Мы забыли, что идишские язык и культура зародились, взросли и созрели на славянских землях Восточной Европы, в современных Белоруссии, Польше, России и Украине, в изначально славянских землях – Австрии, Баварии, Саксонии и Бранденбурге, а также в подвергшихся сильному славянскому влиянию Литве, Румынии и Венгрии, откуда в конце XIX – первом десятилетии ХХ века поколения мигрантов отправились на запад в поисках свободы и улучшения своего материального положения.
Мы забыли, что идишский образ жизни создавался одновременно в тесной связи и в конфронтации с католиками. Хотя в последнее столетие перед Холокостом значительная часть евреев жила на православной территории, они попали туда сравнительно поздно, в силу исторических событий. Однако становление идишского народа происходило среди баварцев и австрийцев, богемцев и моравцев, поляков и литовцев, которые все исповедовали католицизм.
Таким образом, хотя ни одна из сторон не захочет этого признать, идишский мир был продуктом не только собственно еврейской, но и католической и славянской культур, общим детищем евреев, славян и католиков. Роза расцветает по велению искры жизни, но и садовник, ухаживающий за розовым кустом, имеет полное право чувствовать гордость за его цветение; так и католическо-славянский мир справедливо может чувствовать себя наполовину родителем идишского мира и гордиться его достижениями.
Проходя по просторной Рыночной площади Кракова мимо величественного Мариацкого костела XIV века, мимо небольшого, но изысканного романского костела Св. Войцеха, мимо огромной готической башни, оставшейся от ратуши, после того как на ее месте были построены впечатляющие ренессансные Суконные ряды – изящные, кокетливые и напоминающие разноцветное и многослойное итальянское мороженое, можно увидеть яркий новенький указатель, ведущий в «еврейский город». Эта надпись свидетельствует о том, что краковцы и городские власти признают, что соседний Казимеж – это более чем просто район, в котором жили евреи.
Гениальный фотограф Роман Вишняк в конце 1930-х годов взялся за опасное и отчаянное дело, решив запечатлеть картины восточноевропейской идишской жизни накануне ее окончательного разрушения
[1]
. В Казимеже можно остановиться под тем же указателем на углу улицы Исаака, где он сделал снимок в 1938 году: перед фотокамерой бушует метель, по улице идет женщина в длинной юбке, яркой разноцветной шали и в головном платке; позади нее спешит куда-то седобородый старик в смятой шляпе, их головы склоняются под порывом ветра. Или можно встать на углу улицы Шерока (Широкой улицы) на том самом месте, где в том же 1938 году великий фотограф навеки запечатлел трех оживленно беседующих веселых хасидов, идущих в синагогу или из нее, – в длинных сюртуках, в черных сапогах и в особых меховых шапках, именуемых штреймель, которые традиционно шили из семи соболиных хвостов.
Несмотря на годы нацистской оккупации с ее антисемитской психопатией и на сменившее его социалистическое бремя антирелигиозных и политических репрессий, улицы и здания Казимежа выглядят почти в точности так же, как их запечатлел Вишняк. Даже множество синагог после долгих лет осквернения и обветшания все еще стоит.
Но как ни старайся вдохнуть чувства и дух в кирпичи и строительный раствор, без евреев, населявших эти дома и ходивших по этим улицам, нельзя представить себе идишский мир, некогда пышно цветший в этих местах. Нет раввинов и студентов-талмудистов, выходящих из своих училищ-ешив, нет уличных торговцев и разносчиков, спешащих на рынок, нет владельцев лавок и магазинов, зазывающих покупателей, нет богатых купцов в меховых шубах и их волочащих ноги служащих в очках с проволочными оправами, нет хасидов, ортодоксальных набожных евреев в традиционных костюмах, нет учеников школ-хедеров в потрепанных коротких штанах и драных школьных кепках, нет госпожи Калицкой, переступающей порог своего дома в туфлях на высоких каблуках, чтобы показать соседям купленную мужем новую лисью накидку, нет Йоселя и Менделя, бородатых пожилых мудрецов в блестящих черных кафтанах и меховых шапках – таких старых, что они знают все на свете лучше всех, – перегородивших тротуар, яростно и одержимо обсуждающих какое-то место из еврейского религиозного закона… Без всех них квартал Казимеж потерял ту магию, которой когда-то обладал.
Но даже лишенный своих прежних обитателей, этот район служит напоминанием о том, что исчезнувший восточноевропейский народ, говоривший на идише, создал нечто великое – еврейско-польскую и еврейско-литовскую субкультуру. Казимеж не был просто районом, который населяли евреи, он был истинно еврейским городом, частью идишской цивилизации.
Строго говоря, цивилизация, созданная людьми, которые говорили на идише, не была частью христианского мира. Их жизнь проходила в стороне от жизни соседей-католиков, у них был свой язык, свой стиль в поэзии и прозе, свои собственные повседневные и ритуальные костюмы, отличные от окружающих орнаментальные мотивы, особый вкус еврейской веры, специфическая система ценностей и семейные традиции, характерная социальная структура. От этой цивилизации осталось много памятников: печатные книги, свитки Библии на древнееврейском языке, культовые предметы, домашняя утварь и столовая посуда, синагоги и кладбища. Она породила уникальные политические структуры, например назначаемый самоуправляемыми общинами центральный законодательный совет, который имел обязанность регистрировать рождения, браки и смерти, определять налогообложение, имел право рекомендовать и осуждать, арестовывать и наказывать, поддерживать близкие отношения с властями, но в совершенно особой форме.
Эта цивилизация выросла в западнославянских землях, восточная часть которых потом стала чертой оседлости Российской империи – территорией, на которой разрешалось селиться евреям после разделов в XVIII веке Речи Посполитой – страны, земли которой, населенные евреями, отошли трем империям: светской Пруссии, католической Австрии и православной России. В религиозном отношении это была ничейная территория на стыке римско-католического Запада и православного Востока, простиравшаяся от прибалтийской Риги на севере до причерноморской Одессы на юге. В целом эпоха этой цивилизации продолжалась с XI до середины XIX века, когда были уничтожены последние остатки ее автономии. Впрочем, ее остатки существовали на протяжении еще столетия, пока пакт Молотова–Риббентропа не отправил одну половину польских евреев в руки гитлеровских массовых убийц, а другую – в руки не менее одержимых и, возможно, более невежественных и безнравственных сталинских комиссаров.
Идишская цивилизация исчезла с земли, где она родилась, ее истинная история была почти забыта. Но она оставила неизгладимый след, и не только в Восточной Европе. Незадолго до ее конца массовая эмиграция евреев в США в конце XIX – начале ХХ века перенесла еврейские религиозные представления, ценности и традиции на другую сторону Атлантики, где представители идишской цивилизации через кинематограф, музыку, литературу и изобразительное искусство, не говоря уже о торговле и промышленности, внесли свой вклад в то, что мы называем американским образом жизни, и, таким образом, в нашу эпоху глобализации, в образ жизни всего мира.
