В половине четвертого секретарша позвонила, чтобы попросить заглянуть к шефу на несколько минут прямо сейчас.
В офисе начальника, куда поднялся Гудхью, в непринужденных позах за чашечками кофе и с сигарами сидели участники обеда, членом которого он не удостоился быть.
– Рекс, входи, – равнодушно приветствовал его шеф. – Садись, пожалуйста. Здесь все тебя знают? Ну и отлично.
Шеф был младше Гудхью лет на двадцать. Это был богатый дебошир, университетский регбист при теплом местечке – больших достижений в области образования, как полагал Гудхью, он не имел. Недостаток кругозора министр компенсировал амбициями.
По одну руку от него сидела Барбара Вандон из американского посольства, по другую – Нил Марджорэм из группы по изучению снабжения, который всегда чрезвычайно импонировал Гудхью то ли прошлой принадлежностью к флоту, то ли честными глазами и уравновешенностью. Гудхью поражался, что человек с таким прямым, открытым взором мог быть подручным Джеффри Даркера. Голт, тоже аппаратчик Даркера, сидел рядом с Марджорэмом и выглядел под стать Даркеру – чересчур разодетым и чересчур важным. Третьей представительницей Ривер-хауз была сногсшибательная красавица Хейзел Банди, которая, по слухам, делила с Даркером не только служебные заботы, но и постель. Впрочем, Гудхью взял за правило не верить подобным сплетням.
Шеф объяснил цель встречи. Его голос звучал излишне бодро.
– Мы тут занялись проверкой того, как осуществляются англо-американские связи, Рекс, – проговорил он, неопределенно взмахнув рукой с сигарой. – И, надо признать, пришли к некоторым весьма тревожным выводам, о которых хотели бы услышать твое мнение. Не возражаешь? Вот так, без предварительной подготовки. Обсудим общие положения. Побросаем мячик. Готов?
– Почему бы нет?
– Барбара, милая, начинай.
Барбара Вандон была главной представительницей заокеанских братишек Даркера в Лондоне. Она училась в Вассаре, проводила зиму в Аспене, а лето на Вайньярде. Однако в ее голосе звучали ноты отчаяния.
– Рекс, в этом деле с «Пиявкой» мы просто пигмеи! – взвыла она. – Настоящая игра идет где-то наверху, сейчас и повсеместно.
Смущение Гудхью стало очевидным.
– Барбара считает, что мы вместе с Лэнгли потеряли след, Рекс, – пояснил Марджорэм.
– Кто это «мы»?
– Мы – это мы. Ривер-хауз.
Гудхью резко повернулся к шефу.
– Но это уже не общие положения…
– Ну-ну! – прервал его шеф, стряхивая пепел в сторону Барбары Вандон. – Девочка ничего особенного не сказала. Вот так запал! Боже!
Но Гудхью не дал себя сбить.
– Ривер-хауз потерял след вместе с Лэнгли в деле «Пиявки»? – скептически глядя на Марджорэма, спросил он. – Ривер-хауз вообще не имеет отношения к этому делу, он только обеспечивает поддержку. Операция «Пиявка» – из разряда криминальных.
– Это-то Барбара и считает нужным обсудить, – произнес Марджорэм, показывая интонацией, что он не обязательно разделяет ее мнение.
Барбара Вандон снова пошла напролом:
– Рекс, нам необходимо произвести капитальную уборку в доме, не только у нас в Лэнгли, но и здесь, в Соединенном Королевстве. – Все это здорово смахивало на заранее подготовленную речь. – Мы должны раскрутить эту операцию с «Пиявкой» и все начать сначала. Рекс, ребят из Лэнгли прокатили, верней отжали. – На сей раз Марджорэм не стал оказывать ей услуги переводчика. – Рекс, наши политики не намерены это проглотить. Они вот-вот взорвутся. Сложившуюся ситуацию следует рассмотреть очень внимательно с разных углов зрения. И что же мы видим? Проведение операции обеспечивают, с одной стороны, очень слабое, очень молодое британское агентство, простите меня, прекрасное, профессиональное, но слабое, и, с другой стороны, группка американских полицейских из Майами, ни черта не смыслящих в политике. Это хвост и собака, Рекс. Собака здесь, – ее рука поднялась над головой, – а там только хвост. Сейчас хвост впереди собаки.
На Гудхью накатила волна самообличения: ведь Пэлфрей его предупреждал, а он не придал значения. «Даркер готовится отбить свои прежние позиции, – говорил Пэлфрей. – Он рвется вперед под американским флагом».
– Рекс! – так громогласно рявкнула Барбара Вандон, что Гудхью чуть не подпрыгнул в кресле. – Мы имеем дело с глобальным перераспределением геополитических сфер влияния, которое происходит у нас под боком, на заднем дворе, а дело поручено непрофессионалам. Они бегают с мячом в то время, когда следовало бы его отпасовать, они не умеют мыслить масштабно. То, что картели распространяют наркотики, – отдельный вопрос. Есть специальные люди, которые должны заниматься этой проблемой. Мы с этим живем, Рекс. И дорого за это платим.
– О, по высшей ставке, Барбара, насколько известно, – мрачно согласился Гудхью.
Но даже после четырех лет, проведенных в Лондоне, Барбара Вандон была совершенно невосприимчива к иронии.
Она продолжала:
– Картели заключают договоры друг с другом. Закупают военную технику, тренируют своих парней, согласуют свои действия. Это, Рекс, уже совсем другая игра. Суть не в том, что кто-то в Южной Америке помогает картелям. Суть в том, что картели, объединяясь, приобретают силу. Это ежу понятно! Полиции тут делать нечего, гнаться не за кем, стрелять не в кого. Тут геополитика, Рекс. Поэтому мы должны пойти в парламент и сказать: «Ребята, мы подчиняемся обстоятельствам. Мы переговорили с уголовной полицией, и она любезно устранилась. В свое время она сделает свое дело – это ее право и долг. А пока ситуация сложная. С геополитическим подтекстом, со множеством острых углов – и поэтому явно входит в компетенцию «чистой разведки». Испытанные и верные специалисты из «чистой разведки» готовы к решению самых сложных проблем геополитического характера».
Она, кажется, закончила и, подобно актрисе после удачного представления, повернулась к Марджорэму, как бы желая спросить: «Ну как я тебе?»
Однако Нил Марджорэм остался благожелательно-равнодушным к страстной речи.
– Думаю, в словах Барбары много верного, – проговорил он с честной и открытой улыбкой. – Конечно, мы не будем возражать против перераспределения обязанностей между службами. Но решение принимать не нам.
Лицо Гудхью окаменело. Руки безжизненно лежали на столе, не повинуясь хозяину.
– Да, – согласился Гудхью. – Решение принимать не вам, а Координационному комитету, и никому другому.
– Председателем которого является ваш шеф, а вы, Рекс, секретарем, основателем и главным благодетелем, – напомнил Нил Марджорэм с неизменной улыбкой. – И, если можно так выразиться, моральным арбитром.
На Гудхью невозможно было воздействовать лестью даже такому признанному миротворцу, как Нил Марджорэм.
– Перераспределение обязанностей, как вы это называете, ни при каких обстоятельствах не может осуществляться самими конкурирующими агентствами, Нил, – сурово произнес Гудхью. – Даже предположив, что уголовная полиция готова покинуть поле, в чем лично я весьма сомневаюсь, агентства не вправе делить между собой обязанности без комитета. Именно для этого и существует общее руководство. Спросите у председателя, – кивнул он в сторону своего начальника.
