– А ну стой! – крикнул Лера.
И когда Иванушка остановился, показал на место под дубом.
– Ты пока с дедом на травушке-муравушке посиди, а мы с Шуркой камень принесём.
– Верно, – поддержал друга Шурка. – На камне же так и написано, что его надо в гору снести.
Спустившись к болоту, друзья надели богатырские рукавицы и ухватили горячий камень с двух сторон. Поднатужились и легко выдернули его изо мха. Голубой камень оказался тонким, как плита, и для таких богатырей, какими стали Шурка с Лерой, совсем не тяжёлым. Поднявшись к дубу, они бережно опустили камень на траву у ног деда.
– Оно, конечно, заманчиво, – сказал старик, прочитав надпись. – Но ежели я в малолетство вернусь, то могу не только старость, но и нынешний свой разум потерять. А без жизненного опыта я, как пить дать, опять в бузу
[27]
ударюсь. Мне же такая жизнь, после того как я разума набрался, вовсе не по нраву. Поэтому камень сей я разбивать не буду.
Удивлённые рассуждениями деда, друзья хотели было расспросить, о какой-такой бузе он говорит. Но тут в лесу внезапно зашумело, загудело, поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли.
Над дубом пронёсся шальной ветер и ударил по ним, словно воздушной булавой. Богатыри устояли, Иванушку отшвырнуло в сторону, а деда повалило на камень. Сверкнула молния и перед ними оказался Алистар Фэт-Фрумос.
– Ага, – сказал он сурово, – давненько я вас искал.
И снял с пояса увесистую булаву: – Сдавайтесь, а не то на одну руку вас посажу, другой прихлопну!
Но Лера, который страшился встречи с Фэт-Фрумосом пуще огня, вдруг почувствовал, что ничуть его не боится.
– Не хвались загодя! – храбро выступил он вперёд. – Не узнал доброго молодца – нечего его срамить!
– Давай-ка лучше силы пробовать, – выступил вперёд Шурка. – Кто кого одолеет, тот и похвалится!
И друзья-богатыри достали из ножен булатные мечи.
– Двое на одного? – усмехнулся Алистар, обнажив большие, словно у лошади, зубы.
А потом вдруг так треснул Леру по голове булавой, что тот по колено в землю ушёл.
– Ах, так?! – возмутился Шурка.
Взмахнул мечом, и тут же сам получил булавой и тоже оказался в земле по колено.
Друзья попытались освободиться, но, несмотря на своё нынешнее богатырское телосложение, не смогли выбраться из земли и на вершок. А Фэт-Фрумос пошёл кругом, примериваясь, куда лучше ударить во второй раз. Друзьям ничего не оставалось, как выставить перед собой мечи и, выворачивая могучие шеи, не спускать с него глаз.
– Бросайте оружие, – предложил Фэт-Фрумос. – Да полезайте в мою коробочку для козявок. Хозяин вас заждался.
Услышав это, Шурка чуть не заплакал от обиды: неужели они снова попадут в инопланетную лабораторию, и на них опять будут ставить опыты, как на распоследних кроликах.
Лера, наоборот, вспомнил, как его корёжило от инопланетных приборов, и не на шутку разозлился.
– Ах ты поганка тутьюковская! – закричал он гневно. – Да мы тебе сейчас такое сделаем, своих не узнаешь!
В следующий миг ветхий дед, который всё ещё плашмя лежал на горячем камне, вскочил на ноги. С лёгкостью, как какой-нибудь учебник, подхватил с земли голубой камень и стукнул им Фэт-Фрумоса по голове с такой силой, что полевой шпат
[28]
разломился на две части…
Что-то грохнуло, что-то мелькнуло, и Алистар Фэт-Фрумос пропал. А вместе с ним пропал и старик. Вместо них у разбитого камня оказались здоровенный хлопец с чёрными, как уголь, глазами и крохотный телёнок.
Соловей – не – разбойник
Черноглазый хлопец тряхнул чубом и с удивлением ощупал себя всего.
– Вы откуда взялись? – спросил его Шурка.
– Неужто не признали? – удивился черноглазый.
– Первый раз видим, – нахмурился Лера.
– Дедушка! – догадался и обрадовался Иванушка.
– Был дедушка, да весь вышел, – заявил хлопец и улыбнулся во весь свой зубастый рот. – Отныне я прежний Соловей-разбойник
[29]
.
– Теперь понятно, почему вы не хотели молодость возвращать, – протянул Шурка и посмотрел на Леру. – Помогли, называется, дедушке со здоровьем.
– Ага, – кивнул Лера. – Поэтому он про бузу и говорил.
– Опять за старое возьмётесь? – предположил.
– Ни за что в жизни! – энергично замотал головой черноглазый хлопец.
И воскликнул с пафосом: – Слава горячему камню! И молодость вернул, и память не забрал. Я ведь сызмальства изрядно глуп был. Всё на силу полагался, вот и буянил. Отныне шабаш! Разбойничать больше ни-ни. Так можете меня и называть – Соловей-не-разбойник. Буду добрым людям помогать. А то подамся в консерваторию на певца учиться. Голосище у меня ого-го какой. Хотите послушать?
– Не надо, – поспешил отказаться за себя и товарищей Лера, знавший, что в сказках от свиста Соловья-разбойника люди замертво падали.
– А где Фэт-Фрумос? – поинтересовался Шурка.
– Чего не ведаю, того не ведаю, – развёл руками Соловей-не-разбойник. – Я его камнем, он меня булавой. Может, в Тридесятое царство забросило или в Тривосьмое.
– А телёнок откуда?
– И сего не ведаю.
Соловей нагнулся над телёнком, который в продолжении всего разговора неподвижно сидел среди обломков горячего камня, и нежно погладил его по шёрстке. Телёнок глянул на него своими младенческими глазками и даже мукнул от удовольствия.
– А может, это дедушкины телячьи нежности материализовались? – предположил Лера. – Старость из него выскочила, а вместе с ней и положительные эмоции. Взяли эти эмоции и в телёнка обернулись.
Шурка недоверчиво хмыкнул.
– Сам же говорил, что здесь невероятное сказочное пространство.
– Говорил, – кивнул Шурка и задумчиво посмотрел на телёнка. – Куда теперь его девать?
– А никуда не надо, – объявил Соловей. – Раз это мои телячьи нежности, так пусть при мне и останутся.
– Да, пожалуйста.
– Вот и хорошо! – обрадовался Соловей-не-разбойник и пристально посмотрел в небо. – Откушать не желаете?
Лера хотел было отказаться, но в животе у него вдруг так заурчало, что он промолчал.
– Вот и славненько! – ещё больше обрадовался Соловей, услышав урчание. – Позвольте, – и он ловко снял с Лериной шеи шёлковую косынку Алёнушки.
