– Ее мать пошла в полицию, – сказал Лятюлип.
– Когда? – Нужно было бы, наверно, спросить: «Почему?»
Задняя машина уже почти нагнала их. «Поотстань», – подумал он.
– Она навела справки в швейцарском посольстве. Там о тебе никогда не слышали. Ты снова бы сделал так?
– Сделал что?
– Ну, с этим типом, что тебя обобрал.
– Он полез на меня с ножом.
– Они вызывали меня, – продолжал Лятюлип оскорбленно. – В полицию. Хотели узнать, что ты за фрукт. Спрашивали, не торгуешь ли наркотиками, не звонишь ли по междугородке, с кем встречаешься. Они думают, ты – Аль Капоне. Здесь редко что-нибудь случается. Они получили фотографию из Оттавы. Слегка напоминает тебя. Я уговорил их подождать, пока гости уснут.
Достигли перекрестка. Лятюлип съехал с дороги.
Он говорил отрывисто, как бегун, пробежавший дистанцию.
– Те, кто хочет сделать ноги отсюда, бегут на север или на юг. А ты отправляйся на запад, в Онтарио. И никогда не возвращайся, понял? Если вернешься, я… – Мсье Лятюлип пару раз судорожно глотнул воздух. – Тогда, может быть, и на моей совести появится убийство.
Джонатан взял сумку и вылез в темноту. В воздухе висели капли дождя. От сосен шел запах смолы. Ехавшая за ними машина пронеслась мимо, и в какое-то опасное мгновение можно было различить номерной знак. Но Лятюлип смотрел на Джонатана.
– Вот твои деньги. – Мсье Андрэ сунул в руку Джонатана пачку долларов.
* * *
Ивонна вернулась по параллельному шоссе, затем пересекла центральную линию и развернулась.
Они сидели в машине с включенным светом. На коленях Ивонны лежал нераспечатанный коричневый конверт. В углу набран адрес отправителя: «Бюро паспортов. Министерство внешних сношений. Оттава». Адресовано Томасу Ламону, на имя Ивонны Лятюлип. «Шато Бабетта». Томасу, который уверяет, что в Канаде есть все.
– Почему ты не дал сдачи? – спросила Ивонна.
Одна половина ее лица опухла, глаз заплыл. «Вот моя профессия, – подумал Джонатан. – Портить людям лица».
– Он просто чуть-чуть рассердился, – произнес он.
– Хочешь, я куда-нибудь тебя отвезу? Высажу где-нибудь?
– Я выйду здесь.
– Ты чего-нибудь еще хочешь от меня?
Он отрицательно покачал головой. Затем опять, пока не убедился, что Ивонна поняла.
Девушка протянула конверт.
– Что для тебя было важнее, – спросила она хрипло, – переспать со мной или получить паспорт? Постель или паспорт?
– И то и другое. Спасибо.
– Нет, скажи. Мне надо знать.
Джонатан открыл дверцу и вылез из машины. Ивонна широко улыбнулась – он увидел это в неверном свете сигнальных ламп на щитке.
– Знаешь, а ведь я чуть было действительно не поверила… Черт возьми, у меня уже почти крыша поехала… Но с тобой хорошо ненадолго. Томаса ты все равно не заменил бы.
– Рад был стараться, – сказал Джонатан.
– Но все-таки что это было для тебя? – настаивала Ивонна, по-прежнему ослепляя его улыбкой. – Ну скажи! Какой уровень? По девятибалльной шкале? Пять, шесть или вообще ноль? Господи, я думала, ты ведешь учет…
– Спасибо, – повторил Джонатан.
Он захлопнул дверцу и в свете небесного сияния увидел, как упала и поднялась голова девушки, дернулись плечи. Но она уже овладела собой. Пристально глядя вперед, Ивонна включила зажигание, хотя еще несколько секунд не трогалась с места. Джонатан стоял, не в силах ни двинуться, ни произнести слово.
Ивонна выехала на шоссе и проехала пару сотен ярдов с выключенными фарами. То ли забыла о них, то ли ее это не волновало. Казалось, она ориентируется в темноте по компасу.
«Вы убили эту женщину?»
«Нет. Я женился на ней ради паспорта».
Подъехал грузовик, и он провел пять часов в обществе славного чернокожего парня по имени Эд. У него имелись большие проблемы с закладными. Нужно было выговориться.
По дороге Джонатан позвонил в Торонто и потом слушал веселую болтовню телефонисток, передававших его заказ через бескрайние просторы Восточной Канады.
– Меня зовут Джереми, я друг Филиппа, – сказал он заученную фразу, которую повторял каждую неделю, выходя на связь из разных автоматов. Иногда ему было слышно, как идет переключение на другую линию. Иногда казалось, что его соединяют вовсе не с Торонто.
– Доброе утро, Джереми! Или там у вас вечер? Как дела, старина?
До сегодняшнего звонка Джонатан представлял, что отвечающий на том конце провода человек – живой и жизнерадостный. Теперь же показалось, что он говорит с совсем новым Огилви, таким же фальшивым и сухим.
– Передайте, что я поймал свою тень и следую заданным курсом.
– Позвольте в таком случае от имени всех родных принести вам поздравления, – отозвался в трубке новоявленный родственник Огилви.
В эту ночь Джонатану снились Ланион и стаи чибисов на скале. Птицы тучей поднимались в воздух и замирали с неподвижными крыльями, затем штопором бросались вниз. Так продолжалось до тех пор, пока неизвестно откуда налетевший восточный ветер не порвал заколдованный круг. Джонатан увидел с полсотни мертвых и тысячи других птиц, уносимых в открытое море. Джонатану снилось, что это он позвал их сюда, что он виновник их гибели. Он позволил им погибнуть, потому что ушел на поиски самого страшного человека в мире.
* * *
«Вот так надо оборудовать агентурные гнездышки, – думал Берр. – И никаких тебе жестяных сараев с летучими мышами посреди смрадных луизианских болот. Прощайте, крошечные квартирки в Блумсбери, с неистребимым запахом прокисшего молока и сигаретного дыма, оставшегося от предыдущих посетителей. Отныне мы будем встречать наших крошек здесь, в Коннектикуте, в таких вот обшитых тесом домах, окруженных десятью акрами поросшей лесом земли, с уютными, отделанными кожей кабинетиками, набитыми книгами о морали богатства».
Здесь имелось все: и баскетбольный щит, и надежная ограда с пропущенным через нее током для отпугивания оленей, и даже электрическая мухобойка, с шумом сжигающая привлеченных ее красным огненным чревом насекомых. Берр настоял на устройстве пикника и запасся мясом на целый полк.
Сняв пиджак и галстук, он обмазывал три громадных бифштекса густым острым соусом. Джонатан в плавках отдыхал на краю бассейна. Рук, накануне прибывший из Лондона, сидел на террасе в кресле и курил трубку.
– Она не проговорится? – спросил Берр. Ответа не последовало. – Я спросил, она не проговорится?
– О чем? – вопросом на вопрос ответил Джонатан.
– О паспорте. Как ты считаешь?
Джонатан снова плюхнулся в воду и проплыл совсем немного. Берр дождался, пока он вылезет, и в третий раз задал мучивший его вопрос.
