– Не извиняйся, – с жаром воскликнула она, усилием воли унимая дрожь в замерзших руках. – Не извиняйся, прошу тебя!
Исаак моргнул и робко улыбнулся.
– Я хотела, чтобы у нас было свидание, – выдохнула Эмили и, произнеся это, мгновенно осознала, что говорит чистую правду. – А благотворительный аукцион нашей школы, на котором ты должен работать… Попроси отца, чтобы он не задействовал тебя в этот вечер. Хочу, чтобы ты пошел туда… как мой парень.
– Думаю, – улыбнулся Исаак, – на один раз отец меня отпустит. – Он стиснул ее ладони и привлек к себе. Потом, словно вспомнив что-то, спросил тихо: – А что это за девчонка была в ресторане?
Эмили замерла, пронзенная острым чувством вины. Лучше бы открыть Исааку правду до того, как это сделает «Э». Неужели это так страшно? Ведь она всю осень свыкалась с тем, что ей больше незачем скрывать свою лесбийскую суть.
Хотя… у нее ведь уговор с Анонимом: Эмили умалчивает про «Э», «Э» не выдает ее Исааку. Так? А ей сейчас тепло и уютно в его объятиях. Не хочется портить такое мгновение.
– Мы с ней просто вместе учимся, – наконец ответила она, запихивая правду в дальний уголок сознания. – Не бери в голову.
20
Кое-что о новом отце
В четверг, часом позже, Ария сидела в напряженной позе на диване в маленькой гостиной. Майк сидел рядом, просматривая настройки игровой приставки Wii, которую Байрон подарил ему на Рождество, пытаясь загладить вину за то, что разрушил семью, а Мередит ждет от него ребенка. Майк создавал себе очередную аватарку, подбирая глаза, уши и нос.
– Почему мне никак не удается нарастить бицепсы? – проворчал он, оценивая свой образ. – Я выгляжу таким хиляком.
– Ты бы лучше голову себе увеличил, – буркнула Ария.
– Хочешь посмотреть, как изобразил тебя Ноэль Кан? – Майк вернулся на основной экран, взглядом намекая, что Ария по-прежнему нравится одному парню. Осенью Ноэль проявлял к ней интерес. – Он и себе сделал аватарку. Так что вы с ним можете дружить в Wiiland.
Ария промолчала. Просто откинулась на спинку и из большой миски, стоявшей на середине дивана, взяла кукурузную палочку в сырной обсыпке.
– А вот аватарка Ксавьера. – Майк вывел на экран персонажа с большой головой, короткими волосами и большими карими глазами. – Этот чел сделал меня в боулинг, а я его – в теннис.
Ария потерла шею, ощущая в груди тяжесть, имевшую двойственную природу.
– Значит, Ксавьер тебе… нравится?
– Да, клевый мужик. – Майк вернулся в основное меню. – А тебе нет, что ли?
– Да нет, он… нормальный. – Ария облизнула губы. Ей хотелось заметить, что Майк, похоже, уже успокоился из-за развода родителей, хотя, помнится, когда они только-только расстались, брат, как очумелый, все играл под дождем в лакросс. Но, скажи она нечто подобное, Майк закатил бы глаза и не разговаривал с ней целую неделю.
Пристально посмотрев на сестру, Майк отключил игровую приставку и снова включил новости.
– У тебя такой вид, будто ты обкурилась. Нервничаешь из-за завтрашнего суда? Тебя же будет качать на свидетельской трибуне. Выпей рюмку перед тем, как пойдешь туда, и все будет в ажуре.
Шмыгнув носом, Ария опустила взгляд на свои колени.
– Завтра только вступительные заявления. Я буду давать показания не раньше чем в конце следующей недели.
– И что? Тем более выпей.
Ария устало посмотрела на брата. Если бы алкоголем можно было решить все ее проблемы…
По телевизору шли шестичасовые новости. Снова показали здание роузвудского суда. Репортер проводил опрос населения относительно предстоящего судебного заседания, на котором будет рассматриваться дело о громком убийстве. Ария, не желая это смотреть, зарылась головой в подушку.
– Эй, а ты ведь знаешь эту цыпочку, да? – спросил Майк, показывая на экран.
– Какую? – пробубнила в подушку Ария.
– Ну ту, слепую?
Ария резко подняла голову. Да, репортер держал микрофон перед лицом Дженны Кавано. Она была в своих потрясающих огромных темных очках Gucci и ярко-красном шерстяном пальто. Рядом с ней послушно стоял ее золотистый ретривер-поводырь. «Я надеюсь, что судебное разбирательство быстро закончится, – говорила Дженна репортеру. – Мне кажется, вся эта шумиха в прессе не лучшим образом сказывается на репутации Роузвуда».
– Для слепой она очень даже ничего, – заметил Майк. – Я бы ее трахнул.
Ария тяжело вздохнула и ударила брата подушкой. Потом у Майка зазвонил телефон. Он быстро соскочил с дивана и выбежал из комнаты. Ария повернулась к телевизору и увидела на экране фотоснимок Йена крупным планом. Парень выглядел взлохмаченным и смурным. Потом телекамера перенеслась на задний двор дома ДиЛаурентисов и показала занесенную снегом яму, где было найдено тело Элисон. Желтая лента, которой огородили место обнаружения трупа, хлопала и плясала на ветру. Между двумя огромными соснами маячила неясная тень. Чувствуя, как у нее мгновенно участился пульс, Ария всем телом подалась к экрану. Там… человек? Кадр сменился. На экране репортер снова стоял перед зданием суда. «Суд состоится, как и было запланировано, – вещал он, – но многие по-прежнему утверждают, что улик недостаточно».
– Зря ты себя изводишь.
Ария обернулась, как ошпаренная. В дверном проеме стоял, прислонившись к косяку, Ксавьер – в полосатой рубашке навыпуск, мешковатых джинсах и кроссовках Adidas. На левом запястье у него болтались массивные часы. Он перевел взгляд с телеэкрана на лицо Арии.
– По-моему… м-м… Элла еще в галерее, – сказала Ария. – У нее закрытый показ.
Ксавьер шагнул в комнату.
– Знаю. Мы вместе выпили кофе, а потом она вернулась на работу. У меня дома нет электричества – должно быть, провода обледенели. Элла сказала, что я могу побыть здесь, пока свет не дадут. – Он улыбнулся. – Не возражаешь? Могу приготовить ужин.
Ария пригладила волосы.
– Оставайся, конечно, – разрешила она, стараясь вести себя естественно. А что тут такого? Ведь между ними нормальные отношения. Девушка сдвинулась в угол дивана, а миску с кукурузными палочками поставила на журнальный столик. – Располагайся.
Ксавьер плюхнулся на другой край дивана. В программе новостей воссоздавали – шаг за шагом, с участием актеров – череду событий в вечер убийства Эли. «Десять тридцать: Элисон и Спенсер Хастингс ссорятся. Элисон уходит из амбара», – комментировал закадровый голос. У девушки, исполнявшей роль Спенсер, было измученное и кислое лицо. Миниатюрная блондинка, игравшая Элисон, не могла похвастать такой привлекательностью, как настоящая Эли. «Десять сорок: Мелисса Хастингс просыпается и замечает, что Йена Томаса рядом нет». Девушке, игравшей сестру Спенсер, на вид было лет тридцать пять.
