– Если ты полагаешь, что можно отделить правительство Колумбии от картелей, ты живешь в заоблачном мире, – ответил Дэнем с большей твердостью в голосе, чем обычно. – Если ты думаешь, что можно отделить кокаиновую экономику от экономики Латинской Америки, – ты простофиля.
– Немного того, – поправил его Эклс, не извиняясь перед Присциллой.
– Многие люди в этом районе считают, что кока – двойное благословение Господа, – начал Дэнем оправдательную речь. – Не только Дядя Сэм желает травиться им, но за его счет обогащаются бедные латиноамериканцы! А что может быть лучше? Вероятно, колумбийцы с огромной радостью будут сотрудничать с Дядей Сэмом в этом деле, конечно же. Но чтобы остановить корабль, нужно столько всего согласовать. На переговоры уйдут недели, а столько людей в отпусках! И они обязательно потребуют компенсацию за содержание судна в порту. За разгрузку, за работу в неурочное время и так далее. – Напористость его речи успокаивала. Нельзя одновременно слушать и негодовать. – А в случае, если «Ломбардия» окажется пуста, они, естественно, потребуют возмещения морального ущерба. А если нет, во что я охотно верю, непременно возникнет спор вокруг этого конфискованного оружия. И в чьи руки оно попадет и кто опять продаст его картелям, когда шум утихнет. И кто угодит в тюрьму, и на сколько, и сколько ему будет положено проституток. И скольким бандитам будет позволено с ним видеться и по скольким телефонам будет разрешено звонить, дабы распорядиться об очередных убийствах и дать указания полсотне управляющих банками? И кому дадут взятку, когда этот некто решит, что срок шесть недель вполне для него достаточен? И кто будет опозорен, кого повысят в чине, кто получит медаль за храбрость, когда сбежит? Между тем, так или иначе, это оружие окажется в руках парней, которых научили им пользоваться. Добро пожаловать в Колумбию!
Берр собрал оставшееся самообладание. Вот он вернулся в Лондон. В страну признанной силы и влияния. Вот он стоит в священном месте, откуда исходят все приказы. Он приберег самое очевидное решение на конец, быть может, потому, что сознавал, что в мире, где жил Дэнем, самое очевидное – наименее вероятно.
– Ну ладно, – Берр постучал тыльной стороной руки по центру Панамы. – Давайте остановим «Ломбардию» в Канале. Американцы контролируют Канал. Они его построили. Или мы поищем еще десяток причин, чтобы бездействовать?
Дэнем изобразил крайний ужас.
– Ну, мой милый! Мы же нарушим самый священный пункт договора по Каналу. Права обыска нет ни у американцев, ни даже у панамцев. Если только они не могут неопровержимо доказать, что данный корабль представляет физическую опасность для Канала. Ну, например, если на нем полно бомб, которые могут взорваться. Старых бомб, а не новых. Если только вы можете доказать, что они взорвутся. Но если они правильно упакованы – можно это доказать? Но это американские дела, мы, слава Господу, только наблюдаем. Если нужно, помогаем, а если нет – отходим в тень. Возможно, мы предпримем демарш в адрес панамцев, но только в дуэте с американцами, конечно. Просто поддержим. Можем также сделать и представление Колумбии, если Штаты будут выкручивать нам руки. Мы ничего особенно не теряем.
– Когда?
– Когда что?
– Когда вы попробуете мобилизовать панамцев?
– Вероятно, завтра. Или послезавтра. – Дэнем взглянул на часы. – Какой сегодня день? – Казалось, ему важно изобразить незнание. – Все зависит от того, как загружены послы. Сколько до Масленицы, Присцилла, я забыл? Это Присцилла. Прости, не представил вас друг другу.
Мягко нажимая на клавиши, Присцилла ответила:
– Еще целая вечность.
Эклс по-прежнему разбирал телеграммы.
– Но ты же все это прошел, Никки! – Берр еще один раз попытался воззвать к тому, прежнему Дэнему, которого знал. – Что изменилось? Координационный комитет долго обсуждал общую политику. Вы столько раз обмусоливали каждую вероятность! Если Роупер поступит так, мы сделаем так. Или так. Помнишь? Я просматривал протоколы. Вы с Гудхью все согласовали с американцами. План А, план Б. Что стало со всей этой работой?
Дэнема было невозможно смутить.
– По гипотезам очень трудно вести переговоры, Леонард. Особенно с твоими латинянами. Посиди за моим столом несколько недель. Им нужны факты. Пока не убедятся, что все на самом деле – не пошевелятся.
– В любом случае – не пошевелятся, – пробормотал Эклс.
– Учти, – ободряюще сказал Дэнем, – все говорят, что американцы из кожи лезут, чтобы ехать с нами в одной упряжке. То немногое, что мы сделаем, не изменит цену рыбки. Разумеется, Милашка Кэти сметет в Вашингтоне все препятствия.
– Фантастическая женщина, – согласился Эклс.
Берр сделал последний, ужасно неудачный выстрел. Он иногда совершал импульсивные шаги, в которых обычно незамедлительно раскаивался.
– А как насчет «Горацио Энрикеса»? – спросил он. – Корабль направляется в Польшу, Никки, и кокаина на его борту довольно, чтобы вся Восточная Европа на полгода окаменела.
– Это не наше полушарие, – быстро парировал Дэнем. – Обратись этажом ниже в Северный отдел. Или в Таможенное управление.
– А откуда ты знаешь, что это именно тот корабль? – спросил Эклс, снова заулыбавшись.
– От моего информатора.
– Там на борту двенадцать сотен контейнеров. Ты будешь заглядывать в каждый?
– У меня есть номера, – сказал Берр, удивляясь себе.
– Ты хочешь сказать, у твоего информатора.
– Я хочу сказать, у меня.
– Номера контейнеров?
– Да.
– Браво!
У главного входа, пока Берр злился и негодовал на всех и вся, привратник протянул ему записку. Она была от старого друга из Министерства обороны. Тот сетовал на непредвиденные обстоятельства, которые помешают им встретиться сегодня днем, как условились.
* * *
Проходя в дверь кабинета Рука, Берр ощутил запах лосьона после бритья. Рук восседал за столом, изменившийся после путешествия, но как всегда прямой и подтянутый. Белый носовой платок в кармашке, на столе – последний номер «Телеграф». Казалось, он не покидал Тонбриджа.
– Пять минут назад я звонил Стрельски. Самолет Роупера еще не найден, – объявил Рук, не дожидаясь вопросов Берра. – Воздушные службы несут околесицу про радарные дыры. По моему мнению, вздор.
– Все идет по плану, – сказал Берр. – Наркотик, оружие, деньги, все следует заданным курсом. Чистый театр абсурда, Роб. Все доброе оказывается незаконным. Наоборот, все самое мерзкое – естественно. Да здравствует Уайтхолл!
Рук подписал какую-то бумагу.
– Гудхью просит подготовить справку о «Пиявке» к концу дня. Три тысячи слов, без прилагательных.
– Куда они его везут, Роб? Что они сейчас с ним делают? Пока мы тут заняты прилагательными?
С ручкой в руке Рук продолжил изучение лежащих перед ним бумаг.
