В 1620-е годы мелкий польский дворянин, воспитанный польскими иезуитами, имение которого находилось в холмистой местности Приднепровья, присоединился к реестровым казакам и за десять лет дослужился до должности генерального писаря, занимаясь налаживанием связей между своими православными товарищами по оружию и католической королевской властью. В 1638 году он был низведен до звания сотника. Это могло быть достаточной причиной для недовольства, но бывший генеральный писарь продолжил небезуспешно служить еще несколько лет.
Междоусобица между группами местных землевладельцев привела к вооруженному нападению и разграблению его хутора. Его младший сын был жестоко избит и, вероятно, умер. Апелляции к закону и королевскому двору были безуспешны. Вскоре он сам был арестован, но бежал (хронист Натан Ганновер утверждает, что ему помогал еврей по имени Яков Забиленький), присоединился к запорожцам и был избран их гетманом, продолжая вести их к восстанию против поляков, объединившись с бывшими врагами-татарами. Это был Богдан Хмельницкий, известный евреям как «Хмель-злодей», а украинцам – как отец их свободы.
Само по себе казацкое восстание не было чем-то принципиально новым, и это было далеко не первое восстание украинских войск. Но оно совпало с пиком экономической катастрофы, распространившейся до самых крайних пределов Речи Посполитой. Прибалтийская торговля зерном, от которой зависели доходы польской знати, рухнула, пошлины сократились, производство текстиля и шерсти почти прекратилось. Польские магнаты, когда уменьшились их доходы, стали оказывать еще большее давление на евреев, в свою очередь пытавшихся выжать еще больше из украинских крепостных. Это было для крестьян последней каплей. Они восстали в неукротимой ярости против своих угнетателей, присоединились к казакам, небольшой политический бунт вылился во вспышку зверств, которые не могла сдержать даже польская армия. В 1648 и 1649 годах банды восставших учинили резню по всей Польше, на запад от Украины до Познани и на север до Вильно и Минска. Автор украинской «Летописи Самовидца» (XVII – начало XVIII века) пишет:
Где бы они ни находили шляхту, королевских чиновников или евреев, они убивали всех, не щадя ни женщин, ни детей. Они грабили имения евреев и дворян, сжигали [католические] церкви и убивали священников, не оставляя ничего целым. Редкий человек среди них не обагрил руки в крови и не участвовал в грабежах.
Погромы Хмельницкого были восприняты евреями как направленные именно против них. Как описывал Шабтай бен Меир ха-Коэн в своем сочинений «Свиток тягот» («Мегиллат эйфа»)
[199]
,
…Огромное число пустоголовых собралось с оружием в руках, одетые в кольчуги. Множество татар присоединились к ним и собрались вокруг них, говоря: «Пойдемте, разрушим Израиль».
Эта резня считается еврейскими историками самым страшным преступлением против еврейского народа наряду с разрушением римлянами Иерусалима и Холокостом. Современники исчисляют убитых в количестве более ста тысяч и описывают невиданную бесчеловечность.
Как всегда, ученые спорят о точности современных еврейских сообщений. Главный еврейский хронист Натан Ганновер не был свидетелем описываемых им событий, основываясь на чужих рассказах. Не подлежит сомнению, что страдания идишских евреев на Украине от рук казаков были исключительными, но неясно, насколько Хмельницкий нес ответственность за эксцессы и насколько он сохранял контроль над восставшими.
Не ради преуменьшения описываемых в этих страшных сообщениях бедствий идишского народа, а ради справедливости стоит сказать, что самые страшные зверства совершались по отношению к польским дворянам и католическим священникам, среди которых было наибольшее число жертв. Шабтай бен Меир ха-Коэн писал:
Евреев привели на кладбище <…> они вошли в кладбищенскую церковь и были там убиты. Затем здание подожгли. <…> С католических священников <…> содрали живьем кожу, давно похороненных герцогов вырыли из могил и выбросили прочь. <…> В городе Могила они убили 800 дворян вместе с их женами и детьми, а также 700 евреев, тоже с женами и детьми.
Некоторые события описаны крайне нереалистично и, вероятно, относятся к мифам о зверствах, всегда сопутствующим острым конфликтам. «Иными словами, в захваченном городе они содрали живьем кожу с 15 000 человек? Я считаю это невозможным – не из-за недостатка свирепости, а из-за того, что терпения на это не хватило бы даже самым безумным дикарям», – писал Проспер Мериме о жертвах среди польских священников в своем рассказе «Казаки прежних лет».
Какой бы ни была правда, составило ли число жертв 50 000, 100 000 или 500 000, один из авторов «Encyclopaedia Judaica», профессор Шмуэль Эттингер из Еврейского университета в Иерусалиме, указывает:
Евреи начали возвращаться на места своего проживания на Волыни в конце 1648 года и некоторое время спустя вновь населяли всю территорию вплоть до Днепра. Несмотря на воспоминания о резне 1648–1649 годов, эта земля была одной из наиболее плотно населенных евреями в течение XVIII и XIX веков.
Евреи чудовищно пострадали, но они вернулись. Вернувшись, однако, они жили в гораздо более ограниченных условиях по сравнению с предыдущим поколением. Украинская резня стала знаком конца идишского процветания на востоке. После Хмеля-злодея Речь Посполитая перестала быть голдене медине, золотой землей, какой она когда-то казалась.
Бедность и бесчестие
Казацкое восстание было лишь первым в череде несчастий, постигших польско-литовскую конфедерацию в середине XVII века. С короткими перерывами последовала серия больших и малых конфликтов, включая опустошительное шведское вторжение, новые бои с татарами и турками – и последнее блестящее выступление Польши на мировой арене: спасение Вены Яном Собеским от турецкой армии – и, наконец, ужасы Великой Северной войны, сопутствовавшей рождению XVIII века, когда Польша была окончательно разграблена. Следом за опустошительными армиями пришли голод и болезни. В 1676 году Совет четырех земель выразил настроение, господствовавшее среди евреев Польши, следующими словами:
Мы тяжко грешили перед Всемогущим; беспорядки умножаются изо дня в день. Нам становится все труднее жить. Наш народ считается как никто среди других, и ввиду наших несчастий удивительно, что мы еще живем. Единственное, что нам осталось делать, это сплотиться в тесный союз, строго выполняя заветы Господа и предписания наших уважаемых учителей и руководителей.
В начале XVIII века некогда гордая и мощная польско-литовская конфедерация оказалась разоренной, ее короли фактически стали банкротами, население сократилось на треть или даже больше. Хуже того, соседние Австрия, Пруссия и Россия, наоборот, усиливались и жадно глядели на огромные просторы земли, которые раненая нация более не была способна поддерживать и защищать. Были сделаны попытки реформировать монархию и парламент – сейм, но они были ничтожными и запоздалыми. Стране грозила гражданская война; польские правители оказались не более чем марионетками, действовавшими по указаниям России; польская экономика была подорвана, когда Пруссия наводнила страну поддельными монетами
[200]
. Кусок за куском Россия, Австрия и Пруссия отрезали куски от Речи Посполитой. В 1772 году она потеряла половину своего населения и треть площади. В 1793 году была захвачена большая часть остававшегося. Наконец, в 1795 году Речь Посполитая исчезла окончательно, и три хищные державы, которым отныне предстояло доминировать в Восточной Европе, встретились у глинистого берега сливающихся рек около Мысловице.
