Пока Загбой разглядывал пришлых, Дмитрий заскочил в чум сам и вытянул оттуда Ченку. Девушка не смогла противиться своему мужу. Не выпуская дочку, она вышла к людям. Так же как и Загбой, Ченка со страхом смотрела то на невиданную одежду, то на длинные сабли, то на закрученные усы, то на удивлённого Дмитрия.
– Ченка! Ребёнок… У тебя на руках ребёнок! Чьё это дитя?.. – заикаясь спросил русский.
– Эко, чей! – подскочил Загбой. – Твой, отнако. Кто мой доська шипко целовал, опнимал, люпил крепко? Пашто запыл? Твоя память – как трухлявый пень, внутри пусто. Помнишь, сватьба пыла? Я на оленях возил Ченку вокруг чума, ты вино наливал, а вот он – охотник показал на Матвея – мясо кушай и у костра пляши.
– Дык, как же не помнить… – Дмитрий закрутил глазами, покраснел и взволнованно посмотрел на Берестова. – Все помню. Дорогой ты мой друг, как же не помнить? Так, значит, Ченка, ты родила?!
– Так, отнако, – наконец-то покачала головой молодая мать и слабо улыбнулась. – Доська маненький. Как ты такой. Волос чёрный, а глаза – как небо!
– Дочка?! – воскликнул Дмитрий. – Девочка, значит?.. А как назвали-то?
– Как ты просил, отнако. Уля маненькая. Ульянка.
– В мою мать, значит… – растерянно протянул Дмитрий, лихорадочно соображая, как выпутаться из создавшейся ситуации.
Так нелепо попасть в затруднительное положение… Он действительно не знал, что здесь, в тайге, у него родилась дочь. «Знал бы – упредил эвенов, отправил куда подальше в горы, на время, пока пристав Берестов и сотник Кулаков осматривают и подтверждают наличие золотоносного участка. Думал же отправить вперёд Матвея, да понадеялся на себя. Эх, мать твою, что скажут?» – думал он, а сам старался перевести разговор на другую тему.
Но Берестов не пропустил разговора мимо ушей. Хитро переглянувшись с сотником, он вальяжно кашлянул в кулак и тихо, так, чтобы слышал только один купец, пробубнил:
– Что же вы это так, Дмитрий Иванович, неосторожно? Матушку Сибирь своим потомством пополняете?!
– Так я что же, Федор Степанович… – стал оправдываться купец. – Так уж получилось…
– Да полноте, Дмитрий Иванович. Не объясняйте. Мы с Григорием Матвеевичем и так-с всё понимаем, – пристав томно улыбнулся казачьему атаману. – Так-то, господин сотник?
– А как же! Мы люди понятливые, не первый год на службе, знаем, что это такое… – подкручивая усы, отчеканил сотник.
– Но смотрите, уважаемый, как бы это всё… так-с сказать, и слово-то не подберёшь подходящее… наружу не выплыло. То есть туда, – пристав показал пальцем в небо, потом осторожно кивнул головой на Ченку с ребёнком. – Мы-то с Григорием Матвеевичем молчать будем. А как кто узнает?.. Что будет вам?
– Ну что вы, господин пристав! Ну, как можно! Тайга, так-с сказать, кругом, хозяин… буду я. У меня ни одна живая душа без моего ведома через вот этот перевал не пройдёт, – заулыбался Дмитрий, указав пальцем на голец, с которого только что пришёл караван.
– Это хор-рр-рошо, так-с сказать. Просто даже замечательно! Ну а людьми – людьми мы вам поможем. А в остальном – как договорились. Правильно ли я говорю, господин купец?
– Правильно, ваше высокорблагородие! – отчеканил Дмитрий и поспешил послужить нужным людям. – А сейчас, по прибытии на место, не желаете ли отдохнуть, поесть? Мясо вяленое и рыбка свежая наверняка есть. Сейчас, только слово своим людям кликну, и всё будет в лучшем виде!
Торопливо, стараясь как можно быстрее угодить приставу и сотнику, по-новому, по-хозяйски прикрикнул на эвенов:
– Эй, Ченка! Что у вас там перекусить есть? Давай мясо, хариуса свежего, икру. Мы с дороги, жрать хочется…
Ченка засуетилась, подавая еду. Но Загбой, впервые почувствовав грубоватую, приказную интонацию в голосе зятя, обиделся. Он отошёл в сторону, как всегда, присел к кедру и стал забивать трубочку. Дмитрий понял, что промахнулся, поспешил исправить свою ошибку. Подбежал к охотнику, затормошил его за плечи, потащил к костру:
– Ну что ты, Загбой Иванович! Пошли-ка с нами! Я спирта привёз. Мноо-о-ого! Всю ночь пить будешь. И ещё на три дня хватит!
– Что, отнако, орёшь, как голодный амикан? Злой, сердитый. Я тебе только хорошо телай. А ты мне плохо говори…
– Что ты, что ты, друг! Да это я просто так, вырвалось случайно, прости! – стал оправдываться Дмитрий. – Давай-ка вот поближе к костру как хозяин. – Матвей! Распаковывай вьюк, доставай угощение!
Вокруг разом всё ожило, зашевелилось. Устраиваясь на отдых, люди выполняли свои обязанности. Пристав Берестов показывал своему денщику, куда складывать вещи, где ставить палатку. Сотник Кулаков покрикивал на казаков и рабочих. Те, в свою очередь, разгружали лошадей, снимали сёдла, прикрывали потные спины потниками, путали передние ноги волосяными путами и пускали животных на волю. Где-то по сторонам разводили ещё несколько костров: рядом, неподалёку от стана эвенов расположились казаки, чуть пониже, ближе к озеру, присели рабочие. Загбой сам залез на лабаз, скинул на землю тяжёлые потки с вяленым мясом и раздал его всем столько, кто сколько захотел. Ченка открыла колоду с солёной рыбой, вытащила черноспинных хариусов, рыжебоких ленков, туполобых таймешат. При виде щедрого угощения у всех поднялось настроение, все стали хвалить охотника и рыбака, добывшего мясо и рыбу в таком количестве, за то, что сразу же накормил тридцать человек. Покрасневший от приличной дозы спиртного, Загбой не стал куражиться, гордиться своими трофеями, а как всегда просто, объяснил:
– Эко, дело! Тайга пальсой, сохатый, марал мноко. Амикан сам рятом ходи. Сколько нато, столько стреляй. А рыба мой доська ловил. Она умеет сети ставить. Только вот три тня назад её и внуська пальшой рыба хотел кушай, да добрый Амака спасал девку…
– Кто такой Большой рыба? – как бы нехотя спросил Дмитрий и посмотрел на окружающих. – Что за рыба? Таймень, что ли?
– Нет, бое. Мой Ченка говорит, что это не тайменя. Мой девка никогда такой рыба не видал.
– И большая рыба-то? – вставил слово пристав, обращаясь к молодой матери.
Ченка, до этого времени всё время молчавшая доверчивой зорянкой у плеча Дмитрия, стыдливо опустила глаза и тихо прошептала:
– Больсая. Сапсем больсая. Как три оленя…
Сидящие вокруг костра не дослушали её слов, громко засмеялись. Друг за другом полетели колкие реплики, осмеивающие враньё девушки:
– Ну, ты и сказала! Может, топляк видела?
– А тебе, случайно, черти не мерещатся по ночам?
Ченка обиделась, Загбой тоже. Пытаясь заступиться за дочь, отец, сдержавшись от взрыва отрицательных эмоций, не стал спорить, а ответил просто с достоинством:
– Дурная голова – без глаз. Слепого оленя режут. Пуля без пороха не летит. Пудет время, смотреть сами путете…
Все сдержанно переглянулись. Вроде и правда, эвенк не врёт. Но, может, уже хватил лишнего, тем не менее надо подлить в кружку, пусть уставший народ повеселит. Дмитрий торопливо разлил неразведённый спирт и, хитро перемигнувшись с приставом, «подкинул в костёр дров»:
