Он положил на стол вилку, которую как раз намеревался вонзить в флан с карамелью, приятно пахнущий цветами флердоранжа.
– Что ж, моя прелесть, я не в силах отказать вам! – Сделав задумчивое лицо, господин Дефо встал и театральным жестом поднял указательный палец. – Думаю, что эта шарада как раз подходит к нашей теме и вам понравится.
– Надеюсь, она не слишком трудная?
– Крошка Эмили, даже вы сможете ее разгадать, если дадите себе труд!
Мужчины насмешливо заулыбались, а Эмили пришлось сделать вид, что она не поняла намека, и изобразить на лице радостное ожидание.
– Итак, слог первый: таких мужчин любят женщины, подобных непреодолимой стене… Слог второй: теплое местечко, где я мечтал бы уединиться с моей любимой. Слог третий: там плачут изгнанники, прежде чем подняться на борт корабля. Признайте, загадка совсем нетрудная! И наконец, слово целиком: уверен, сегодня вы насладитесь этим сполна!
Гости стали смеяться и переговариваться между собой. Некоторые вслух высказывали варианты ответов.
– Я люблю, когда мой мужчина тверд, как скала!
– Но как связать скалу с непреодолимой стеной, дорогуша? Думайте еще!
– Непреодолимая стена… – пробормотала вслух Элизабет. – Крепость?
– Конечно! Первое слово – «крепкий»! Мужчина должен быть крепким!
– Второй слог – это точно «кровать»! – вскричал Миншоу.
– Это было бы слишком грубо, друг мой! Кровать – это как если бы…
– «Гнездо»! – воскликнула Клементина, заливаясь румянцем удовольствия.
– Это несправедливо! Он почти подсказал вам ответ! – громко возмутилась Эмили.
– Кто отгадает третий слог? Скоро на этом месте будут плакать изгнанники…
– Да, эти мерзкие якобиты! Мы очистим от них Шотландию и наконец сможем вздохнуть спокойно! – вставил Карпентер.
– Мы разгадываем шараду, друзья мои! – нетерпеливо призвала гостей к порядку Клементина. – Не отвлекайтесь!
Я чувствовала, что Тернер не сводит с меня глаз, и это только усиливало мое смятение.
– Мадам Тернхилл, а какой ответ предложите вы? – спросил полковник сладким голосом. – Где могут поплакать изгнанники-якобиты перед отплытием? Те, которых не успели схватить и повесить?
«Мерзавец!» Я посмотрела на него с ненавистью. Почему же он не спешит выдать меня? Хочет позабавиться, помучить? Я сжала кулаки так, что ногти вонзились в мокрые ладони. Голова у меня пошла кругом. «Господи! Я не сумею это сделать!» Все взгляды были обращены ко мне в ожидании ответа. В ложбинку между грудями скатилась капелька пота.
– Пристань… – пробормотала я едва слышно.
– Отлично! – пророкотал Дефо. – И слово целиком: этой ночью вы будете… что?
– Заниматься любовью!
[51]
– триумфально провозгласила Эмили, поднимая свой бокал. Вино перелилось через край и залило ей пальцы. Молодая женщина весело засмеялась.
Ее примеру последовали все гости, и от этого громоподобного хохота я вздрогнула. Холодный и расчетливый взгляд Тернера по-прежнему был обращен на меня.
К реальности меня вернуло ощущение прикосновения к корсажу. Я оттолкнула руку Стюарта довольно-таки грубо, но его это нисколько не обескуражило, даже наоборот: он нырнул носом мне в декольте.
– Эта шарада навела меня на приятные мысли, дорогуша…
Мне пришлось отодвинуть свой стул, чтобы оказаться от этого чрезмерно смелого господина подальше. Тогда под общий хохот комендант юркнул под стол. Не смеялся только Тернер. Полузакрыв глаза и изобразив на лице улыбку, он внимательно наблюдал за мной. Стюарт между тем запутался в скатерти и потянул ее на себя. Полные бокалы на столе угрожающе закачались. Однако он вовремя нашел опору в виде моих коленей и сжал их. Я услышала его смех.
– Ха-ха, Джоан, дорогая! Вы станете моей музой! – объявил он с прежним апломбом. – Этой ночью, с вами, я потешу себя…
Он наградил меня улыбкой, с какой изголодавшийся волк смотрит на кусок свежего мяса, и добавил:
– И вас потешу тоже!
«Это мы еще посмотрим!» Я улыбнулась ему в ответ. Его пальцы стали подниматься вверх по моим бедрам, и мне вдруг до сумасшествия захотелось свернуть ему шею. Но пришлось сдержаться. Не сейчас, еще будет время…
– Ах, госпожа! – воскликнул он, переходя на довольно-таки приличный французский, и приложил руку к груди на манер средневековых рыцарей. – Я хочу умереть за твою красоту, о госпожа, за эти прекрасные глаза, пленившие меня, за этот нежный смех, за этот поцелуй, благоухающий амброй и мускусом, – за поцелуй богини…
– Это из Ронсара! – воскликнула Клементина. – Продолжайте, господин комендант, эти стихи великолепны! Я обожаю французских поэтов, хоть и не понимаю, о чем они поют! Сами слова звучат как музыка!
Комендант посмотрел мне в глаза своими карими с золотистым отливом глазами и продолжил сладким голосом:
– Я хочу умереть за эту…
На покрасневшем лице отразилось легкое замешательство, и он прикоснулся к одной из завитых прядей, обрамлявших мое лицо.
– …черную косу, за округлость этих чрезмерно целомудренных персей, – продолжал он, соскальзывая похотливыми пальцами к кромке корсажа.
Я уже готова была оттолкнуть эти праздные нескромные руки, когда они вдруг нашли и сжали мои пальцы.
– …за строгость этой ласковой руки…
Он крепко стиснул мои обветренные, натруженные руки, поднес их к губам, а потом галантно – к своему сердцу, и закончил свое пикантное выступление тем же тоном под улыбки остальных гостей.
– …она исцеляет и благословляет меня. Ах! Я хочу умереть за белизну этой кожи, за этот голос, своей мелодичностью околдовавший мое сердце… и пленивший его навсегда. Я хочу умереть в любовной схватке, напоив любовь кровью, которая кипит во мне всю ночь, когда я в твоих объятиях…
Сжимая одной рукой мою руку, другую он выразительно вскинул вверх и поклонился слушателям. Последовали восклицания восторга и бурные аплодисменты. Я осталась сидеть на стуле, красная от досады и смущения. На пальце коменданта я разглядела кольцо-печатку и теперь не могла отвести от нее глаз. «Пора начинать охоту, Кейтлин!»
И правда, пришло время действовать. Я повернулась к «Ронсару» и, ловко сунув ему под нос свое декольте, шепнула на ухо медоточивым голоском:
– Час поздний, и мне пора домой. Не могли бы вы проводить меня, господин лейтенант-полковник?
Несколько секунд он смотрел на меня с озадаченным видом, потом смысл моей просьбы проник в его одурманенный алкогольными парами разум. Наконец он улыбнулся, показав неровные, но хорошо ухоженные зубы, и, чуть покачиваясь, встал.
