– Я думаю, будет лучше, если ты поедешь к себе, – обернувшись, сухо сказала Рэйчел.
Внутри у него взметнулся гнев, однако Том ничего не ответил. Сзади, из ресторана, все еще доносилось пение дудочек. Он развернулся и пошел прочь. Романтик в его душе был удручен и раздавлен, а человек разумный и опытный, другая его часть, страшно злился на Рэйчел за то, что она отреагировала на его слова слишком остро. Том проклинал себя за то, что завел разговор о назначении в Анкару, но Рэйчел он проклинал еще больше – за нетерпимость, непонимание и дурной характер. Могла бы просто пропустить его замечание мимо ушей, если уж оно так ей не понравилось.
Он ни разу не обернулся. А когда у него в кармане завибрировал телефон, не ответил на звонок и даже не посмотрел на экран. Вместо этого закурил сигарету, дошел до станции метро, вместе с толпой на платформе дождался последнего на сегодня поезда Центральной линии и в тишине вернулся в Западный Лондон. Выйдя через полчаса на станции «Холланд-Парк», Том увидел, что Рэйчел звонила ему два раза, а потом прислала СМС с единственным вопросительным знаком. Он опять не ответил. На Холланд-Парк-авеню мимо него рука об руку прошли мужчина и женщина; Том как раз вытащил из кармана пачку Winston. Мужчина попросил у него закурить, и Том молча протянул ему сигарету и поднес к ней зажигалку. Тот рассыпался в благодарностях. В воздухе отчего-то стоял запах собачьего дерьма: то ли оно прилипло к подошве одного из этой парочки, или здесь просто так воняло. Том пошел на восток. Домой он пока не собирался. Его вдруг охватило нетерпеливое желание заняться работой. Несколько оживленный сигаретой, он подозвал такси и меньше чем через пять минут был уже на Редан-Плейс.
Охранника внизу не было. Том открыл дверь ключом – вернее, это был брелок, отключающий сигнализацию, как у автомобилей, и добрался на лифте до четвертого этажа. Дверь в офис была открыта нараспашку, да еще и подперта горой коробок внушительных размеров. В одной из комнат где-то в середине коридора, самой большой, горел тусклый свет и двигалась чья-то тень.
– Эй! – позвал Том. – Есть кто дома?
Тень замерла. Том услышал неразборчивое «Что еще такое?», и в коридор высунулась голова Хэролда Мобрэя. Он щурился, пытаясь разглядеть, кто стоит у входа, – словно холостяк, который заглядывает в духовку проверить, разогрелся ли готовый обед.
– Это вы, босс? Что вы здесь делаете в такое дикое время?
Мобрэй отвечал за техническую сторону операции двухлетней давности, когда они освобождали из заложников сына Амелии. Прекрасный специалист по микрофонам и миниатюрным камерам – и человек с прекрасным чувством юмора, чьи шутки не раз помогали разрядить атмосферу.
– Я как раз собирался задать тебе тот же самый вопрос, – возразил Том. – Рад тебя видеть.
Он и сам удивился тому факту, насколько это было правдой. Тому было действительно более чем приятно снова встретиться со старым знакомым. Они пожали друг другу руки.
– Так что у нас на повестке дня на этот раз? – поинтересовался Хэролд. – У Амелии объявилась незаконная дочь, только она пока еще об этом не знает? На нашем прошлом представлении я чувствовал себя так, словно мы исполняем Mamma Mia.
Том засмеялся. Теперь он уже жалел, что не ответил на звонок Рэйчел и не перезвонил ей сам (упертый дурак!), но старательно подавлял в себе это ощущение.
– Кузен, о котором мы очень беспокоимся. Райан Клекнер. В данный момент работает в Стамбуле. Он проведет в Лондоне пять дней и в один из них собирается устроить очень важную встречу, которую крайне хотел бы сохранить в тайне.
Хэролд кивнул. Том вернулся к двери и включил в офисе верхний свет. Хэролд подтвердил, что он вполне доволен оснащением двух номеров в отеле Rembrandt. Том еще раньше раздобыл имена женщин Клекнера из «Фейсбука» и попросил Хэролда поставить их квартиры на прослушку. Камеры там ему были не нужны. Ужин с друзьями из Джорджтауна был запланирован на среду, в ресторане Galvin на Бейкер-стрит. Они коротко обсудили, не стоит ли прицепить жучка под стол, но решили, что особого смысла в этом нет. Лучше уж ждать Клекнера в такси – подгадать время к его выходу.
– Но это больше работа Дэнни, так? – Мобрэй имел в виду Дэнни Олдрича, еще одного ветерана операции 2011 года. Дэнни должен был возглавить команду наружников в отсутствие Джавада Мохсина.
– Верно, – подтвердил Том. – В какой-то момент Клекнер попытается исчезнуть. – Они оба с удовольствием курили, распахнув настежь все окна. – Для того чтобы его вести, у нас будет всего семь человек. Максимум восемь. В идеале я бы хотел на него что-нибудь нацепить – жучка или маячок.
– Да, Амелия упоминала об этом.
– Да? – удивился Том.
Хэролд посмотрел на него так, словно Том его перебил. Вообще у Тома сложилось впечатление, что Мобрэй что-то скрывает. Он вспомнил свои разговоры с Амелией из Стамбула: неясное ощущение, будто несколько операций проводятся параллельно, а он знает лишь об одной. Что от него утаивают некую секретную информацию.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он и затушил окурок.
Хэролд повернулся и вышел обратно в коридор. Вслед за ним Том пробрался в комнату, где Хэролд устанавливал мониторы камер наблюдения из отеля.
– Ну, вы знаете, – ответил Хэролд. Лица его Том не видел. – Обычные штуки. Последние достижения техники, все, что можно достать, чтобы поставить на объект свои глаза и уши.
– А что мы можем достать?
Хэролд, как будто оправившись от смущения, одарил Тома своей фирменной ухмылкой.
– Я работаю над этим, командир, – сказал он. – Работаю изо всех сил.
Глава 43
В Стамбуле, в аэропорту имени Ататюрка, Райан Клекнер взошел на борт самолета компании Turkish Airlines, рейс номер ТК1986, ровно в 17:30, во вторник 30 апреля. В пятнадцати рядах позади него Джавад Мохсин устроился у окна, засунул во внутренний карман пиджака свой пакистанский паспорт, надул специальную подушку для путешествий и провалился в сон. Через пять часов, учитывая задержку в воздухе, Мохсин издалека наблюдал, как Абакус предъявил свой дипломатический паспорт в терминале номер 3, избежав, таким образом, длинной, извивающейся, как змея, очереди, которая задержала бы его минимум минут на сорок пять. Мохсин позвонил второму сотруднику наружки, который уже ждал в отделении получения багажа, и подтвердил описание одежды Клекнера: белые кеды «Конверс», голубые джинсы, белая рубашка и черный свитер с V-образным вырезом горловины. Он не забыл описать и его чемодан – черный, пластиковый, на колесиках, с почти облупившейся наклейкой – эмблемой группы Rolling Stones (их знаменитые губы) на левом боку, а также кожаную сумку на ремне, с которой объект практически не расставался. Задержки с багажом у Абакуса не было, и потому он мог свободно передвигаться по зданию терминала уже минуты через три.
Второй сотрудник – вернее, сотрудница, в команде ее знали как Кэрол – подобрала Абакуса, когда он вошел в отделение получения багажа и позвонила на Редан-Плейс на увидела, как объект покупает в автомате на углу сим-карту.
