«Играй отчаянного парня, – твердил Берр. – Никогда не заискивай. Его от этого воротит».
Но Роупер, казалось, не слышал протестов Джонатана.
– В ваших обстоятельствах, решили вы, не стоит снова входить в конфликт с законом. Лучше заслужить благодарность состоятельного англичанина, чем красть его мальчишку. Понимаете, о чем я?
– Я не имею с ними ничего общего. Я уже вам сказал. Никогда раньше их не видел, не слышал, не говорил до того вечера. Я вернул вам сына, верно? Даже отказался от вознаграждения. Мне хочется уехать отсюда. Только и всего. Отпустите меня.
– Как вы узнали, что они направляются на кухню? Они могли пойти куда угодно.
– Они знали расположение. Знали, где касса. В общем, ориентировались.
– Не без вашей помощи?
– Нет!
– Вы могли спрятаться. Почему вы этого не сделали? Были бы подальше от беды. Так поступило бы большинство парней, числящихся в бегах, верно? Признаюсь, я не был в подобном положении.
Джонатан выдержал длинную паузу, вздохнул и, как бы покоряясь необходимости вести беседу с безумными хозяевами, проговорил:
– Начинаю сожалеть, что не поступил так, – и с выражением полного разочарования откинулся на спинку.
– Коркс, как обстоит дело с бутылкой? Еще не выпил?
– Вот она, шеф.
И снова Джонатану:
– Я бы хотел, чтобы вы остались здесь, отдохнули, окрепли, поплавали, а потом поглядим, что делать. Возможно, найдется какая-нибудь работа для вас, что-нибудь этакое… Поглядим… – Его улыбка стала шире. – Приготовьте нам пару морковных пудингов, не возражаете?
– Боюсь, я не буду этого делать, – отрубил Джонатан. – Это совсем не то, чего бы мне хотелось.
– Чушь! Почему не то?
– Куда ты намерен направиться? – спросил Коркоран. – Отель «Карлейль» в Нью-Йорке или «Ритц-Карлтон» в Бостоне?
– Я просто иду своей дорогой, – сказал Джонатан вежливо, но решительно.
С него было довольно. Игра и реальная жизнь смешались. Он больше не мог отделить одно от другого. «Мне нужно собственное пространство, собственное поле деятельности, – говорил он себе. – Я устал быть чьей-либо игрушкой». Он стоял, готовясь выйти.
– О чем вы говорите, черт побери? – воскликнул заинтригованный Роупер. – Я заплачу вам. Здорово заплачу. Вы будете жить в чудесном маленьком домике на другой стороне острова. Он может поселиться у Вуди, Корки. Лошади, плавание… Можно взять лодку. Это вам очень подходит. Кстати, с каким паспортом собираетесь ехать?
– Со своим, – упорствовал Джонатан. – Ламон. Томас Ламон. – И обратившись к Коркорану: – Он был среди моих вещей.
На солнце набежала тучка, и комната погрузилась в короткие неестественные сумерки.
– Корки, ну-ка выдай ему дурные вести! – приказал Роупер и вытянул руку, будто Паваротти опять запел.
Коркоран пожал плечами и с гримасой, словно прося его извинить, сказал:
– Что касается твоего канадского паспорта, мой милый, боюсь, это дело прошлого. Я спустил его в унитаз. Ничего другого не оставалось.
– О чем вы говорите?
Коркоран энергично разминал ладонь одной руки большим пальцем другой, словно там что-то вспухло.
– Не горячись, дорогой! Это же ради тебя. Твое прикрытие лопнуло. Уже несколько дней Т. Ламон значится в розыске. Это имя проходит по всем спискам, в том числе Интерпола. Могу представить доказательства, если желаешь. Вот такая неудача… Сочувствую, но это правда.
– Но это был мой паспорт!
Джонатана охватил почти тот же гнев, как тогда на кухне Мама Лоу, самый неподдельный, необузданный и слепой. «Это мое имя, моя женщина, мое предательство, моя тень! Ради этого паспорта я лгал! Я готовил, прислуживал, ел дерьмо ради него! И оставлял за собой трупы!»
– Мы достанем вам новый, незапятнанный, – сказал Роупер. – Это самое малое, что мы можем для вас сделать. Корки, возьми свой поляроид и щелкни его! Цвет лица почти в норме. Синяки лучше припудрить. Здесь никто ни о чем не знает, понимаете? Дробильщики камней, садовники, горничные, грумы, никто. – Наступила пауза. – Джедс не в счет. Джедс в это не вникает. – Он не уточнил во что. – Что вы сделали с мотоциклом, который у вас был в Корнуолле?
– Бросил под Бристолем, – сказал Джонатан.
– Почему не загнал? – строго поинтересовался Коркоран. – Или не взял во Францию? Ты же мог это сделать?
– Он привлек бы внимание. Все знали, что я езжу на таком.
– И еще одно. – Роупер повернулся спиной к террасе и вытянул указательный палец, как бы целясь в Джонатана. – У нас здесь узкий круг. Мы немного мухлюем, но друг другу доверяем. Вы спасли моего сына. Но если вы перейдете черту, пожалеете, что родились на свет.
Заслышав шаги на террасе, Роупер резко повернулся, готовый рассердиться, что его приказ нарушен, и увидел Джед, расставляющую на столах именные карточки на серебряных подставках. Каштановые волосы рассыпались по плечам. Одета она была очень скромно.
– Джедс! Загляни на минутку! Есть хорошие новости для тебя. Томас станет на время членом семьи. Скажи Дэниэлу, он будет в восторге.
Девушка подала себя во всей красе. Подняла голову и повела ею, как бы одаривая кинокамеры самой очаровательной улыбкой.
– О Боже, Томас! Замечательно! – Поднятие бровей должно было выражать удовольствие. – Ужасно хорошие новости! Роупер, может быть, нам это как-то отметить?
* * *
Было семь утра следующего дня, но в бункере в Майами это время мало чем отличалось от полуночи. Те же неоновые лампы изливали свет на те же покрытые зеленой краской кирпичные стены. Устав от интерьерных излишеств гостиницы, Берр решил обосноваться в бункере.
– Да, это я, – сказал он тихо в трубку красного телефона, – а это, судя по голосу, ты. Как дела?
Пока он говорил, его свободная рука медленно поднималась над головой, вытягиваясь по направлению к небу. Все было прощено. Бог есть на небесах. Джонатан вызывал своего верховного при помощи волшебного ящичка.
* * *
– Они меня не примут, – с удовлетворением сказал Пэлфрей Гудхью.
Они ехали в такси мимо Баттерси. Гудхью заехал за ним в Фестивал-холл. «Надо действовать быстро», – сказал Пэлфрей.
– Кто они?
– Новый комитет Даркера. Они придумали для себя закодированное название «Флагманский корабль». Надо быть в списке, чтобы допустили на борт.
– А кто входит в список?
– Не знаю. У них цветной код.
– То есть?
– В пропуска вмонтирована электронная лента. Они вкладывают карточки в машину, и двери открываются. Потом за каждым закрываются. У них там читальный зал. Сидят, читают, совещаются. Потом двери открываются, и они выходят.
