Король нашей страны был фанатичным поклонником вашего диктатора, Бахманн, написал я, и в соответствии с их протухшими иерархическими законами весь народ за ничтожными исключениями сплотился на стороне своего слабоумного короля. Самым неприкрытым образом поддерживали они агрессора, когда он оккупировал соседние страны, – братские страны, братские, Бахманн! – у них хватало наглости называть их братскими даже тогда, когда эти страны пылали в огне войны. Мое так называемое отечество даже пальцем не пошевельнуло, чтобы помочь этим братским странам, наоборот, они радовались их несчастьям, причиненным, к сожалению, диктатором вашей страны, Бахманн, и они не делали секрета из своих симпатий к диктатору вашей страны, написал я Бахманну, они же всегда на стороне сильного, они поддерживали его чем могли – сырьем, техникой, связью, сталью, бумагой, подшипниками, логистикой, сведениями о политических противниках и прежде всего морально. В разгар войны ваша армия имела возможность пользоваться железными дорогами моей так называемой родины, разъезжать между порабощенными ею – «братскими» для моей так называемой родины – странами, грабить и убивать всех, до кого могли дотянуться, и все это под бурное – только представьте себе эту безвкусицу, Бахманн! – под бурное одобрение народа, населяющего те градусы северной широты.
Я не хочу вас провоцировать, Бахманн, написал я Бахманну, но я вынужден был напомнить вам исторические мерзости, происходившие в вашей стране, только для того, чтобы показать не меньшую мерзость политики моей страны в то время, потому что без злой воли властей предержащих и злой воли народа в моей стране ваша страна не могла бы совершить столько подтвержденных бесчисленными документами преступлений именно в этих соседних с нами, «братских» странах, это можно считать доказанным, написал я Бахманну. В формах, совершенно чуждых любой стране с минимальным чувством международного права, моя так называемая родина позволила оккупантам пользоваться своими железными дорогами, иногда это напоминало проезд королевского кортежа – толпы моих соотечественников ликующими криками приветствовали оккупационные войска на станциях, и в награду за это безвкусное ликование и моральную поддержку ваши земляки, Бахманн, кидали пачки сигарет моим тогдашним соотечественникам, можно сказать, моим дедушкам и бабушкам, и уезжали под аплодисменты, чтобы продолжать грабить соседние страны и убивать их жителей.
Никто даже и не стыдился, Бахманн, никто не стыдился подражать тому культу, которым вы окружили вашего диктатора, написал я Бахманну, многие даже подражали вашим приветствиям – с вытянутой вперед прямой рукой, более того, они вытягивали руку еще сильней, и рука была еще более прямой, чем у самых ретивых, самых фанатичных ваших подданных… жители соседних стран страдали, а у моего народа не находилось ничего им в утешение, кроме разве что презрительного смеха и плевков в их сторону, они смотрели на их страдания с хладнокровием палачей… какое непревзойденное свинство, не так ли, Бахманн? – написал я Бахманну. Я сам чувствую вину за это свинство, хотя меня в то время еще не существовало даже в замысле. Они не пошевельнули пальцем ради «братских» народов, за исключением разве что восточного нашего соседа… там у них были далекоидущие территориальные претензии, поэтому они приняли несколько тысяч детей беженцев… они охотнее всего направили бы их на принудительные работы, если бы только решились, но что касается наших западных соседей, особенно северо-западных, с которыми сорок лет назад они заключили союз, они предали их, и предали так подло, что я не нахожу слов.
И несмотря на все это, несмотря на все это, Бахманн, они никогда не упускают случая представить себя как героев, спасавших людей во время войны, они самым гротескным образом украшают себя павлиньими перьями – и вы знаете почему? Потому что во время войны нашлось два или три человека, посвятивших себя филантропии, причем мало того, что филантропия совершенно чужда этой стране, этого мало, Бахманн, власти делали все, что от них зависело, чтобы им помешать. Эти два или три человека, вам наверняка знакомы их имена, написал я Бахманну, не что иное, как исключение, лишь только подтверждающее не поддающееся перу презрение к человеческой личности в этой стране, – несколько порядочных людей, которые со своим совершенно нетипичным для этих градусов северной широты бескорыстием и человеколюбием, короче говоря, не лишенных нормальной человеческой совести, несколько порядочных людей, всего несколько, решили попробовать спасать человеческие жизни. Никакой поддержки со стороны своего народа или своих властей они не дождались, более того, написал я Бахманну, когда один из них при до сих пор не выясненных обстоятельствах исчез, правительство не предприняло никаких усилий, чтобы как-то узнать о его судьбе, – этого, впрочем, и следовало ожидать
[3]
.
А теперь, пользуясь гражданским мужеством и человеческим благородством этих людей, они десятилетиями нагло лгут, что правительство и народ якобы спасали во время войны преследуемых и обездоленных, в то время как и правительство, и народ с плохо скрытым неодобрением наблюдали за героической деятельностью этих немногих белых ворон и делали все, чтобы им помешать… я, может быть, чуточку преувеличиваю, Бахманн, но в основе все это так и есть. Могу только добавить, что теперь уже не существует людей такого уровня и таких моральных достоинств в этой стране, меня даже, честно говоря, всегда удивляло, как они вообще могли там появиться, если вспомнить, что это за страна.
Обобщая все это, добавил я, можно сказать, что на тех градусах северной широты население уже столетиями наслаждается своей моральной неполноценностью, а если они это наслаждение и скрывают, то исключительно из тактических соображений. Помощь третьему миру – тактика, оппортунистические монологи на горячие темы, например насчет недопустимости педофилии, – тактика, экологическая политика, трудовая политика, борьба с наркотиками… короче говоря, все в этой стране, все, за что ни возьмись, одна сплошная тактика.
Хотите узнать правду об этом народе – откройте любую бульварную газету. Бульварные газеты, написал я Бахманну, на тех градусах северной широты, о которых идет речь, яснее всего демонстрируют читателю, что это за страна и что это за народ.
Хочу, чтобы вы меня правильно поняли, Бахманн, написал я Бахманну, бульварная пресса в вашей стране тоже не образец для подражания, нет, ваша пресса, так же как и вся бульварная пресса на континенте, находится на удручающе низком уровне, но если сравнить ее с бульварной прессой моей страны, то в ней, по крайней мере, нет ханжества.
Ни для кого не секрет, что, когда бульварные газеты в вашей стране утверждают, что кто-то видел инопланетный корабль, когда они рекламируют чудодейственные лекарства от всех болезней, или сообщают, что с помощью генетики можно оживить динозавров, или публикуют портрет теленка с собачьей головой, или пишут о картошке с физиономией Элвиса, чудесным образом проявившейся на кожуре, и так далее и тому подобное, все знают, что это наглая ложь, и поскольку все это знают, жирно подчеркнул я, то наглость этой лжи как бы уменьшается: все знают, что это ложь, и поэтому ложь не такая уж наглая, то есть она, конечно, наглая, но вроде бы и не такая наглая, потому что все всё знают.
