Настоящие иау считали, что рвота, побочный эффект от отвара из смеси лесных лиан и кустарников, которые и воплощали Зеленого Святого, очень ценна, поскольку она очищает человека, пока галлюцинации мгновенно раскалывают лобные доли.
Теперь оркестр снова заиграл – Марселина обратила внимание, что ни музыканты, ни бенса не пили Дайме – а верующие плясали и кружились, погрузившись в свои видения.
Некоторые катались, бились в конвульсиях на грязном пластике в трансе, одержимые духами, существующими вне переделов физической реальности. Подростки в белых одеяниях, мальчики и девочки с белыми тюрбанами на головах, встали на колени рядом с теми, кто погрузился в транс, и тоже исполняли роль экеди, защищая своих подопечных, чтобы их не затоптали другие верующие.
Марселина участвовала в похожем ритуале пару лет назад, когда снимала материал для совместного проекта с каналом «Нэшнл Джеогрэфик», передача называлась «Самые странные религии мира». Да, это тебе не католицизм. Она наблюдала, как подражательница Мадонне и две звезды телесериалов самозабвенно блевали на пол. И каббалу тоже за пояс заткнет, если уж на то пошло. Интересно, с кем у них договор на уборку помещения. Во всей Бразилии нет столько денег, чтобы Марселина согласилась убирать галлюциногенную рвоту.
Хоффман почувствовала, что на нее смотрят, бросила взгляд через плечо и заметила, как Страшные Глаза покидает площадку. Она чуть не схватила его, не спросила требовательно: «Эй, в чем проблема?» Но потом вздрогнула. В этом зале для футсала могло случиться все что угодно. Марселина уже испытала всю силу Дайме. Она надеялась, что это было действие Дайме.
Хоффман подождала окончания мессы, верующие с трудом поднялись на ноги, сорвали с себя перепачканные и грязные белые одеяния, которые отправились в мусорные мешки, и всех присутствующих распустили с миром. «Вы позволите им сесть за руль в таком состоянии?» – подумала Марселина. Хотя у местной полиции в любом случае задачи поважнее, чем ловить пришельцев в белых одеяниях, которые все равно откупятся, – нужно обуздывать фавелы. Марселина переступила через пластиковый рулон, в который экеди свернули грязную пленку в центре площадки.
Музыканты запаковывали свои барабаны.
– Мистер Бенту?
Глаза под густыми, как у чародея, бровями зажглись искренним радушием.
– Меня зовут Марселина Хоффман. Я продюсер Четвертого канала. – Она передала карточку, которую бенса передал одному из помощников. – От Фейжана.
Старик снова двинул бровями.
– Да, конечно. Он звонил, предупреждал, что вы заедете. Я просто не думал, что вы будете на мессе.
– Я пытаюсь снять передачу, в которой мы отыщем Моасира Барбозу и простим его за Мараканасо. – Она уже почти сама поверила в эту ложь. – Фейжан сказал мне, что Барбоза был связан с этой террейру. Я пришла, поскольку надеялась встретить его тут.
– Вы не найдете здесь Барбозу.
Надежды Марселины дрогнули, словно она пропустила атакующий удар.
– Простите, мисс Хоффман, что вы зря потратили время.
– Фейжан сказал, что он несколько лет назад был частым гостем этой церкви.
– Фейжан слишком много болтает. Как вы уже, наверное, догадались, у нас с ним есть разногласия по многим вопросам.
В Марселине проснулось исследовательское чутье: какой-то скандал между бывшим врачом футбольной команды и главой успешной, явно богатой церкви Дайме? Это ощущение, когда идеи словно кружили вокруг, подобно урагану из листьев, было ее личным демоном, одноногим Саси Перере
[164]
в красной шапке и с трубкой, отпрыском несговорчивой и противоречивой Богоматери Дорогостоящих Проектов: каждый раз, когда проект Марселины отвергали, ее разум начинал бешеную гонку, хватаясь за любую задумку в пределах досягаемости лишь для того, чтобы доказать: у нее с креативностью все в порядке, она в норме, нет причин волноваться.
– А вы знаете, где он может быть?
Бенса был словно высечен из камня.
– Можете хотя бы сказать, жив он или умер?
– Мисс Хоффман, разговор окончен.
Команда экеди энергично драила зал, вооружившись швабрами и ведрами.
Марселина фантазировала, как выуживает информацию из Бенту. «Ты лжешь, старикан, говори мне, где Барбоза». Наверное, она справилась бы с Бригадой Уборщиков, но девушки с автоматами и в брюках, заправленными в берцы, – уже совсем другая история. Первое правило телевидения от Эйтора: ни одно телешоу не стоит твоей жизни.
Она не повержена.
Марселина почувствовала, как во внутреннем ухе раздается пронзительная песня подступающих слез, которой не слышала с тех пор, как впервые вышла в роду и ее перед всеми унизил какой-то шестнадцатилетний пацан.
Она найдет другой путь. Найдет Барбозу.
Ее малисия и профессиональная жейту таксиста одновременно сработали на Авенида Сернамбетиба: Марселина бросила взгляд через плечо, таксист пристально посмотрел в зеркало. Голова начинает неприятно кружиться, когда в схеме транспортного потока ты с уверенностью видишь, что за тобой увязался «хвост». Невинность становится глупостью, каждое действие – потенциальным предательством. Огни фар кажутся большими пальцами, упирающимися в основание черепа. И ехать теперь можно куда угодно, вот только цели нет, ведь они за твоей спиной. Ты не оглядываешься – не осмеливаешься, но начинаешь придумывать преследователям характер и мотивацию. Кто вы? Что вы хотите? Куда, по-вашему, я должна вас привести? У вас возникает практически телепатическая связь, охотничья эмпатия: вы знаете, что я знаю? А если так, может, этого будет достаточно, чтобы вы отцепились и уехали?
За Марселиной один раз до этого уже следили, тогда машина ехала вплотную к фургончику со съемочной группой телепрограммы «Любовная проверка: Испытай Жениха». Тогда за ними увязалась ревнивая невеста одного из участников. Ее схватила охрана, но Марселину еще несколько часов била дрожь, казалось, за ней со всех сторон наблюдают чьи-то глаза. И в этом не было ничего даже отдаленно напоминающего сериал «Полиция Майами».
– Видите, кто это? – спросила Марселина.
– Таксист, – ответил водитель.
Она смотрела, как он пристально вглядывается в зеркало заднего вида, по глазам знала всех водителей, которые работали в фирме, обслуживавшей Четвертый канал.
– Дайте мне номер. Я позвоню и скажу, что один из таксистов преследует меня.
– Его уволят.
– А мне плевать.
– Да не вижу я номера, – пробормотал водитель. – У него кто-то сидит на заднем сиденье.
– Мужчина или женщина?
