Молодой марокканец в темном пиджаке с эмблемой «Отель „Дю-Кап-Эден-Рок“» погрузил наш багаж в длинный черный автомобиль, Джеймс взгромоздился на переднее сиденье, и рессоры скрипуче застонали под его весом, словно старая кровать. Я старалась не смотреть на Мерседес.
– S’il vous plaît, Mesdemoiselles
[4]
, – произнес марокканец, открывая заднюю дверь.
Я уселась на сиденье, обтянутое кожей цвета слоновой кости. В машине было прохладно, окна затонированы, двигатель издавал низкое, урчащее гудение. Тогда я обратила внимание именно на это. Джеймс возился с телефоном, так что мне не надо было развлекать его светской беседой. В отеле Мерседес восторженно сжала мою руку, слегка подтолкнула и воскликнула:
– Джеймс, это просто потрясающе!
– Да, очень мило! – тут же поддержала ее я.
Мы послушно ждали в отделанном черной мраморной плиткой холле, пока Джеймс регистрировался. Администратор попросила у нас паспорта, но я быстро ответила ей по-французски, что документы остались в багаже и я принесу их чуть позже. Мне не хотелось, чтобы Джеймс увидел наши настоящие имена, – это испортило бы всем нам настроение.
– А ты круто шпаришь по-французски! – удивленно похвалила меня Мерседес.
– Думаю, Джеймсу об этом лучше не знать, – пожав плечами, отозвалась я.
Нас проводили в люкс на третьем этаже. Из огромной гостиной с белыми диванами и вазами с изысканными композициями из белых лилий две двери вели в отдельные спальни. За двустворчатыми дверями находился балкон с видом на зеленую лужайку, спускающуюся к тому самому знаменитому бассейну, который я столько раз видела в модных журналах. Вдали, по направлению к Каннам, виднелся старый порт и огромные корабли. Похоже, главное слово для описания всего происходящего – огромный. Справа от отеля открывался вид не на мыс Антиб, а на Каннский залив.
Даже среди всех этих мегаяхт одна из них выделялась особенно сильно – ее корпус возвышался среди остальных судов, словно морское чудовище кракен. Ее я тоже видела на фотографиях. Владелец, Михаил Баленски, Человек из Стана, как его называли в британских газетах, был узбекским промышленником, чья карьера, даже по самым трезвым оценкам, казалась историей из комикса. Начал он с нефтянки, потом переключился на торговлю оружием, однако быстро понял, что в мире ведется слишком мало войн, чтобы сделать на таком бизнесе хорошие деньги, и решил восполнить дефицит самостоятельно. Проспонсировал каких-то невменяемых повстанцев в маленькой, никому не известной стране, снабдил оружием обе стороны конфликта, отошел в сторону и стал смотреть, как те дерутся между собой, а затем выкупил все ценные активы, оставшиеся у правительства, которое, собственно говоря, пришло к власти благодаря ему. Крайне эффективная бизнес-модель. Все это случилось лет двадцать назад, а теперь Баленски был завсегдатаем светских раутов вместе с главами государств, постоянно мелькал то на «Мет-болл», то на летней вечеринке в «Серпентайне», раздавал направо и налево миллионы тем, кого всякие отвратительные филантропы считали достойными объектами для его добрых дел. Поразительно, как можно расширить свою эрудицию, читая журнал «Хелло!».
– Мадемуазель? – тихо произнес портье, отвлекая меня от размышлений о светской жизни Ривьеры.
Я протянула ему заранее приготовленную купюру в десять евро и попросила поставить наши вещи в спальню слева, а вещи месье – справа. Что бы там у Джеймса ни было на уме, спать с ним в одной постели я точно не собиралась. На всякий случай я вышла на балкон, повернулась к Джеймсу спиной и сделала вид, что разглядываю окрестности. Он подошел ко мне сзади и взял за руку:
– Ты довольна, дорогая?
Дорогая! Господи боже мой!
– Здесь чудесно! – ответила я, выдержав необходимую паузу.
– А еще у меня есть для тебя подарок, – таинственно улыбаясь, заявил он и протянул мне обычный черный пластиковый пакет, – чтобы было во что переодеться. Не сейчас, попозже.
Стараясь не думать о том, что это за подарочек, я заставила себя встать на цыпочки и чмокнуть его в толстую, обвисшую щеку и прощебетала:
– Спасибо, дорогой! Ты такой внимательный!
– Я подумал, что мы можем пообедать у бассейна, а потом съездить в Канны, пройтись по магазинам. Девочки же любят шопинг, да, дорогая?
– Cупер! Пойду переоденусь!
Мерседес носилась по ванной, разглядывая туалетные принадлежности от «Булгари».
– Боже, Джуди, да эта ванная больше, чем вся моя квартира!
– Быстро ищи мини-бар! – зашипела на нее я. – Мне надо выпить! Срочно!
К ланчу, который подавали в «Эден-Рок» около бассейна отеля со стороны скал, Джеймс спустился в пестрых плавках «Вилебрекин» и расстегнутом белом халате, болтавшемся по обе стороны от его молочно-белого пуза. Бросив украдкой взгляд поверх солнцезащитных очков, я увидела, что в бассейне плещутся светловолосые детишки, которые при виде Джеймса тут же принялись хихикать и показывать на него пальцем, пока няня не шикнула на них. Мы заказали одно и то же: салат с лобстерами и перье. Джеймс щедро намазывал маслом, поданным на льду, булочки из хлебной корзины и отправлял их в рот. Крошки падали изо рта, исчезая в многочисленных складках подбородка и седых волосах на груди. Он напомнил мне ожившую картину Люсьена Фрейда, но легче от этого не стало. Мерседес ковырялась в салате и вертела в руках телефон, и я подумала, что придется отучить ее держать нож, как ручку. Я попросила Джеймса еще раз рассказать о тех незабываемых днях на Ривьере, когда он был настоящим плейбоем, и притворилась, что очарована его историями про то, как он танцевал с Элизабет Тейлор в клубе «Джиммиз» и веселился с Дайон Уорвик в «Гольф-Жуане». Да ведь он не просто пытается убедить меня в том, что был настоящим ловеласом, с удивлением поняла я, он и сам в это верит.
После обеда нас отвезли на набережную Круазет. На пляже отеля «Карлтон», недалеко от берега, смущенно плескались женщины в парандже. Небо затянуло облаками, влажность была невероятная, поэтому Джеймс был явно не в духе и раздраженно убеждал водителя, что ему лучше знать, где припарковаться, а потом отругал его на ломаном французском за то, что тот объехал квартал три раза в поисках того самого места. Я сразу поняла, что на длительный поход по магазинам его терпения не хватит, и предложила остановиться у магазина «Шанель» и попросить водителя подождать нас. Зайдя в бутик, я первым делом попросила у продавщицы стул, чтобы Джеймс смог отдохнуть, пока мы с Мерседес будем выбирать сумки. Она оскорбленно посмотрела на меня, не понимая, как мне вообще такое могло прийти в голову, но потом увидела вошедшего за нами в магазин Джеймса и быстро сказала:
– Tout de suite, Madame!
[5]
Я знала, что мне нужно: классическая стеганая сумочка из черной кожи с золочеными ручками, а вот Мерседес, дрожа от нетерпения, разглядывала стойку с твидовыми пальто, совершенно неподходящими для нынешней погоды. Пальто были просто чудесные, я с радостью примерила бы одно из них, чувствуя, как шелковая подкладка скользит по моим обнаженным рукам, глядя, как блестит вшитая в шов золотая цепочка, но Джеймс явно начинал уставать от роли доброго папочки.
