Именно «властителей» – в своё время англичане ради каких-то своих нужд сочли целесообразным раздробить и без того небольшие владения на несколько частей, после чего поставили там английские гарнизоны и английских же управляющих. Номинальные властители должны были служить своеобразными буферами, выполняя представительские функции.
После Договора и ухода войск «посторонних» государств, внешние управляющие остались, но и властители «ожили». Так что сейчас там царил откровенный бардак и опасность представляли разве что многочисленные, но достаточно разрозненные отряды наёмников. Причём опасность была не столько для войск, сколько для населения, и Алексу предстояло выполнять полицейско-карательные функции, защищая будущих подданных Рюгена.
Сам же Игорь выступил из Штральзунда, где стояли его основные войска. Помимо трёх тысяч войск, к нему присоединилось почти четыре тысячи милиционеров, большинство из которых должны были воевать во втором эшелоне.
Здесь большое значение отводилось военному инженеру Михелю Покоре и Рюгенскому ополчению. Поскольку островитян тренировала в своё время русская морская пехота – и тренировала очень хорошо (!), то была парочка моментов, где их услуги окажутся особенно важны. Увы и ах, но почти вся армия Вольгаста была типичными «сухопутными крысами», а военный флот был представлен скорее символически – кораблями Пограничной Стражи. Вот и получалась анекдотичная ситуация, когда боевые действия около побережья вынужденно ведутся исключительно (ну почти) сухопутными методами. А что делать, если у герцога Барта… Очередной нищий представитель побочной ветви знатного итальянского рода Паллавичини, имя которого попаданец категорически отказывался запоминать, очень уж враждебно был к тому настроен, разорил владения, но военный флот имел достаточно мощный. Правда, мощь эта была сомнительной по ряду причин, но всё-таки была…
Глава 5
Объявление войны не было пустой формальностью – эпоха сейчас была такой, что неожиданные нападения обществом не одобрялись. Не так чтобы очень, и Большие Игроки могли позволить себе нарушать правила, остальным же… Чревато – могли вмешаться соседи, могли начаться дипломатические осложнения, могли… Да много чего могло. Впрочем, ничего критичного в этом не было – всё-таки до радио и телеграфов было ещё очень далеко, так что вручение пакета с объявлением войны часов этак за двенадцать ничего не решало.
Плохая разведка и «прошляпил» подготовку соседа? Сам дурак… Ну а у Померанского что разведка, что контрразведка были на высоте и вроде бы владетель Барта считал, что войска он готовит именно для войны с турками. Ну а что – если учесть количество трофеев, дело-то выгодное…
Из-за подавляющего превосходства на море… Впрочем, подавляющее оно было только на фоне откровенно убогого флота Померанского – очень уж дорогое это удовольствие… Деньги бы нашлись, но что хуже всего – остальные державы Балтики не горели желанием выращивать конкурента.
Россия? Она и сама в Балтийском море едва ли не на птичьих правах
[86]
– гребной флот хорош и в десантных операциях не найдёшь никого лучше, но вот в открытом море слабоват. Ну и самое главное – на хрена Петру ввязываться в морские дрязги из-за Грифича? России это никак не нужно…
Сухопутный метод сработал – армия Паллавичини просто была не готова к войне. В районе побережья войны велись скорее с помощью флота, армия же была явлением вспомогательным. Вообще-то такой метод вполне хорош – и даже более, но тут Рюген воспользовался наработками русской армии, успешно воевавшей в таких неблагоприятных условиях.
У Фельгаста его встретил спешно собранный заслон.
– Это что тут, одни ополченцы? – озадаченно проговорил Грифич.
– Они самые, ваша светлость, – доложил командир разведчиков, – немного гарнизонных вояк и юнкеров да горожане.
– С чего бы это вдруг? Их тут всего тысячи три, для профессионального войска, да в поле…
– Пропаганда, мой принц, – их уверили, что вы пообещали своим войскам трофеи, вот и опасаются за свои семьи.
Игорь недовольно глянул на разведчика и произнёс:
– Вот почему ты пока и не готов работать самостоятельно – это же важнейшая информация, о которой следовало говорить заранее.
Принесли кусок белой материи, и один из офицеров отправился к горожанам, вызывая на переговоры. Согласие было получено быстро, хотя в подзорную трубу было видно, что командир «настоящих» солдат, которых было чуть больше роты, категорически с этим не согласен.
На переговоры поехал сам Рюген с одним только Тимоней. Горожан представляли хмурый невысокий толстячок с решительным видом и такой же толстячок помоложе, но обильно потеющий и сильно нервничающий.
Хмурый оказался бургомистром, а нервничающий – его заместителем. Невольно подивившись храбрости чиновников, князь задал элементарный вопрос:
– Ну и зачем?
– Слыхали мы, сколько добра ты вывез с войны и как солдат вербовал, – мрачно ответил бургомистр, явно настроенный «умереть, но не пропустить супостата».
Вместо ответа Рюген заржал…
– Насмешили… Ясно, вам сказали, что я тут по старинным традициям – дескать, «город на три дня» и всё такое?
Бургомистр настороженно кивнул.
– Соврали. Вы всё-таки мои будущие подданные, так что разорять никого не собираюсь. Ну а добычу солдатам я и правда обещал – в войне с Турцией. Здесь – за каждую задранную юбку и украденную монетку к работе будет приступать палач. Слово.
Видя сомнение Александра Белова
[87]
, принц добавил с усмешкой:
– В конце концов, если я вдруг проиграю, вы всегда можете сказать, что за нейтралитет выторговали неприкосновенность города и горожан.
На том и разошлись – тем более что разоружаться от ополчения не потребовалось, и, забрав оружие у обречённо стоявших солдат, Рюген сказал:
– Никаких гонений не будет, законодательство то же, что и в остальных моих землях, но если у города есть какие-то «свои» законы и вы хотите их оставить – обсудим.
Затем, обращаясь к солдатам:
– Посидите пока под арестом без оружия, а после того, как всё закончится, можете идти куда угодно – или присоединиться к моим войскам и повоевать с турками.
