Том даже не сразу понял, кому адресован вопрос.
– Так мы будем обсуждать атаки беспилотников? – устало спросил Чейтер. – Ты в самом деле этого хочешь, Райан?
Клекнер повернулся к Тому:
– А как насчет тебя, Том?
Том знал, что все это не более чем театральное представление.
– Мы на войне, Райан. – Он пожал плечами, и интонацией, и жестами стараясь передать, что морализаторство Клекнера и его философские выкладки представляются ему глупыми и наивными.
– Вот как? Война? Вот как вы это называете? Тысячи невинных людей живут в населенных пунктах, которые ежедневно подвергаются атакам. Они боятся выходить из дома. Боятся не только бомбежки, но и самого звука дрона. Это настоящая психологическая пытка. Вы считаете, это часть войны? – Клекнер не на шутку себя разгорячил. Амелия встала и неторопливо прошлась по салону, как человек в баре, который ждет, когда его спутник немного протрезвеет. – Все эти люди теперь страдают от психических расстройств. Дети боятся идти в школу, чтобы получить образование, которое необходимо им, чтобы они не стали радикальными исламистами! – Чейтер презрительно хмыкнул. – И все это время мы пытаемся создать у всего мира впечатление, что моя страна, Соединенные Штаты Америки, считает такие неофициальные убийства вполне приемлемыми. Мы сами порождаем терроризм. Мы сами генерируем угрозу.
– И ты решил, что лучший способ это остановить – потрахаться со Службой внешней разведки? – раздался спокойный голос Амелии. Она так и стояла в хвосте самолета. Никто не смел сравниться с Амелией Левен в умении безжалостно и высокомерно осадить кого угодно.
Чейтер тоже решил поднажать.
– Ты подумал, что лучший способ это остановить – слить русским имена агентов ЦРУ и МИ-6, занятых в программе ядерного вооружения Ирана? Лучший способ остановить зло – позволить Башару Асаду перебить целый грузовик волонтеров Красного Креста? Скажи мне, Райан. Как связана смерть высокопоставленного иранского генерала, который погиб при взрыве, человека, готового способствовать разрешению конфликта между Соединенными Штатами и Ираном…
– Я понятия не имел, что Шухури убьют, – перебил Клекнер и посмотрел на Тома, как будто это именно он неправильно понял его роль в провале операции «Хичкок», да еще и убедил в этом других. Такой яростный самообман просто загипнотизировал Тома. Поразительно, подумал он. Социопат, представляющий измену как моральный принцип.
– Ты не подумал, что Москва передаст эту информацию Тегерану? – спросила Амелия, возвращаясь назад. – Кстати, тебе известно, что Александр Минасян солгал тогда, на вашей последней встрече? Сесилию Шандор убили по приказу его начальников. Люка Зигик исчез несколько дней спустя. Ты это знал?
Клекнер ничего не ответил. Чейтер пробормотал что-то сквозь зубы и уставился на человека, который его предал. За его спиной оказался складной стул. Чейтер тяжело опустился на него и раздраженно одернул свой костюм. Костюм сидел на нем на редкость плохо, как будто он в последний момент у кого-то одолжил его ради этой встречи. Амелия смотрела в иллюминатор по правому борту. Том стоял.
Мотивы Клекнера были столь же прозаичны, сколь и предсказуемы. Взять хотя бы эти рассуждения, достойные первокурсника, в то время как интеллектуально он стоял гораздо выше. Почти все, с кем Том обсуждал вопрос целесообразности атак самолетов-беспилотников, люди умные и эрудированные, выражали сомнение в том, что эта «битва за сердца и умы» будет иметь хорошие последствия в долгосрочной перспективе. Но никто – начиная от Амелии Левен и Джима Чейтера и заканчивая самим Томасом Келлом – не сомневался в том, что это эффективный способ ведения военных действий, наиболее политически выгодный на данный момент. Выступления Клекнера – активиста-пацифиста – являлись не более чем позой. Измена родине есть измена родине. Клекнер мог рядить ее в какие угодно одежды, но на самом деле судьба деревенского жителя провинции Варизистан заботила его не больше, чем судьба Рэйчел Уоллингер. Им двигало лишь стремление к собственному возвеличиванию. Для людей его типа влиять на события коллективно было недостаточно; нарциссическая личность должна была непременно сделать себя центром происходящего. А все моральные и философские споры с собой он разрешал на удивление легко: это был всего лишь вопрос самовнушения.
– Сколько они тебе заплатили? – спросил Чейтер, но ответить Клекнер не успел: в кармане у Тома зазвонил телефон.
Он взглянул на экран и увидел украинский номер. Наверное, Хэролд или еще кто-то из команды, из тех, что еще оставались в Одессе. Он сбросил звонок, однако неизвестный, но упорный абонент тут же перезвонил снова.
– Пожалуйста, дайте мне пару минут, – попросил Том и направился к кабине экипажа.
Амелия и Чейтер кивнули. Том закрыл дверь, сел в кресло пилота и ответил на звонок.
– Слушаю.
– Мистер Томас Келл?
– Да, это я.
– Это Александр Минасян.
Глава 70
Светскими любезностями Минасян себя утруждать не стал. Он сообщил, что звонит из российского консульства в Одессе. Он знает, что Райан Клекнер находится в данный момент «в руках правительства Соединенных Штатов». И он хотел бы совершить обмен.
– Обмен, – повторил Том.
– У нас есть женщина. В Стамбуле. Рэйчел Уоллингер. Я думаю, что вы ее знаете.
Внутри у Тома все перевернулось. Он вдруг так испугался потерять Рэйчел навсегда, что едва смог продолжить разговор.
– Я знаю ее, – ответил он.
Минасян помолчал. Возможно, он ожидал, что Том будет более шокирован этими известиями.
– Ее содержат в некоем доме в Стамбуле. Если мистера Клекнера доставят в наше посольство в Киеве в течение следующих шести часов и передадут российской дипломатической службе, то мы доставим Рэйчел в ваше посольство в Стамбуле. Если вы захотите проинформировать меня о своем решении, звоните по этому телефону. У вас есть шесть часов.
Трубка замолчала.
Том положил телефон на сиденье рядом и уставился прямо перед собой, в чернильную темноту. Теперь на поле было гораздо меньше огней. На взлетных полосах тоже было тихо. Он взял телефон и набрал номер Рэйчел. Соединения не произошло. Он даже не попал на голосовую почту. Ни единого шанса услышать ее голос.
– Том?
Амелия. Она вошла в кабину и закрыла за собой дверь. Том обернулся, и она увидела его лицо.
– Что случилось?
– Я говорил тебе, что Рэйчел нужна защита. Я говорил, что она в опасности.
– Что случилось?!
Том показал на телефон.
– Это был Минасян. Они взяли ее. Они хотят обменять ее на Клекнера.
Амелия как-то сразу растеряла всю свою уверенность в себе.
– О господи. Господи.
