– Мылом мыть плохо! Остается неприятный мыльный запах, – пояснил Федоров, насухо вытирая внутренность казана сухой тряпкой, которую, как и мокрую, кинул в жарко пылающий огонь.
Открыв бутылку с маслом, Федоров широко открыл глаза.
– Это наше масло, которое мы сами делаем, – нетерпеливо мотнул головой дед, предлагая Федорову не отвлекаться на ерунду.
– Почистите морковь и лук! – приказал Федоров, быстро начиная резать мясо на маленькие кусочки.
Оба страдальца бросили работу и стали чистить морковь и лук вполне приличными навахами
[109]
.
Набрав полную горсть луковой шелухи, Федоров кинул в казан, в пузырящееся масло.
– Зачем ты это делаешь? – с интересом спросил дед, смотря, как Федоров убирает мелко нарезанное мясо на лист лопуха.
– Шелуха или даже мелко нарезанная луковица убирает запах масла и его горечь, – пояснил Федоров, вытаскивая из казана черную, обгоревшую шелуху.
Неожиданно появилась Мария Ивановна с двумя бородатыми мужиками, которые степенно пожали руку сначала деду, потом двум страдальцам и только после этого Федорову, который вовсю резал морковь, успевая помешивать мясо.
– Быстрее на терке пошинковать, – заметил высокий бородач, снимая черный пиджак, под которым обнаружилась синяя косоворотка.
– Мария Ивановна, пару стаканчиков принесите, – попросил Федоров, выуживая из казана пару ложек поджаренного мяса.
– Что вы готовите, Сергей? – спросила женщина, останавливаясь в двух метрах от очага.
– Плов! – коротко ответил Федоров, высыпая в казан нарезанную соломкой морковь.
– У меня специи есть! – вспомнила женщина и убежала, чтобы через минуту вернуться, принеся еще и два стакана и пять стальных вилок.
– Налейте работникам по сто граммов, – попросил Федоров, быстро нарезая лук.
Финка резала лук как по маслу.
Дед дал страдальцам по стакану и налил в нее желтоватую жидкость, которая сильно пахла сивухой.
Разом выпив самогон, мужики взяли по кусочку мяса и закинули в рот.
– Берите больше мяса! Самогон зельмо крепок! – скомандовал дедок в то время, когда Федоров загружал в казан мелко нарезанный лук.
Бородачи тем временем, сняв пиджаки, начали степенно класть дальше кирпич, споро выкладывая печь. Ожившие страдальцы, доев мясо с лопуха, суетились вокруг бородачей, которые коротко на них покрикивали, давая ценные указания.
Обжарив лук до золотистой корочки, Федоров налил воды и, подкинув дров в огонь, принялся рассматривать рис, пробуя его на вкус.
– Вы варили из этого риса кашу? – неожиданно спросил Федоров, смотря на лежащую на земле газету, на которой было написано «27» и «Sabado»
[110]
.
– Варил, и не один раз. Мы купили сразу два мешка. Каша очень вкусная получается из него! – крикнул дед, переместившийся к печи.
– Долго варится рис? – не отставал Федоров, прикидывая, как удобнее спросить про день недели.
– Какие-то странные вопросы ты задаешь, парень! – удивился дед, подходя к очагу.
– Приготовление плова – целое искусство, которому меня учил в детстве один парень, который долго жил в Средней Азии, – пояснил Федоров, поднимая газету.
– Плов – это рисовая каша с мясом! – уверенно ответил дед, смешно сморщив нос.
– Может, вы и правы, – развел руками Федоров, вспоминая, что по-испански «сабадо» значит «суббота».
«По звучанию вроде похоже. То есть если это сегодняшняя испанская газета, то до встречи с агентом на Прадо в Монтевидео остается четыре дня!» – прикинул Федоров, высыпая в котел специи, которые принесла Мария Ивановна.
– Плов – очень старое кушанье, которое придумал еще Александр Македонский. Во время его походов в азиатских пустынях пловом кормили все его войско, – сказала Мария Ивановна, принеся ярко сверкавший самовар.
– Вот это по-нашему! – обрадовался дед, устанавливая самовар на большой плоский камень.
Федоров в это время налил ведро воды и подкинул дров.
– Завтра у нас выходной. Давайте устроим праздник! – неожиданно предложил один из страдальцев, подходя к Марии Ивановне.
– У тебя каждый день праздник, – сморщился бородач, начиная выкладывать трубу.
– Воскресенье – Бог велел отдыхать! Он создал землю за шесть дней и на седьмой отдыхал! – поддержал второй страдалец, подбирая грязными руками кусочек мяса с лопуха.
– Завтра всей общиной придем и закончим тебе баню, – решил дед, смотря, как Федоров засыпает рис в казан.
Разровняв ложкой рис, Федоров увидел, что вода покрыла рис на три пальца.
– Марь Ивановна! У вас крышка на казан есть? – спросил Федоров, смотря, как быстро выкипает вода.
Выбрав немного горящих углей из очага, Федоров добился, что вода стала кипеть меньше.
А тут и крышку принесли.
Закрыв казан, Федоров взял предложенный стакан чая и с наслаждением отхлебнул первый глоток.
– Начнем, благословясь! – предложил дед, начиная укладывать с помощью помощников первое бревно.
К своему удивлению, Федоров обнаружил, что все бревна уже порезаны точно по размерам.
Двадцать минут интенсивной работы, и метр бани из трех стен был сложен.
– Давайте к столу, работнички удалые, – пригласила Мария Ивановна, выходя с ведром, полным воды, и кружкой.
Во дворе уже стоял большой стол, накрытый холщовой скатертью, и стояли две скамейки, тоже покрытые холстом.
Помыли руки все, кроме Федорова, который, сняв крышку, мешал ложкой плов.
– Зачем ты это делаешь? Ведь кашу не мешают! – встрял дед, с интересом наблюдая за действиями Федорова.
– Еще как кашу мешают, чтобы не пригорела! – возразила Мария Ивановна, которая тоже за словом в карман не лезла.
– Я перемешал рис, морковь и мясо, – пояснил Федоров, накладывая плов в первую тарелку.
Пока Федоров раскладывал плов по тарелкам, дед съел одну ложку и громко заявил:
– Ты прав, молодой человек! Плов действительно не рисовая каша с мясом!
Буквально через пять минут все работники дружно работали ложками, запивая плов стаканами чая.
– Вы, оказывается, молодой человек, не только руками работать умеете! Плов действительно очень вкусный получился! – похвалила Мария Ивановна, внимательно посмотрев на Федорова.
Пообедав, мужчины снова принялись укладывать бревна.
Закончили работу с наступлением сумерек.
