– Многовато, – замечает один из офицеров-пруссаков, глядя на выстроившийся напротив них неровный строй.
– Ништо, разобьём, – уверенно отвечает Тимоня. Немец аж опешил и с укоризной глянул на денщика принца…
– Я и не сомневаюсь, что разобьём, просто не хочу терять своих людей.
Русские (ну пусть даже частично немецкие!) войска по приказу Померанского начали показывать строевую подготовку, маршируя как на параде. Идеально ровные ряды, рокот барабанов… Со стороны казалось, что это двигаются заводные солдатики.
– Тра-та-та, – раскатилась барабанная дробь, ей вторила флейта, и солдаты, подчиняясь музыкальным командам, начали демонстрировать противнику выучку.
– Ту-ту! – пропел горн, и два батальона прусской пехоты идут навстречу друг другу. Незадолго до неминуемого столкновения ряды их становятся чуть рыхлее и батальоны проходят один через другой, не нарушив ряды. Тут же они разбиваются на отдельные роты и демонстрируют ещё более сложную, прямо-таки цирковую муштру, ухитряясь во время шагистики показывать оружейные приёмы.
Современники попаданца в двадцать первом веке назвали бы такую маршировку глупостью, но… Именно она давала возможность быстро перестроиться для отражения атаки конницы или просто оказываться в ключевой точке сражения с численным перевесом. Понимали это и турки… И показывая выучку такого уровня, воины Рюгена ощутимо давили на врага психологически.
– Ну же, – пробормотал князь, наблюдая за противником. Сейчас важно было «поймать» момент, когда враги уже дрогнули, а вражеские командиры и дервиши-«политруки» не успели восстановить порядок или воодушевить войска по новой.
– Егерям командуй! – сквозь зубы приказал Грифич адъютанту, не отрывая взора от турок. «Волк» быстро отдал приказ, и полки начали новое перестроение. Османы смотрели как заворожённые на выстраивающихся в боевой порядок европейцев, не пытаясь противостоять им.
– Б-бах! – прогремел залп егерей, и на землю повалились турецкие командиры. Русские полки пошли на сближение – идеально ровными шагами. Турки дрогнули… Раздались первые нестройные выстрелы, затем загрохотали залпы – рано, слишком рано… Русские подошли на расстояние выстрела, когда азебы торопливо и не слишком умело перезаряжали ружья – и сами сделали несколько залпов. И в штыки!
Воины султана подпустили метров на тридцать – и принялись удирать. В другой ситуации они могли бы стоять храбро, но когда на тебя идут «шайтаны», натворившие столько дел в тылу и с лёгкостью уничтожившие благородных сипахов… Сложно обвинять призванных под турецкие знамёна крестьян в трусости, особенно если учесть, что они не защищали родную землю, а пришли на чужую.
Сперва дрогнули стоявшие в первых рядах – рядом с ними падали убитые товарищи и земляки. А убитых было много – на таком расстоянии все пули попали в цель. С какими-то невнятными криками ополченцы кинулись назад, давя задние ряды, мешая им целиться и заряжать оружие.
С каким-то утробным нечленораздельным воем стоявшие в первых рядах развернулись и принялись пробиваться назад. Страшно! «Представление» Померанского сработало, и чисто психологически турки уже проиграли, воспринимая его войска как олицетворение Рока, как некий страшный механизм, готовый перемолоть правоверных…
– Аа! – В попытках уйти от приближающихся немцев и славян турки начали визжать, пробиваясь назад, в безопасность. Бежать, бежать! И ополченцы калечили и убивали своих товарищей – только бы спастись самому! Мерный рокот барабанов и идеальные ряды подходивших воинов Рюгена казались им чем-то необыкновенно страшным. И ведь многие турки успели повоевать, побывать в рукопашной… Они и сами думали, что не слишком боятся смерти в бою, ведь если погибнешь в схватке с неверными, неминуемо попадёшь в рай, как уверял мулла. Но сейчас… сейчас противники казались не людьми из плоти и крови, а пришедшими за душами правоверных детьми Иблиса. Бежать! В спины же им уже вонзались русские штыки…
Влажный хруст – и штык вонзается в спину убегающего османа. Вонзается с поразительной лёгкостью, но назад идёт неохотно – мешают позвонки.
– Шайзе, твою мать, – мешая слова, ругается молодой лужичанин, наступая на спину поверженному, всё ещё агонизирующему врагу, и с силой выдёргивая штык. Рывок – и оружие свободно, а тело врага дёргается на земле в последний раз.
Удар, ещё удар… Тела осман валятся под ноги и приходится идти по ним. Многие ещё живы, но ненадолго – после того, как по ним пройдёт несколько рядов марширующих славян, не забывающих добивать раненых врагов ударом штыка или сапога… Милосердие неуместно – слишком много случаев, когда уже умирающие перерезают сухожилия тем, кто не стал их добивать.
Вскоре толпа азебов начала редеть – кого-то убили, но в основном просто-напросто задние ряды успели набрать скорость.
– Разомкнуть ряды! – скомандовали офицеры, и славяне перестали держать строй очень уж строго, сейчас в этом не было необходимости – враги убегали, не помышляя о сопротивлении. Через какое-то время на бег пришлось перейти и воинам Грифича, но недолго, разрозненных беглецов перехватила кавалерия князя, успевшая уничтожить немногочисленных конников осман.
– Нна! – и усатая голова в чалме летит по воздуху, брызгая кровью.
– Хрусть! – и сапог казака-кавалериста врезается в позвоночник убегающего турка – на полном скаку. Казак же деловито рубит лёгкой кривой саблей следующего, чуть свешиваясь с седла.
Боя не было, как не было и попыток сопротивления. Это было настолько необычно, что даже закалённые ветераны русского полководца после боя молчали. Произошедшее казалось чем-то… сакральным, что нежелательно обсуждать.
Тогда из почти десятитысячного турецкого войска ушло не более двух тысяч.
Из Молдавии выходили в стороне от расположения турецких войск, уничтожение азебов оказалось последней битвой. К Хотину подошли с самым радужным настроением.
Глава 9
Одних только ружей, притащенных из рейда, оказалось больше трёх тысяч… Достаточно скромная цифра, если учесть, что турок вояки Померанского уничтожили больше пятнадцати тысяч. Но большая часть врагов была вооружена холодным оружием, ну или огнестрельным – но откровенным хламом.
* * *
– Иван, глянь-ка! – зычно подозвал молодой солдат своего приятеля-одногодку.
– Ну!
– Не нукай, а гляди!
С этими словами он сунул Ивану под нос дуло турецкого ружья. Тот отшатнулся и заругался.
– Да ты глянь!
Иван глянул…
– Сидор, – с удивлением произнёс он, – а зачем им вообще мушкеты-то выдают? Они жа ржавые наскрозь… Дали бы по дрыну какому с железякой прикрученной – и то пользы было бы больше. А тут жа почитая наскрозь ржа дуло проела. Браты, идите-ка – гляньте, чем турок их командиры вооружат!
Подошли остальные солдаты-новички, начав бурное обсуждение. Ветераны же насмешливо сплёвывали на землю – они такого уже насмотрелись, да и молодым не раз говаривали. Но где там! Пока с турками не столкнутся да такие ружья не увидят… Правда, если янычары какие, там не до смеху, оружие у них в порядке, да и сами ничего так бойцы…
