— По рукам, — не торгуясь, согласился судебный заступник. — Когда мы сможем получить шкатулку?
— Какой вы быстрый, суним Стомма, — осклабился клерк. — Сначала денежки, потом вещь. Я дам вам знать, когда буду готов к сделке.
— Ты отдаешь ее завтра, иначе сделки не будет! — резковато перебила я торг. — И пока шкатулка не окажется в наших руках, денег ты не увидишь!
— А ты, маленькая Зои, выросла и стала напоминать свою матушку, — усмехнулся Симон, и у меня, без преувеличений, вытянулось лицо. — Мне с ней только здороваться позволялось, но, знаешь, домашним она давала жару! Ничего с рук не спускала!
— Суним, вы, кажется, чего-то не понимаете, — холодно вымолвила я. — Зои Каминская в шестилетнем возрасте погибла в пожаре. Меня зовут Катарина, и я обычная газетчица.
— Обычная или нет… — задумчиво протянул типчик, — но тут ты права. Мы, выжившие, на самом деле тоже погибли в том пожаре.
Когда мы высадили жадного до денег клерка у ворот затрапезной конторы и тронулись с места, он продолжал стоять на крыльце. От его злого взгляда, устремленного на дорогую карету, по спине бежали испуганные мурашки.
Домой я вернулась в сумерках. Вяло поздоровалась с отцом, подсчитывавшим дневную выручку. С трудом передвигая намятые узкими туфлями ноги, поднялась на второй этаж и добрела до спальни. Морщась от боли, я стянула проклятущие колодки и уже заломила руки за спину, чтобы расстегнуть первые пуговки из целого ряда мелких жемчужных шариков, как со стороны кровати раздался мягкий голос:
— Тебе помочь?
От неожиданности я взвизгнула и инстинктивно прикрыла грудь руками. С любопытством наблюдая за девичьим переполохом, на кровати лежал Лукас.
— Ты с ума сошел?! — зашептала я. — А если отец тебя здесь застукает?
— Совершенно невозможно, — с нахальной уверенностью заявил нежданный гость и постучал по перине: — Иди ко мне.
Тут в коридоре раздался голос отца:
— Катарина, у тебя все в порядке?
— Святые Угодники! — В панике я закрутила головой, не зная, куда припрятать высокого плечистого любовника, раскрыла дверцы шкафа и прикрикнула: — Я в порядке!
Папа шагал тяжело, под его ногами скрипели половицы, и он явно собирался проверить лично, насколько именно я «в порядке» и хорошо ли мне вообще.
— Я не полезу в шкаф, — тихонечко отказался Лукас.
— Давай же! — подпрыгивая на месте, приказала я.
Ровно в тот момент, когда я закрыла шкаф, спрятав скукожившегося гостя, дверь распахнулась, и папа с большим подозрением оглядел комнату.
Он постоял на пороге, покрутил головой, а потом спросил:
— Как твоя служба у Кастана Стоммы?
— Великолепно.
В шкафу раздался странный стук, и мне пришлось громко чихнуть, чтобы прикрыть копошения Лукаса, а потом еще пару раз. Походило на то, что шкаф от возмущения на неожиданное подселение пытался вытурить нового жильца, заваливая его одеждой.
— Ты простудилась? — тут же предположил отец и потянулся, чтобы потрогать лоб.
— Я абсолютно здорова, — затарахтела я и попыталась вытолкать родителя в коридор. — Ты выйди, а то я переодеться хочу.
Только он отвернулся, как створки стали медленно открываться, выказывая свернувшегося бубликом Лукаса, прикрытого горой свалившихся с плечиков нарядов. У меня вырвался тихий писк. В тот момент, когда родитель с подозрительным видом оглянулся, я захлопнула гардероб и привалилась спиной к дверцам.
— Обедать идешь?
— Конечно, — фальшиво улыбнулась я.
— Ты сегодня какая-то странная…
Как только он оставил меня в одиночестве, я выдохнула и отступила от шкафа. Лукас выбрался наружу и решительно заявил:
— Такого унижения я не испытывал, даже когда… Да никогда!
— Я думала, что прятаться — основное свойство твоего ремесла, — подлила я масла в огонь, едва сдерживая смех из-за его искренней досады.
— Но не в шкафу ведь!
Решительным шагом он направился вон из комнаты.
— Ты куда? — повисла я у него на руке.
— Я готов!
— К чему? — испугалась я.
— Я готов попросить твоего отца разрешения об официальных встречах. Ведь именно так делают все настоящие мужчины!
— Святые Угодники, как я объясню, что ты вошел в гостиную из моей комнаты, а не с лестницы? — умоляющим голосом засопела я. — Ты же сюда через окно забрался?
— Я мастер, — высокомерно заявил Лукас. — Я всегда вхожу через двери.
— А давай ты сейчас выйдешь через окно, а войдешь через дверь?
Мужчина недовольно цыкнул и действительно открыл окно. Прозвучал неясный шорох, и когда я выглянула наружу, то Лукас, одергивая свободную куртку, перешагивал через засеянные грядки. За ним, словно верный пес, семенил петух, отчего-то воспылавший к моему поклоннику странным доверием.
Мучаясь от предчувствия, что отец, считавший, будто исчезнувший в небытие Ян разбил мне сердце, попытается вернувшегося кавалера поколотить, я выбралась из девичьего логова.
— Как раз вовремя, — вымолвил папа, что-то помешивавший в кастрюле на очаге, и удивился: — А ты чего не переоделась?
Тут внизу звякнул колокольчик.
— Ой, — с фальшивой улыбкой всплеснула я руками, — кто-то пришел!
— Странно, — нахмурился отец. — Я же закрыл лавку на замок.
Как был в парусиновом фартуке, он спустился на первый этаж. Я следом, стараясь не отставать, чтобы, если что, встать между ним и Лукасом. Конечно, мой возлюбленный умел неплохо драться, но папин богатырский удар выдержать был способен не каждый, а мне хотелось видеть любовника с целеньким носом, со всеми зубами и, по возможности, совсем без синяков.
Взвинченный предстоящей миссией, Лукас замер на пороге аптекарской лавки. Собираясь с духом, он нервически сжимал и разжимал кулаки. Однако когда взгляд моего родителя остановился на его напружиненной фигуре и папины брови поползли наверх, бедняга сдрейфил.
— В следующий раз, пожалуй, приду! — заявил он, собираясь улизнуть обратно на улицу. Видимо, подразумевалось, что с этого дня в наш дом он станет пробираться исключительно через окно.
— Стоять! — тихим голосом остановил отец дерзкий побег.
Собравшись с духом, наш гость снова развернулся. Он поклонился и отчеканил с интонацией стража на учениях:
— Добрый вечер, суним Войнич!
От мужественного соблазнителя не осталось и следа, перед нами стоял Ян во всей красе, от конфуза не знающий, куда деть руки.
— Ну, здравствуй, — вкрадчиво отозвался отец, закатывая рукава.
— Лукас Горяцкий, двадцать семь лет. Доход — стабильный. Коплю на собственный озерный остров. Имею лошадь, двуколку и большое желание официально ухаживать за вашей дочерью! — выпалил на одном дыхании Лукас, не сходя с порога.
