Герои с лютой злобой посмотрела на него, потом бросила хмурый взгляд на Киру.
– Потому что действительно верила ей. Она все пела, как раскопает проделки «ПараДжена», как найдет «лекарство», а я, дурочка, подумала, что она действительно хочет это сделать.
– Но я действительно хотела, – уже спокойным тоном произнесла Кира. Она чувствовала себя вымотанной, опустошенной, полой, как стеклопластиковый навес, под которым они прятались.
– А ты, – процедила Герои, глядя на Сэмма. – Поверить не могу, что ты все еще на ее стороне. Думала, ты умнее, думала, тебе можно доверять. Потому-то и вляпалась в вашу веру, наверное…
Герои явно хотела посильнее уязвить Сэмма, Кире было больно слышать ее слова, зная, как глубоко они ранят парня. Но тот, если и был уязвлен, не подал виду. Напротив, махнув рукой, велел Герои замолчать и повернулся к Кире, глядя потемневшими от усталости глазами.
– Ты сказала, что действительно хотела найти лекарство. А сейчас хочешь?
Обвинения Герои выбили Киру из колеи, а теперь, подбирая слова, чтобы ответить, она почувствовала еще большее опустошение. Неужели она действительно сделала все это: завела их в ад, замучила друзей, лошадей, убила Афу – лишь бы утолить свое любопытство? Девушка не знала, что сказать, и они стояли так, казалось, целую вечность, погруженные в звеневшее напряжением молчание.
– Хотеть – все, что мне осталось, – наконец выдавила она. – Мы пойдем туда, и что бы ни нашли, это в любом случае окажется больше, чем у нас есть сейчас. По крайней мере, у нас будет шанс. По крайней мере… – Она замолкла, не в силах говорить дальше.
– Ты не в себе, – повторила Герои, но замолчала, когда девушка отвернулась и повалилась на кучу вещей, не держась на ногах. Кира ничком легла на бетонный пол навеса, жалея, что не в силах даже расплакаться.
Глава тридцать шестая
Хару Сато проскользнул в лабиринт туннелей под аэропортом Кеннеди, стараясь держаться от других солдат как можно дальше и рассеянно кивая им, когда узкие проходы не оставляли возможности пройти незамеченным. Избегая встречаться с товарищами глазами, он надвинул видавшую виды шапку как можно ниже, отчаянно надеясь, что по пути его никто не окликнет. Если обнаружится, что он оставил свою часть, его ждет арест, если не хуже. Время становиться предателем было в высшей степени неподходящим.
Кабинет господина Мкеле находился в середине длинного коридора. То, что раньше было помещением торговой конторы, теперь стало последним умирающим нервным центром человеческой цивилизации. Силы Морган захватили Ист-Мидоу, взяли в плен всех людей, каких смогли найти на острове, и в ближайшие дни неизбежно заявились бы в это последнее прибежище, положив конец человеческому миру. Время господства человека закончилось. И то жалкое сопротивление, которое человек еще мог оказать, исходило из этой обрушающейся конторы.
«Точнее, – подумал Хару, – из этой конторы и из передвижного лагеря Деларозы. И Делароза сейчас опаснее, чем мы когда-либо могли представить».
У двери закрытого кабинета стоял единственный охранник в мятой нестираной униформе. Времени на любезности уже не оставалось; Хару оглядел коридор, убедившись, что тот практически пуст, – большая часть оставшихся солдат Сети держали оборону наверху или бегали по лесам, нападая на силы Морган с флангов. Подгадав момент, когда они остались один на один, Хару, еще раз нервно оглядевшись, собрался с духом и подошел к охраннику.
– Господин Мкеле сейчас занят.
– А можно задать вам вопрос? – начал Хару, подходя поближе. В последний миг он посмотрел направо, подняв руку, словно показывал куда-то. Охранник послушно повернул голову в ту сторону, и Хару засадил ему коленом в живот, левой рукой выхватывая автомат, висевший на плече мужчины. Охранник попытался было схватить оружие, все еще согнувшись пополам и задыхаясь от боли, но Хару быстро ударил его другим коленом, на этот раз по лицу, и тот упал без сознания. Открыв кабинет, Хару закинул бесчувственное тело внутрь и вошел следом. Мкеле вскочил на ноги, но Сато уже запер за собой дверь.
– Не поднимайте тревоги, – сказал он, – я не причиню вам вреда.
– Только моему охраннику.
– Я в самоволке с прошлого вечера, – признался Хару. – Не мог рисковать, что он поднимет тревогу. – Он бережно уложил бедолагу в углу. – Дайте мне всего пять минут.
Кабинет Мкеле был полон бумаг – не завален, а именно полон, – и, судя по всему, лежали они в совершеннейшем порядке. Хозяин явно использовал кабинет не чтобы порисоваться или в качестве склада, а как место долгих часов работы и размышлений. Мкеле сидел за столом над картой Лонг-Айленда с отмеченными тут и там местами атак партиалов, контратак Сети и – Хару не мог не заметить – большей части его собственных «тайных» делишек с Деларозой и ее отрядом. «Не очень-то у меня получается хранить секреты, как я погляжу. Возможно, он уже знает».
«Нет, – поправил себя Хару, – знай он, что задумала Делароза, не сидел бы так спокойно».
– Вы пойдете под трибунал, – сказал Мкеле.
– Если хотите, можете смотреть на это с такой стороны, – ответил Хару. – Я принес разведданные и, если что-то в этих данных бьет по мне, готов понести ответственность.
– Должно быть, это очень важные разведданные.
– Чем вы занимались раньше? – спросил Хару. – До Эпидемии.
Мкеле мгновение смотрел на него, словно решая, что ответить, потом показал на карту перед собой:
– Вот этим.
– Разведкой?
– Картографией, – слегка улыбнулся Мкеле. – После апокалипсиса всем пришлось найти новые области приложения усилий.
Хару кивнул.
– Вы слышали о Последнем флоте? Я не знаю его точного названия, мне было семь, когда это случилось. Флот, который шел в Нью-Йоркскую бухту и был разбомблен вдоль, поперек и по диагонали авиацией партиалов. Его называют Последним флотом, потому что это была наша последняя надежда на победу, и, когда он затонул, все было кончено.
– Мне известно о нем, – сухо сказал Мкеле. Его лицо оставалось спокойным – внимательным, но без нервного волнения. Хару продолжил:
– А известно ли вам, почему партиалы уничтожили его?
– Шла война.
– И потому они атаковали, да. А знаете ли вы, почему они атаковали его такими превосходящими силами, зачем потопили все корабли до последнего и убили всех до единого членов команды? Больше они никогда так не поступали, ни при каком наступлении или контрнаступлении. Я слышал тысячи рассказов от старших товарищей по Сети безопасности, как партиалы, обычно стремившиеся скорее обезоружить и оккупировать, чем убить и разрушить, вдруг решили стереть с лица земли целый флот. Старшие говорили, будто это было послание: «Прекратите сопротивление или пожалеете». Это объяснение всегда казалось мне достаточно разумным, и я не подвергал его сомнению. Пока вчера не узнал правду.
