Как часто бывало в разговорах с Пэлфреем, Гудхью казалось, что он слышит испорченную запись, в которой понятны лишь отдельные слова.
– Не могу ничего обещать тебе, Гарри. Ты это знаешь. В жизни подачек не бывает. Все нужно заработать. Я так считаю. Думаю, ты тоже.
– Да, но у тебя характер, – возразил Гарри.
– А у тебя осведомленность, – отрезал Гудхью.
Глаза Пэлфрея широко распахнулись.
– И Даркер так сказал! Ух! Слишком большая осведомленность. Опасная осведомленность. Это мое несчастье! Ты сразил меня, Рекс! Черт ясновидящий!
– Итак, ты говорил с Джеффри Даркером. О чем?
– Ну, скорее он говорил со мной. Я только слушал.
– Когда?
– Вчера. Нет, в пятницу. Пришел ко мне в кабинет. Без десяти час. Я как раз надевал плащ. «Где ты обедаешь?» Я подумал, что он собирается пригласить меня, и говорю: «Меня вроде бы ждут в клубе, но я могу и отменить». А он: «Хорошо. Отмени». И я отменил. Потом мы говорили. В обеденный перерыв. В моем кабинете. Никого не было. Не было даже стаканчика «Перье» или печенья всухомятку. Зато хорошая торговля. Джеффри всегда хорошо торгуется. – Он опять ухмыльнулся.
– И он сказал? – настаивал Гудхью.
– Он сказал, – Пэлфрей глубоко вздохнул, будто собирался нырнуть, – он сказал, что пора хорошим людям прийти на помощь партии. Сказал, что братишки хотят явного участия в «Пиявке». Они могут взять на себя американскую уголовную полицию, но рассчитывают, что нашу мы попридержим сами. Хотел убедиться, что я на корабле.
– А ты сказал?
– Да. На сто процентов. Да, я на корабле. Разве нет? – Пэлфрей завелся. – А ты хотел бы, чтобы я послал его подальше? Боже!
– Конечно, нет, Гарри! Ты должен поступать, как для тебя лучше. Я понимаю это. Итак, ты сказал, что ты на корабле, и что он на это?
Пэлфрей снова впал в агрессивную угрюмость.
– Ему нужна юридическая оценка соглашения Ривер-хауз с агентством Берра по разграничению сфер влияния до среды, до пяти часов дня. Соглашение, которое я для тебя готовил. Я взялся сделать это.
– И?
– И все. В пятницу в пять часов – последний срок. Команда «Флагманского корабля» устроит встречу на следующее утро. Ему нужно будет время, чтобы вначале изучить мой отчет. Я сказал: «Нет проблем».
Он резко оборвал на высокой ноте, подняв брови. Гудхью выдержал паузу. Когда так делал его сын, это значило, что он что-то скрывает. Гудхью заподозрил Пэлфрея в том же.
– Это все?
– Почему бы и нет?
– Даркер остался доволен тобой?
– Если честно, то очень.
– Почему? Гарри, ты же согласился только выполнить распоряжения. С чего бы ему быть довольным? Может, ты еще что-нибудь обещал ему сделать? – У Гудхью было странное чувство, что его собеседник ждет, когда на него посильнее надавят. – Тогда, возможно, ты что-то ему сказал? – предположил он с улыбкой – для облегчения признания.
Пэлфрей страдальчески ухмыльнулся.
– Но, Гарри, что ты мог сообщить Даркеру, о чем тот не знал?
Пэлфрей отчаянно боролся с собой. Казалось, он снова и снова разбегается для прыжка, решив во что бы то ни стало взять барьер.
– Ты сказал ему обо мне! – предположил Гудхью. – Ты не мог этого сделать! Это было бы самоубийство… Сказал или нет?
Пэлфрей неистово замотал головой.
– Никогда, – прошептал он. – Слово друга, Рекс. Мне бы и в голову не пришло.
– Тогда что же?
– Просто теория, Рекс. Предположение – вот и все. Гипотеза. Теория вероятности. Никаких тайн, ничего плохого. Просто теории. Бесполезные теории. Легкая болтовня. Для времяпрепровождения. Он в моем кабинете, в обеденное время. Уставился на меня. Должен же я был что-то ему говорить.
– Теории, основанные на чем?
– На представлении, которое я готовил для тебя. О том, как притянуть Роупера к уголовной ответственности, опираясь на английские законы. Я работал над ним в твоем кабинете, помнишь?
– Конечно, помню. В чем же состоит твоя теория?
– Идею мне подало секретное приложение, подготовленное американскими полицейскими в Майами. Перечень собранных улик. Там этот Стрельски, да? Первая партия товара, отправленная Роупером картелям. Детали сделки. Все сверхтайно, сверхсекретно. Только для твоих глаз и глаз Берра.
– И, конечно же, твоих, Гарри, – подсказал Гудхью и отпрянул от него в предчувствии недоброго признания.
– Понимаешь, я сыграл в игру, в которую невозможно не сыграть, когда читаешь подобный отчет. Все мы так поступаем, так ведь? По-другому нельзя. Естественное любопытство. Мозги сами собой работают… вычисляя стукача. Все эти записи длинных бесед, когда три парня в комнате. Иногда два. Где бы они ни находились, всегда среди них – надежный наушник, который их закладывает. Я понимаю, современная техника – что кошачьи усы, но не до такой же степени.
– И ты вычислил стукача?
У Пэлфрея был очень гордый вид, как у человека, набравшегося мужества и выполнившего свою задачу на этот день.
– И ты сказал Даркеру, кого вычислил, – продолжил Гудхью.
– Грека. С картелями запанибрата, но стоит им отвернуться, он тут же выдает их американской полиции. Апостол. Адвокат – ну прямо как я.
* * *
Узнав в ту же ночь от Гудхью о допущенной Пэлфреем неосторожности, Берр оказался перед дилеммой, которой больше всего боится всякий, на ком лежит ответственность за агента.
Первые его действия были, как всегда, импульсивны. Он составил срочное персональное донесение Стрельски в Майами, в котором сообщил: у него есть все основания полагать, что «враждебные силы в «чистой разведке» знают теперь о твоем брате Майкле». Из уважения к лексикону американских собратьев он заменил «знают» на «осведомлены» и послал донесение.
Берр не написал, что утечка идет от англичан: Стрельски мог догадаться об этом сам.
Выполнив долг перед Стрельски, потомок йоркширских ткачей уселся в своей мансарде и сквозь застекленную крышу принялся созерцать оранжевое небо над Уайтхоллом. Миновали времена, когда Берр изводился в ожидании известия, любого известия от своего агента. Теперь он должен был решить, вытаскивать агента или, наплевав на риск, продолжать операцию. В глубокой задумчивости он прошел через длинный коридор и сел, держа руки в карманах, на батарею отопления в комнате Гудхью под воркотню голубей на парапете.
– Предположим наихудшее? – предложил Гудхью.
– Самое худшее – они просветят Апо, и тот расскажет, что мы велели ему дискредитировать Коркорана как подписчика документов, – сказал Берр. – Тогда они будут метить в моего мальчика, который подписывает теперь.
– По этому сценарию кто такие «они», Леонард?
