Стрельски попытался отрезвить Прескотта:
– Собственно, все это выдумки… Верно, Эд? Давай договоримся, все это дело не стоит и выеденного яйца… Нет никаких наркотиков, оружия, мистер Онслоу Роупер никогда не имел дела с картелями. Ошибочное опознание, так вы это называете.
Прескотт успокаивающе заулыбался, как бы желая сказать, что не собирался заходить столь далеко.
– Мы обсуждаем, Джо, то, что наглядно. Такова обязанность юриста. Непрофессионалы могут все принимать на веру. Юрист же обязан проверять факты. Учти это, пожалуйста.
– Конечно. – Стрельски тоже улыбнулся. – Эд, позволь кое-что сказать? – Он подался вперед в кожаном кресле и развел руками, словно прощая собеседнику все грехи.
– Давай, Джо.
– Расслабься, Эд. Пожалуйста, не накручивай себя. Операция «Пиявка» мертва. Ее убило Лэнгли. А ты всего лишь могильщик. Я так это понимаю. Начинается операция «Флагманский корабль», но я для нее недостаточно надежен. Ну а ты, как я догадываюсь, подходишь. Хочешь прижать меня, Эд? Были такие охотники и раньше, ты – не первый. Со мной это проделывали множество раз, и самыми разными способами. Я ветеран. В данном случае – это Лэнгли и кое-кто из непорядочных англичан. Не говоря о некоторых колумбийцах. В прошлый раз Лэнгли действовало в паре с кем-то еще, возможно бразильцами, нет, черт, это были кубинцы, они почтили нас кое-чем в черный день. А перед этим – Лэнгли с очень-очень богатыми венесуэльцами. Думаю, там было и несколько израильтян, хотя, честно говоря, кое-что я уже подзабыл, а документы исчезли. Мне кажется, операция называлась «Верный», но я не был в числе посвященных.
Стрельски был зол, но чувствовал себя на удивление комфортно. Глубокое кожаное кресло Прескотта – предел мечтаний, он мог бы отдыхать в нем до скончания века, наслаждаясь роскошью этого офиса на верхушке небоскреба, где не приходится проталкиваться через толпу и нет голого стукача со свисающим на грудь языком.
– Я бы еще мог тебе кое-что сказать, Эд, но не стану. Потому что, если я скажу, кто-нибудь меня выпорет и отнимет у меня пенсию. Если же я действительно скажу, кто-нибудь будет вынужден прострелить мне голову. Я эти дела знаю, Эд. Эти правила мне известны. Эд, сделаешь мне одолжение?
Прескотт не привык слушать не перебивая и никогда не предоставлял никому возможности высказаться, если не рассчитывал получить ее в свою очередь. Но он знал, что такое ярость, и знал, что со временем она обычно затихает как у людей, так и у животных, поэтому решил применить тактику выжидания, продолжать улыбаться и отвечать рассудительно, как если бы перед ним был помешанный. Прескотт к тому же понимал, что важно не обнаружить тревоги. С внутренней стороны стола находилась красная кнопка, которой он в любой момент мог воспользоваться.
– Все, что могу, Джо, – мило отвечал Прескотт.
– Не меняйся, Эд. Америке ты нужен какой есть. Не порывай ни с друзьями наверху, ни с разведкой, ни с деловыми партнерами жены в управлении некоторых компаний. Крепи наши устои. Честный гражданин и так слишком много знает… Слишком много правды может повредить его здоровью. Вспомни телевидение. Пять секунд на любую тему – довольно для любого. Людей надо успокаивать, а не взвинчивать. И ты как раз тот, кто способен это сделать.
* * *
Домой Стрельски ехал при зимнем солнце, ведя машину очень внимательно. Злость обострила зрение. Хорошенькие белые домики на побережье. Белые яхты покачиваются рядом с изумрудными лужайками. Почтальон совершает дневной объезд.
У подъезда к дому был припаркован «форд-мустанг», и он узнал машину Амато.
Стрельски нашел его на террасе, в траурном черном галстуке, с бутылкой ледяной колы в руках. Рядом на плетеном диване лежал черный котелок и облаченный в черную тройку бесчувственный Пэт Флинн с опустошенной бутылкой чистейшего пшеничного виски десятилетней выдержки, которую он трогательно прижимал к груди.
– Пэт опять общался с бывшим боссом, – объяснил Амато, бросив взгляд на неподвижного друга. – У них было что-то вроде раннего завтрака. Агент Леонарда – на борту «Железного паши». Двое парней выгрузили его из самолета Роупера на Антигуа, а двое других посадили на гидроплан. Это известно от друга Пэта, который читал донесения, составленные исключительно чистыми людьми в разведке, удостоенными чести быть принятыми в команду «Флагманского корабля». Пэт сказал, что ты, возможно, захочешь шепнуть об этом своему другу Ленни Берру. Пэт выражал Ленни свое уважение. Ему было приятно с ним работать, несмотря на все последствия. Скажи это Берру.
Стрельски взглянул на часы и быстрым шагом двинулся в дом.
Говорить со своего телефона было не совсем безопасно.
Берр схватил трубку, будто только и ждал звонка.
– Твой мальчик отправился покататься на яхте с богатыми друзьями, – сказал Стрельски.
* * *
Берр обрадовался хлынувшему дождю. Пару раз останавливался у обочины и сидел в машине, выжидая, когда обрушившийся на нее грохочущий поток ослабеет. Ливень даровал временное прощение. Он возвращал ткача в его мансарду.
Берр выехал позже, чем намеревался.
– Позаботься, – бессмысленно произнес Берр, передавая на руки Робу ничтожного Пэлфрея.
Возможно, он хотел сказать: «Позаботься о Пэлфрее». А может, он думал: «Великий Боже, позаботься о Джонатане».
«Итак, он на яхте, – повторял про себя Берр, ведя машину. – Жив вопреки всему». Сначала это была единственная мысль, сверлившая мозг: «Джонатан жив, Джонатана пытают, может, прямо сейчас…» И только когда миновал момент острой боли, к Берру начала возвращаться способность рассуждать, и он стал соображать, что хоть мало-мальски утешительного есть в сложившейся ситуации.
«Он жив, значит, Роуперу так угодно, иначе он разделался бы с Джонатаном сразу после того, как тот подписал последний клочок подсунутой ему бумаги: еще одно нераскрытое убийство на панамских дорогах, кому до этого дело?
Он жив, а такой проходимец, как Роупер, не привозит человека, которого хочет убить, на свою прогулочную яхту. Он взял его туда, чтобы кое о чем расспросить, а если после этого он все-таки решит его убить, то сделает это на почтительном расстоянии от судна, заботясь о чистоте окружающей среды и щадя чувствительность своих гостей.
Так что же хочет такого спросить у него Роупер, чего еще не знает?
Возможно: в каких деталях Джонатан выдал план операции?
Возможно: что конкретно сейчас грозит Роуперу – предъявление обвинения, срыв его грандиозного плана, скандал?
Возможно: насколько я могу надеяться на защиту тех, кто меня поддерживает? Или они удалятся на цыпочках через заднюю дверь при первых же звуках сирены?
Возможно: кто ты, черт тебя подери, такой: мало того что пролез в мой дом, но еще и украл у меня женщину?»
Над машиной сомкнулись кроны деревьев, и Берру неожиданно вспомнилось, как Джонатан сидел в коттедже в Ланионе в ту ночь, когда они давали ему последние напутствия.
