– Довольно! – скомандовал он, перекрикивая зачастившую мелодию.
– Мясник, ты в своем амплуа. Веселье нам портишь, – посетовала Мерока, но демонстративно убрала свой полуавтомат, сунув его под куртку.
Малкин стоял у нее за спиной, держа винтовку стволом вверх.
Кильон медленно подошел к Тальвару и опустился на колени, выбрав место так, чтобы на него не валил пар.
– А ведь все могло сложиться иначе, – проговорил он негромко и спокойно, будто не слышал музыку. – Мы спешили сюда, готовые тебе довериться. Тебе следовало лишь помочь людям, когда они в этом особенно нуждались. Луну с неба никто не просил. Никто не просил того, что ты не мог дать.
Тальвар харкнул кровью и еще чем-то ужасным, неизвестно как попавшим в горло.
– Будто тебе не все равно, ангел. Можно подумать, ты печешься не только о собственной шкуре.
– Возможно, когда-то так и было, – отозвался Кильон. – Но я изменился. Понял, что я не центр Вселенной. И что я даже не рядом с центром. Жаль, ты не сумел стать лучше. – Кильон повернул голову из стороны в сторону, оглядывая то, что осталось от Тальвара. Увиденное не слишком обнадеживало. – Что же, дело прошлое. Хочешь, мы валик сменим?
Музыка превратилась в дикую какофонию.
– Ты же доктор, – напомнил Тальвар. – Облегчи мои страдания.
Кильон начал подниматься.
– Извини, – проговорил он, и на его обычно невозмутимом лице мелькнуло сожаление. – Похоже, я не захватил сумку.
Кильон уже почти выпрямился, когда боль сделала свое дело. Он снова рухнул на колени, и его вырвало кровью Тальвару в лицо. Кильон прикрыл рот рукой, и новый приступ кашля согнул его пополам. Он сконфуженно посмотрел на окровавленную ладонь, будто грубо нарушил этикет.
– Эй, Мясник! – встревоженно окликнула его Мерока. – Не нравится мне твой кашель.
– Чувствую, нам обоим повезет, если дотянем до заката, – прохрипел Тальвар.
– Я, может, и дотяну, – отозвался Кильон, вытирая рукавом окровавленный рот. – А вот тебе дай бог минут пять продержаться.
– Целых пять минут? – вскинула брови Мерока, вытащила ружье и прицелилась.
Следом произошло множество событий, но теряющий сознание Кильон лишь машинально фиксировал звуки и движения. Он чувствовал важность происходящего, но мозг отказывался анализировать информацию. А потом и вовсе наступила темнота.
Кильон лежал на полу, под голову ему подложили чью-то куртку. Его собственная куртка распахнулась на груди, и друзья увидели рану, которую он старательно скрывал. Будто в полусне Кильон слышал стрельбу, такую громкую и гулкую, что доносилась она явно из купальни, хотя и не из комнаты Тальвара, слышал возбужденные голоса, крики и ругань, слышал обеспокоенный шепот друзей. Снова и снова он проваливался в черное забытье, но каждый раз приказывал себе держаться. Раненный, может смертельно, он не желал умирать. Он начал дело и хотел довести его до конца. Дав обещание, он боялся нарушить его больше смерти.
Только от огнестрельных ранений не отмахнешься, и Кильон слабел. В редкие моменты просветления он понимал, что друзья в отчаянии. Еще Кильон понимал, что лучшие человеческие лекарства ему не помогают.
Он снова впал в забытье, а когда очнулся, перед ним маячил чей-то силуэт.
– Кильон, идиот несчастный, что же ты молчал?!
– Потому что мы могли повернуть назад. – Собственный смех удивил Кильона.
– Из-за твоей раны?
– Да, я так подумал.
– Только не со мной! Мы так далеко зашли, что я лучше на месте тебя пристрелила бы.
– Значит, не зря я молчал?
Мерока посмотрела в сторону. Пара в комнате не осталось, но Кильон то и дело терял ее из вида.
– Нашли его сумку?
– Да, вот она.
Кильон увидел забинтованного призрака, который, здравому смыслу вопреки, оказался Куртаной. Ясно, у него галлюцинации. Разве Куртане с ее ранениями под силу встать с кровати? Значит, он бредит… Но, несмотря на его мысли, призрак стал материальнее. Он приблизился к Кильону и негромко заговорил:
– Кильон, слушай внимательно. В твоей сумке наверняка есть лекарства, которые тебе помогут. Ты должен сказать, какие именно и что с ними делать.
– Бесполезно, – ответил Кильон, улыбаясь настойчивости призрака. – Внутреннее кровотечение. Тут ничем не поможешь.
– Разве я официально освободила тебя от обязанностей доктора «Репейницы»?
Стало быть, и призраки ошибаются. Этому невдомек, что случилось накануне ночью. Жаль разрушать иллюзию, но Кильон проговорил:
– «Репейницы» больше нет. Она сгорела.
– Да, верно. Только это не важно, если мой экипаж со мной и хоть одному его члену нужен доктор. Вот сумка, вот лекарства. Говори, что мне делать.
– Тут ничего не поделаешь.
Спокойный голос превратился в рычание:
– Я Куртана, капитан ударной разведгруппы «Репейница». Ты мой корабельный доктор, я приказываю тебе лечить себя.
Кильон снова засмеялся, на сей раз над своим невольным желанием подыграть глупому спектаклю.
– Откройте сумку. Второй карман… – Он наблюдал, как Куртана роется в содержимом. – Да, этот. Вытаскивайте пузырьки.
Куртана подняла их так, чтобы видел Кильон:
– Скажи, который нужен?
– Тот, что справа. Справа от меня. Теперь найдите чистый шприц и снимите колпачок с иголки.
И Кильон провалился в забытье. Очнувшись через несколько вечностей, он увидел, что Куртана погрузила иглу в пузырек.
– Сколько набирать, доктор?
– До первого деления. Нащупайте у меня вену и… – Он снова потерял сознание.
В этот раз Кильон пришел в себя быстрее прежнего и реагировал острее на все, включая боль от укола. Поразительно, но Куртана по-прежнему была рядом и разговаривала с ним.
– Лекарство я вколола, – объявила Куртана. – Надеюсь, этого хватит. Если нет, скажи, что еще мне сделать. Боюсь, я лишь через несколько часов найду приличного хирурга.
Впервые после смерти Тальвара Кильон почувствовал, что способен мыслить рационально.
– Как вы себя чувствуете, капитан?
– Лучше, чем мой корабль.
– Зря вас из лазарета выпустили.
– Они не хотели. Но вы тут подняли такой шум, что лазарет перестал казаться самым безопасным местом в городе. – Куртана глянула через плечо. – Вижу, счеты с Тальваром ты свел.
– Свел. Только его долг перед Клинком смертью не погасить. Он украл препарат, за доставку которого ройщики отдали жизни и корабли. Что творится в городе сейчас?
– Переходный период, – думаю, лучше назвать его именно так. Мои люди убеждают милиционеров сдаться и перейти на нашу сторону. Надеюсь, большинство милиционеров – продажные головорезы, которые не упустят своего шанса.
