– Вы упорствуете, смешной вы человечишка.
– Тогда я вынужден вас заставить, – сказал Квинн и поднял меч так, чтобы лезвие коснулось нескольких звезд запрестольного образа.
– Врасплох вам меня не застать, – отец Диегу отдернул подризник и продемонстрировал испанский меч на поясе.
– Оружие в доме Господнем, – посетовал Квинн, отступив, чтобы оказаться на открытом пространстве нефа, подальше от предательского алтаря и хоров.
– Да будет вам, мы везде в доме Господнем. Если вы имеете право носить оружие в том свинарнике, который называете городом, то и здесь должно быть так же.
Гонсалвеш склонил голову в странном яростном жесте, похожем на птичий, и вдруг снаружи раздался гул голосов, выстрелы, лязг металла. Глаза отца Диегу расширились от злости.
– Ваши бывшие рабы захватывают артиллерию, – пояснил Квинн. – Давайте не будем откладывать. Попробуем. Ваш учитель против моего. Лион против Толедо.
Он выбежал в открытый неф. С криком, словно хищная птица, Гонсалвеш скинул мешавший ему стихарь и выхватил меч. Он налетел на Квинна, лезвие танцевало в мерцающем шквале ударов, что застало Маира врасплох и вынудило отступать, практически дойдя до притвора. Кряхтя от напряжения, Льюис начал защищаться и оттеснил Гонсалвеша обратно почти до самого алтаря. Они разошлись, отдали честь и стали кружить друг вокруг друга, ослепленные потом в изнуряющей жаре базилики.
И еще раз. Обмен ударами перед крестной перегородкой. Квинн преследовал Гонсалвеша, слегка царапнул его бок, но Диегу сразу оправился и начал оттеснять Льюиса, нанеся боковой удар по голове противника – невидимый и неминуемый, от которого Квинн еле успел увернуться, а не то лишился бы макушки. Маир почувствовал, как пол под ним движется, и заметил тень сомнения на худом мальчишеском лице отца Диегу.
– Швартовы перерезаны, – пропыхтел он. – Мы отплываем.
Они оба ощутили, как базилика развернулась в потоке, попав в плен уходящей воды. Издав крик на ирландском, Квинн ринулся на Гонсалвеша. В этот бросок он вложил весь свой вес и силу. Диегу резко увел меч в сторону. Квинн упал навзничь, и испанец кинулся к нему, Льюису удалось спастись лишь тем, что он инстинктивно поставил блок, от чего от обоих мечей полетели во все стороны искры. Он снова поднялся на ноги, тут же был оттеснен к кафедре, но снова Квинн пошел в атаку. Два иезуита сражались, попеременно перехватывая друг у друга инициативу, вдоль бокового придела. Но Квинн понял по холоду, охватившему промежность, что он перенапрягся во время подрыва плотины и погони за базиликой. Преимущество в силе и размере больше не работало, а если взять чисто владение мечом, то тут Гонсалвеш – мастер.
Контратака последовала незамедлительно. Квинн отступил через зияющее сердце Христа на хоры, посчитав, что в узком пространстве с деревянными перегородками Диегу с его танцующим стилем будет попросту не развернуться. Они снова дрались в хорах, рассыпав псалтыри и молитвенники, пока Льюис не оказался у самого алтаря. Отступать некуда. Отсюда выхода нет. В нем закипела ярость. Он не может умереть в этом глупом месте, на языческом алтаре, от рук худого женоподобного испанца. Тогда все, над чем он так долго корпел, будет выброшено на ветер, утонет в этом далеком и безмолвном лесу. Квинн призвал ярость, своего старого демона и надежного союзника. Она жарко и сладко загорелась внутри, но, подумав, он пригасил ее. Гонсалвеш знал о его занозе, заранее обдумал тактику на случай бешенства и неукротимой страсти противника. Квинн обратил внутренний взор ко многим мирам. Лишь на миг, но в своем видении увидел все, что мог сделать Диегу. Увидел гнев и недоумение на лице, когда оттеснил его от алтаря, опережая в каждом движении, сквозь хоры и зияющее сердца Христа в неф. А под изваянием Иисуса Варзеи, на вытянутых руках которого расцветали два парных апокалипсиса, для праведных и неправедных, Квинн выбил меч из рук соперника.
– На колени. Подчиняйтесь, – задыхаясь, произнес Квинн, нацелив кончик лезвия прямо Гонсалвешу в глаз. – Подчиняйтесь власти, данной мне обществом Иисуса.
Диегу опустился на колени. Не отрывая взгляда от противника, он достал из-за ворота рясы четки, чтобы поцеловать их и подчиниться приказу. Но тут Квинн увидел вспышку света – и половина его меча упала на пол. Гонсалвеш поднял нож.
– Неужели вы думаете, что нас призвали защищать Царство Божие не вооружив как следует?
Он нанес резкий удар, оставив от меча Квинна лишь бесполезный обрубок, а заодно разрезал поднос для даров, принесенных по обету, на две аккуратные половинки. Светильники упали и покатились, оставляя за собой свет из горящего масла. Языки пламени лизали пол, двигаясь к алтарной преграде. Квинн наклонился, слегка присел, как принято в ножевом бою, и поспешно оторвал от рясы рукав, превратив его в накидку, которую держал как плащ матадора.
– Хитро, – сказал Гонсалвеш, нанеся очередной удар, после чего в воздухе осталась синяя дымящаяся арка. – Но неэффективно.
Квинн видел, что огонь пополз наверх по резным узорам перегородки, Господь корчился в пламени. Льюис держался подальше от ножа, но так, чтобы Гонсалвеш стоял спиной к разгорающемуся пожару.
– Когда Враг соблазнил вас?
– Вы ошибаетесь? Я – не враг. Я – Орден. У них есть механизмы и энергия, которые вы даже представить не можете. Неужели вы думали, что я построил дамбу без посторонней помощи?
Ложный выпад, хлесткий удар – и кончик лезвия прожег длинный разрез на ткани. Квинн позволил себе на секунду погрузиться в мультивселенную. Во многих видениях он видел себя коленопреклоненным, выпотрошенным, лежащим на полу, с внутренностями, намотанными вокруг коленей. Но там, в изобилии миров, таился и ответ отцу Диегу. Испанец снова нанес удар – и потустороннее лезвие с визгом полетело, чтобы разрубить Квинна от плеча до пояса. Тот отпрянул и в ту самую обжигающую секунду увидел единственную возможность. Он накинул тряпку на голову Гонсалвеша, ослепив его, затем схватился за свободный конец и раскрутил противника. Диегу шагнул в сторону горящего алтаря. Хрупкая перегородка качнулась. Гонсалвеш сорвал с лица накидку и побежал, спасаясь от пожара. Слишком медленно и слишком поздно. Огромный полыхающий Христос в огненном ореоле с горящим сердцем и огнем, вырывающимся из пальцев, что превращало и рай, и ад в чистилище, рухнул и пригвоздил Диегу Гонсалвеша к полу.
Квинн загородил рукой лицо и осторожно подошел к преисподней из горящего дерева. Ничто живое не выжило бы в таком костре. Пламя перепрыгивало с ангела на ангела, перекинулось на верхний ряд окон, гладило орнамент на потолке. Скамейки и перегородки хоров уже полыхали. Почти без сил, оцепенев от благоговения, Квинн наблюдал, как огонь поглощает Богоматерь Затопленного Леса. Базилика разваливалась на части, горящие деревяшки сыпались с потолка, помещение заволокло дымом. Кашляя, Квинн поспешил прочь из деревянного ада. С оглушительным грохотом провалилась крыша, и языки пламени перебросились на ангелов-хранителей и на паруса. Квинн даже удивился масштабам разрушения. Каждую секунду течение относило церковь все дальше от безопасного места к водопадам на разрушенной плотине. Льюис нырнул в воду. Из-под полога леса выплыли каноэ. Среди гуабиру виднелись и золотистые лица. Квинн поплыл в сторону Вайтаки, и тут огонь добрался до порохового склада. Апокалиптический взрыв заставил всех птиц с криками подняться с насиженных мест. Квинн видел, как ангелы Богоматери Затопленного Леса взметнулись в воздух, а потом упали, ударяясь друг о друга. Горящие обломки, шипя, проплывали мимо. Когда Квинну помогали вскарабкаться в каноэ, он увидел, как полыхающая громадина медленно поворачивается под напором течения.
