– Одной рубашкой тут не отделаешься, – задумался Дизель. – Он волосатый, кривоногий, и этот его хвост…
– Слушай меня и думай позитивно, – велела я. – Далеко не каждый ребенок – Опи Тейлор
[13]
.
Я заскочила в сувенирный магазин и нашла там рубашечку на младенца с динозавром на груди, детский комбинезончик и сапожки. После этого я отнесла Карла в комнату для ухода за младенцами, приодела его в покупки и поднесла к зеркалу, чтобы он мог собой полюбоваться.
– Эээп, – сказал Карл, тыча пальцем в динозавра у себя на груди.
– Динозавр, – ответила я.
Он внимательно посмотрел на свои ноги, одетые в сапожки.
– Обувь, – сказала я. – Тут нужно ходить в обуви. – Я поставила его на пол. – Ты можешь идти самостоятельно, но должен держать меня за руку.
– Эээп.
Я вывела его в зал и показала Дизелю.
– Как он тебе?
– Мне нужно чего-нибудь выпить.
– А я думаю, что он выглядит классно.
– Могу поспорить, в детстве ты наряжала свою кошку.
– Все в детстве наряжают своих кошек.
Мы спустились на нижний этаж и принялись осматривать выставку динозавров. Посетителей тут было немного, и одним из них оказался Хэтчет со всеми своими прибамбасами времен Ренессанса. Он медленно ходил по залу и в поисках скрытой энергии ко всему прикасался.
– Нашел что-нибудь? – спросила я.
Увидев нас с Дизелем, он удивленно охнул, а потом перевел взгляд на Карла.
– Что привело вас в это место с вашим…
– Вашей. Вашей обезьяной, – поправил его Дизель, решив расставить все точки над «i». – Опережая твои вопросы, сразу хочу сказать, что этот наш «родственник» не по моей линии.
На шее у Хэтчета был большой бактерицидный пластырь. Одет он был в зеленую тунику и коричневое трико. Крапивница его прошла. На поясе болтались пустые ножны.
– А меч твой где? – поинтересовалась я.
– На входе потребовали, чтобы я оставил его там. Боюсь, что моя жизнь в качестве вассала своего господина в этом веке полна сложностей.
Карл дергал меня за руку. Он хотел идти дальше, потому что заметил впереди трехрогого динозавра трицератопса.
– Это ты откопал Педера Тичи? – спросила я у Хэтчета.
– Ничего я не откапывал. В этом не было необходимости.
– А вот кто-то решил, что такая необходимость была.
– Эта бестия не обладает нашими уникальными талантами.
– «Бестия» – это сильно сказано, – заметила я.
– Это действительно настоящая бестия. Мне это известно доподлинно. И бестия эта получает удовольствие от творимого ею разрушения.
– Эээп, – сказал Карл, топая ногой, обутой в сапожок, и указывая в сторону динозавра.
– Эй! – возмутилась я. – Остынь немного. Я же разговариваю. А у этой бестии есть имя? – спросила я у Хэтчета.
– Есть. Мой хозяин предупреждал вас.
– Анархия, – догадался Дизель.
– Больше я об этом ничего не знаю, – сказал Хэтчет. – Только то, что она наводит страх.
С этими словами он двинулся дальше, оставляя отпечатки пальцев на каждом экспонате.
– Ты думаешь, и вправду существует некто по имени Анархия? – спросила я у Дизеля.
– Ты имеешь в виду, думаю ли я, что существует некий огнедышащий дракон, которого зовут Анархия? Нет. Или думаю ли я, что существует какой-то опасный лунатик, который называет себя Анархией? Вот это вполне возможно. – Дизель повел Карла к трицератопсу. – Хотя лично я полагаю, что называть себя Анархией как-то уж слишком театрально.
– И это говорит человек, которого зовут Дизель!
– Я себе имя не выбирал.
– А какое бы ты для себя выбрал?
– Гус.
– Потому что оно короткое?
– Потому что оно звучит нормально, и от человека с таким именем ожидают тоже чего-то нормального. Это давало бы мне определенное преимущество, – пояснил Дизель. – Потому что на самом деле я не совсем нормальный.
– Так ты думаешь, что Хэтчет заработал этот ожог на шее от Анархии?
– Возможно. Кто-то же сделал с ним такое, и это был не Вульф.
– Есть одна идея. Отпечаток руки на шее Хэтчета маленький. Так что, возможно, рука эта женская, и Анархия может оказаться женщиной. Если бы я хотела развить эту мысль дальше, то рискнула бы предположить, что таинственная подруга Риди, Анна, и есть эта самая Анархия.
– Я подумал то же самое, – согласился Дизель. – Она же могла и убить Риди. Хотя отпечатка руки на его шее я не видел.
– Большинство женщин не настолько порочны и не обладают такой физической силой, – возразила я.
– Но это должна быть очень необычная женщина.
– Тогда это может быть твоя тетка!
– Мать Вульфа? – Дизель расхохотался. – Не могу представить, чтобы она превозносила анархию. Она как Вульф: любит, чтобы все было аккуратно и под контролем.
Музейный гид стоял рядом с какой-то громадной двухэтажной конструкцией. В этом хитроумном разноцветном механизме катящиеся по рельсам шары звонили в колокола, падали, закручиваясь волчком в воронке, поднимались наверх крошечными подъемными устройствами и устремлялись в веселое путешествие вниз, грохоча и звеня на все лады. Все это крепилось на массивной металлической раме и работало от электрического привода. На висевшей рядом табличке было написано, что это сооружение называется «аудиокинетическая скульптура».
Гид стоял, раскачиваясь на каблуках, и скучал. Посетители рассматривали диковинную скульптуру, но вопросов никто не задавал. Я оставила Карла на Дизеля и, пройдя через весь зал, подошла к нему.
– Мне очень понравилась эта машина с шариками и колокольчиками, – сказала я. – Она новая? Я в вашем музее в первый раз.
– Официально эта штука называется «Выдумка Архимеда», – ответил гид. – Она была спроектирована и построена Джорджем Роадсом, а в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году ее поставили сюда.
– Я надеялась увидеть здесь что-нибудь из того, что сохранилось со времен старого музея, который был на углу Беркли и Бойлстон.
– В дальнем конце этого зала на специальном пьедестале стоит небольшая кинетическая скульптура, одна из того немногого, что было перевезено сюда из старого помещения музея.
Повернувшись в указанную им сторону, я увидела, что Хэтчет уже прошел через всю комнату к этой скульптуре и теперь стоит, прижавшись носом к стеклу музейного стенда, явно напряженно соображая, как пробраться к экспонату вплотную.
