И только одну вещицу я сохранил. Маленький серый камень из отцовского собрания минералов. Впрочем, может, и не из его коллекции, а из той, что принадлежала дяде Артемию, не знаю. Камень этот я, вообще говоря, нашел за диваном, через неделю после того как… Видимо, случайно он закатился туда из опрокинувшейся коробки, и в тот вечер его так и не отыскали. Или забыли – уж больно невзрачный он был, незаметный. Кстати, все минералы я потом Борису и Глебу отдал, сыновьям Артемия Ивановича. А вот камушек тот оставил. И никому о нем не сказал. Почему? Не знаю. Хотя… зацепил меня чем-то этот обломок. Я ведь, как взял его в руки, так будто в прострацию впал. Привиделось что-то. Нечто пугающее и в то же время затягивающее, манящее куда-то в неведомое. В тайное. Словно стою я на вершине скалы, а передо мной круг, заполненный оранжево-серым туманом. И стоит только руку протянуть, лишь захотеть, лишь шаг единственный сделать. И всё – откроется дверь в новый мир. А я… я – ключ к замку. Отмычка. Единственная в своем роде. Можно сказать, уникальная. И плюс ко всему разумная, ясно осознающая свою силу и предназначение.
Впрочем, и это еще не всё. Еще одно качество открылось во мне с тех пор. Энергетические потоки я стал как наяву воспринимать. Мистика, скажете? Возможно. Но, тем не менее, это так. Электромагнитные поля на раз ощущаю. Плюс слабые взаимодействия, что посредством векторных бозонов передаются. И даже внутриядерные связи чувствую. Правда, на самом пределе и если очень-очень захочу. Вот только никому я об этом не рассказываю. На всякий случай. Даже жене не говорю – боюсь чего-то. А чего, сам не знаю.
На Москонии я некоторое время жил у тети Насти. А как институт закончил, в свое жилье перебрался. Небольшое совсем – денег от продажи огромного уренгутского дома едва хватило, чтобы в Медведковске Северном квартирку прикупить, двухкомнатную – кусаются на Москонии цены, ох, кусаются. А потом… потом в моей жизни появилась Жанна. И сразу мне стало как-то спокойнее. Словно бы жить начал заново. Будто бы время вспять повернуло, возвращая забытое счастье, то, что долгие годы лишь в памяти и оставалось, ожидая своего часа. Храня. Оберегая.
Но уж теперь-то я это счастье никуда не отпущу. В лепешку расшибусь, сам погибну, но не дам. Не дам ему без следа исчезнуть. Пусть оно в женщине моей любимой живет. А еще в детях. Да-да, в детях. Поскольку…
Эх, какой же я всё-таки идиот, что так до сих пор и не сподобился. Жанна ведь который год всё намекает и намекает, а я… Я как дурак всё откладываю да откладываю, объясняю, что, мол, не время еще, надо на ноги встать, карьеру сделать. Придурок, короче, эгоист конченый. Впрочем, думаю, она и сама бы могла провернуть всё, что надо, и меня просто перед фактом поставить. Легко могла бы, играючи. Но, видимо, и впрямь не хочет, чтобы так – хочет, чтобы вместе мы этого захотели. Чтобы радость наша на двоих делилась. И чтоб никаких сомнений больше не оставалось. Ни у нее, ни у меня… М-да, болван я всё-таки. Как есть болван инфантильный. Ну да ничего, потерянное мы наверстаем. Прямо здесь на Купоросе и наверстаем. Исправим, так сказать, досадное упущение. У нас нынче для этого целых десять дней имеется. И ночей.
А пока… пока мне нужно с проводами по-быстрому разобраться. И со схемой однолинейной. Простейшей, надо сказать, схемой.
Глава 17. Опять двадцать пять
Несмотря на пыль, все «закроватные» устройства оказались в неплохом состоянии. Таком, что сразу и не подумаешь, будто что-то не в порядке. Концевики выключателей открывались легко, простым нажатием, а контактные группы прямо-таки светились от еще не стершегося масляного налета. Складывалось ощущение, что схему собирали совсем недавно. Или просто обслуживали хорошо. Качественно и с умом. Н-да. Впрочем, оно и к лучшему – меньше возиться придется.
Быстро перекинув провода светильников нужным образом, я занялся крайними клавишами, теми, что как бы совсем не работали. А отчего не работали, было неясно. Пока неясно.
Однако уже через пару секунд и эта задачка оказалась решена. Выяснилось, что сдвоенный кабель подходил к концевикам с обеих сторон, замыкаясь на себя, отрубая любые контакты. Как в базовом блоке, так и в лампе над головизором – именно она, как я понял, должна была включаться при правильном соединении. Так что оставалось одно – удалить лишние провода и скоммутировать потом всё в соответствии со сложившейся в голове схемой. Ерунда, одним словом. Но именно в этот момент я и расслабился. Решил, что дело в шляпе, и, значит, видение свое «волшебное» можно отключить. Ошибся, однако. И получил. Нехилый заряд в башку. Через ручки шаловливые, что за оголенные концы ухватились.
В общем, шандарахнуло меня не по-детски. Ощущение такое, что на миг трансформатором стал, от целой электростанции запитанным. Короче, звон, дым, жена под нос нашатырь сует, а я лишь языком слабо ворочаю, поясняя:
– Поздно, милая. Меня теперь только искусственное дыхание может спасти. Рот в рот.
После этого она сама меня чуть не прибила за шутку дурацкую. Правда, потом отчего-то расплакалась, села рядом, обхватила за шею и давай слезы лить, мол, идиот я, гад конченый, что чуть вдовой ее не оставил. Вот так и просидели мы с ней за кроватью минут пять, обнявшись, жизнь свою прошлую вспоминая. Меня аж самого на слезу прошибло, настолько в итоге расчувствовался.
Но всё равно, я – молодец. Решил проблему электрическую. Кровать обратно задвинул, как и положено, а жену в ванную отправил, в порядок себя приводить, носик там пудрить, глазки утирать, еще чего-нибудь делать мне неизвестное, но ей чрезвычайно необходимое. Короче, вернулась она оттуда во всеоружии. То есть ослепительная и беспощадная. И сразу же наказала меня. Или наградила, что ближе к истине. Поцелуем. Таким долгим и таким горячим, что…
Человек в черных очках поднялся с кресла и с задумчивым видом прошелся по комнате. Экран монитора уже ничего не показывал. Совсем ничего. Даже помехи перестали рябить, и все сигнальные огни на панели погасли, оповещая наблюдателя о том, что всё, аллес, сдохли приборы. Без шансов на восстановление.
Человек подошел к столу, поднял трубку резервного коммуникатора, почти антикварного аппарата проводной связи, и негромко произнес в микрофон:
– Рак – Камбале. Работаем вариант четыре… Что?.. Да, форсированный… Раскрыться? Хм, пожалуй. Только ненавязчиво, ненавязчиво. И очень аккуратно. Клиент у нас, кажется, не простой. Совсем не простой… Думаю, профессионал. Слишком уж грамотно работает… мазефакер…
«Ну что ж ты будешь делать?! Опять, блин!»
Опять нас прервали. Банальным стуком в дверь. И опять на самом интересном месте.
Вам, друзья, наверное, очень любопытно, кто бы это мог быть? Кто это к нам в дверь стучится? «С толстой сумкой на ремне» (три раза ха-ха). Кто нам спокойно отдохнуть не дает?
Думаете, почтальон? А вот и не угадали. Это отельный электрик. Тот самый, давно ожидаемый. Только теперь уже нафиг никому не нужный.
За дверью стоял одетый в ярко-оранжевую спецовку мужичок и глупо пялился на меня, имея «вид лихой и придурковатый…» (в полном соответствии со всем известным каноном). С дежурной улыбкой, настолько же идиотской, насколько у клиента фантазии хватит считать ее таковой. На форменной куртке у него красовалась надпись «hotel maintenance», причем сразу в пяти местах (это я его еще сзади и сбоку не рассматривал), а на плече и впрямь висела толстая сумка с логотипом отеля.
