Ворота открылись. Не зажигая фар, они двинулись вперед, за ними – «тойота».
Проехав старый якорь, вмурованный в бетон, они оказались в аллее разноцветных контейнеров, на каждом – комбинация букв и семизначный номер.
– Здесь налево, – сказал Лэнгборн.
Повернули налево, «тойота» за ними. Джонатан быстро пригнул голову, когда на них вдруг стало опускаться плечо оранжевого крана.
– Теперь направо. Здесь, – сказал Лэнгборн.
Повернули направо и увидели черный корпус танкера. Опять направо, и рядом оказались шесть пришвартованных кораблей: два огромных, свежевыкрашенных океанских лайнера и четыре обшарпанных каботажника, все – с опущенными и освещенными трапами.
– Стоп, – приказал Лэнгборн.
Остановились. По-прежнему в темноте. Обе машины.
На этот раз ждать пришлось несколько секунд, и в ветровое стекло ударил свет: сначала красный, потом – белый, потом – опять красный.
– Открой все окна, – сказал Лэнгборн Гусу. Его опять беспокоили руки. – Быстро, чтобы они их видели. Шеф, вытяни их перед собой. И ты, Томас.
Непривычно кроткий Роупер послушался.
Было холодно. Запах бензина смешивался с запахами моря и металла. Джонатан очутился в Ирландии. Нет, в пагуошских доках, в Канаде, в кладовке грязного грузового судна, в ожидании момента, когда под покровом темноты удастся незаметно соскользнуть на берег.
Машину осветили с обеих сторон. Лучи скользили по рукам и лицам сидящих, потом обшарили пол.
– Мистер Томас и компания, – сказал Лэнгборн. – Хотим проверить несколько тракторов и заплатить вторую половину.
– Кто из вас Томас? – спросил мужской голос.
– Я.
Пауза.
– О’кей.
– Все медленно выходят, – приказал Лэнгборн. – Томас, за мной. В цепочку.
Их проводник, худой и высокий, казался слишком юным, чтобы носить болтавшийся на правом боку «геклер».
Трап был короткий. Оказавшись на палубе, Джонатан опять увидел за черной водой огни города и вспышки в трубах нефтеперерабатывающего завода.
Кораблик был старый и маленький. «Сорок тысяч тонн максимум, – предположил Джонатан, – не раз подновлялся».
За открытой деревянной дверью их ждал откинутый люк. Лампа под потолком освещала идущий вниз витой железный трап. Проводник опять шел впереди. В тишине гулко отдавались шаги. Теперь Джонатану удалось лучше разглядеть того, кто вел их. На нем были джинсы и кроссовки. Левой рукой он время от времени откидывал назад светлый чуб. В правой – «геклер», указательный палец – на спусковом крючке.
Удалось получше разглядеть и судно. «Приспособлено для смешанного груза. Вместимость – около шестидесяти контейнеров. Настоящая лохань, заезженная рабочая лошадка в конце своей жизни. Сломается, ремонтировать не будут».
Три молодых белокурых красавца преградили путь. За ними – закрытая железная дверь. «Шведы», – догадался Джонатан. У них тоже были «геклеры». Стало ясно, что проводник – их начальник. Очень уж непринужденно он держался с ними, улыбаясь дежурной, недоброй улыбкой.
– Как нынче поживает аристократия, Сэнди? – спросил он.
Джонатан все еще не мог определить его акцент.
– Привет, Пип, – улыбнулся Лэнгборн. – Спасибо, прекрасно. А ты как?
– Все специалисты по сельскому хозяйству? Любите тракторы? Машины всякие? Хотите вырастить небывалый урожай и накормить голодных?
– А ну-ка, давай делай свое дело, – грубо оборвал его Лэнгборн. – Где Моранти?
Пип толкнул железную дверь, и в тот же момент из темноты вырос Моранти.
«Лорд Лэнгборн свихнулся на оружии, – говорил Берр. – Играл роль джентльмена-солдата в полудюжине грязных войн… гордится тем, как умеет убивать… в свободное время коллекционирует, как и Роупер… это дает им возможность ощущать себя важной частью истории…»
* * *
Трюм занимал большую часть «пуза» корабля. Пип изображал хозяина, Лэнгборн и Моранти шли рядом с ним, Джонатан с Роупером сзади, далее подмога: Фриски, Тэбби и трое из команды с «геклерами» через плечо.
Двадцать контейнеров были прикреплены цепями к кольцам наверху. На фиксирующих ремнях значились промежуточные пункты маршрута: Лиссабон, Азоры, Антверпен, Гданьск.
– Это мы называем саудовской коробкой, – гордо сообщил Пип. – Они открываются сбоку, так что саудовские таможенники могут залезть внутрь и приложиться к бутылочке.
На стандартных контейнерах были таможенные пломбы, представлявшие собой загнанные один в другой стальные штыри. Трое с «геклерами» вскрыли их с помощью кусачек.
– Не бойся, у нас есть еще, – заверил Пип Джонатана. – Завтра все опять будет красиво. Таможня не придерется.
Контейнер медленно открывался. У оружия – своя тишина. Тишина будущих трупов.
– «Вулканы», – поучительно сказал Лэнгборн, обращаясь к Моранти. – Усовершенствованный вариант «гэтлинга». Шесть двадцатимиллиметровых стволов – три тысячи выстрелов в минуту. Почти искусство. Успевай заряжать… Каждая пуля размером с палец. Жужжит, как рой пчел-убийц, У вертолетов и легкой авиации никаких шансов. Абсолютно новый. Десять таких. О’кей?
Моранти ничего не сказал, кивнул в знак согласия.
Подошли к следующему контейнеру. Он был забит до отказа, поэтому смотреть пришлось снаружи. Но того, что они увидели, вполне хватило.
– Счетверенные зенитки, – объявил Лэнгборн. – Четыре пулемета с общей осью, стреляющие одновременно в одну мишень. Бьют любой самолет с одного выстрела. Грузовики, бэтээры, легкое вооружение – все им нипочем. Устанавливаются на шасси, мобильны и чертовски опасны. Тоже новые.
Пип вывел их к правому борту, где два человека осторожно извлекали ракету в форме сигары из цилиндра. На этот раз Джонатану не потребовались объяснения Лэнгборна. Он насмотрелся рекламных фильмов. Наслушался рассказов. «Если у ирландцев когда-нибудь дотянутся до них руки, считай, что ты мертв, а они непременно дотянутся, – весело уверял старшина. – Стащат с военных складов янки в Германии, купят за целое состояние в Афганистане, у израильтян или у палестинцев, или еще у кого-то, кого янки вздумают ими снабдить. Сверхзвуковые, пакуются вручную, по три в упаковке, называются «стингер» – «жало», а они и есть жало…»
Обход продолжался. Легкие противотанковые орудия. Полевые радиоприемники. Медицинское оборудование. Форма. Обмундирование. Готовая еда. Британские флажки. Коробки, изготовленные в Бирмингеме. Железные канистры из Манчестера.
Все осмотреть было невозможно. Слишком много всего, слишком мало времени.
– Нравится? – тихо спросил Роупер Джонатана.
Их лица оказались совсем рядом. Роупер смотрел напряженно и с каким-то странным торжеством, будто нашел подтверждение своей точке зрения.
