В начале 1990-х годов СМИ заинтересовались делом афериста Ника Лисона. Он работал дериватным трейдером в Сингапуре, в банке «Бэригс», которому нанёс колоссальный ущерб, т. к. тайно от всех залез в долги на общую сумму более 1 миллиарда долл. США. Ему безумно нравилось рисковать, поэтому он, в надежде с лихвой отыграться, вкладывал огромные суммы в азиатские рынки. Но отыграться не удавалось. Он скрывался, был пойман, отсидел 6 лет в одной из тюрем Сингапура, после чего вышел на свободу. Лисон описал свои мытарства в захватывающей, хотя и печальной книге Rogue Trader: How I Brought Down Barings Bank and Shook the Financial World (Leeson, 1997). Книга повествует о насыщенной событиями жизни трейдеров в Сингапуре в начале 1990-х годов, получающих острые ощещения от неистребимого желания заключать сделки. При этом трейдеры испытывали наркотическое возбуждение. Это похоже на поиск острого эндорфин-подобного возбуждения, которое описывает Кевин Минтрик в книге, посвящённой хакерам – The Art of Deception. Возникает вопрос, может ли фармакологическое отвыкание с использованием налтрексона или налмафена, применяться для лечения людей с бизнес-зависимостями? Как это проверить? Просто дать человеку налтрексон или налмафен – и злоупотреблениям конец?
Шоколад, сладости, избыточный вес
Всем известно, что человек может всерьёз пристраститься к шоколаду. Шоколад содержит жиры, теобромины и сахар, поэтому эта аддикция является, судя по всему, более сложной и может включать в себя больше систем, чем высвобождение эндорфинов в мозгу. Тем не менее, весьма вероятно, что опиоидная система является для большинства из нас наиболее важной. Для других людей сильная зависимость отсутствует, они могут съедать 1–2 кусочка шоколада в день, не испытывая болезненного желания съесть ещё и ещё. Но есть люди, которые просто не могут остановиться, т. к. у них развилась аддикция. Точно так же, как у алкоголика «я свою норму знаю» превращается в 2 бутылки водки, 1 кусочек шоколада может закончиться огромным количеством шоколадных батончиков.
Шоколад и вообще ошущение сладости приводят к высвобождению эндорфинов в мозгу. В лабораторных экспериментах Синклера, посвящённых селективному отвыканию, испытуемым животным давали раствор сахарина в качестве альтернативной модели поведения, упроченной привыканием, фармакологически усиленным во время перерывов в лечении налтрексоном или налмафеном.
Крысы AA, выращенные для испытания сильной алкогольной зависимости, имеют чрезвычайно сильное влечение к сладкому, особенно к очень сладким растворам, которых стараются избегать крысы, ненавидящие алкоголь. Для того чтобы убедиться в том, что это не случайное совпадение и всё дело действительно в алкогольной зависимости, Синклер обратился в Центр исследования алкогольной зависимости при университете «Пердью» в Индианнаполисе и протестировал там своих крыс с алкогольной зависимостью – «P-крыс» и без такой зависимости – «NP-крыс». Результат был таким же. С тех пор было проведено много исследований, показавших, что алкоголики и дети алкоголиков также имеют сильное пристрастие к сильному вкусу сладкого. Оказалось также, что опиодидные антагонисты – налоксон, налтрексон и налмафен – способствуют отвыканию от потребления сахарина так же, как и от потребления алкоголя. Ниже мы увидим, как финские учёные использовали специальный «Тест на сладость» для предварительной оценки того, насколько хорошо пациент будет реагировать на метод Синклера. Наконец, алкоголики, пытающиеся «завязать», употребляют сладкое вместо алкоголя, причём иногда небезуспешно.
Связь между алкоголем и сладостями – это результат того, что они приводят к высвобождению эндорфинов. Возникает интересный вопрос: можно ли использовать фармакологическое отвыкание для лечения зависимости от сладкого? Напрашивается утвердительный ответ, по крайней мере – в некоторых случаях.
Несмотря на то, что единичные исследования не являются научным доказательством, стоит упомянуть любопытный случай. Приступая к работе над этой книгой, я побеседовал о налтрексоне и фармакологическом отвыкании с одной моей знакомой по имени Доминик, американской писательницей, живущей в Лондоне. Она сказала, что имеет пристрастие к шоколаду, о котором никому больше не известно. Каждый вечер, уложив сынишку спать, Доминик устраивает церемонию: садится за стол и съедает 2 больших плитки шоколада. Если она пропустит пару дней, тяга к шоколаду становится невыносимой. Женщина следила за своим весом, в частности, ежедневно посещала ближайший спортзал.
«Если бы пришлось выбирать, я бы ела один только шоколад, – заявила Доминик. – Обязательно начну принимать налтрексон!»
«Вам его не продадут без рецепта, но я сомневаюсь, что врач выпишет вам налтрексон для лечения зависимости от шоколада!» В Англии налтрексон разрешено применять только при наркотической зависимости – например, от героина или морфия» – ответил я.
Однако доктор, приятель Доминик, выписал ей рецепт налтрексона на 2 упаковки по 50 мг, т. е. на 2 месяца. Доминик позвонила мне и сказала:
«Что бы вы мне ни говорили, я приступаю».
Я объяснил ей, как она теоретически может действовать, но предупредил её об отсутствии научных исследований именно этой зависимости.
«В принципе, можно поступить следующим образом. Попробуйте принимать налтрексон за час до шоколада. Этим вы будете блокировать выпуск эндорфинов, который вызывается употреблением шоколада. Каждый день записывайте, сколько съели шоколада, и следите за своим состоянием».
Я также предупредил её о том, что она может отвыкануь от других моделей поведения, например, от потребности заниматься спортом, если лекарство останется в её организме на следующий день, т. е. перед посмщением спортзала.
«Обедать я буду в 5 вечера, так что на следующий день всё уже усвоится».
Я посоветовал ей осуществить селективное отвыкание от шоколада: один день – шоколад с налтрексоном, другой – занятия спортом без налтрексона.
Доминик ежедневно взвешивала шоколад перед тем, как съесть его. Через 6 недель она сказала:
«Всё идёт отлично! Теперь я уже ем не 2 плитки шоколада, а только половинку. Всё произошло как-то само пе себе. Повышенный интерес к шоколаду прошёл. Зачит, этот метод работает!»
Гипотеза о способности фармакологического отвыкания вылечить зависимость от сладкого нуждается в научном обосновании, однако эта история свидетельствует о том, что опиодидные антагонисты могут успешно справляться далеко не только с алкогольной зависимостью.
Было проведено несколько исследований налтрексона при лечении проблем питания. Одним из них было изучение комбинированного воздействия налтрексона и трициклического антидепрессанта. Проф. Алгер с коллегами (Alger, 1991) провёл 8-недельный дважды слепой эксперимент с плацебо-контролем. Исследователи изучали поведение 33 человек, страдающих ожирением и при этом злоупотребляющих едой. Оказалось, что налтрексон (100–150 мг в день) позволяет значительно уменьшить продолжительность и частоту употребления пищи больными булемией. Результаты этого исследования описаны в американском журнале American Journal of Clinical Nutrition. Сделан вывод о том, что, возможно, «налтрексон и имипрамин можно применять для лечения зависимости от еды». Но несмотря на это открытие, опиодидные антагонисты всё ещё не получили распространения как средство лечения проблем с питанием.
