Сидя в своем лесном жилище, я часто доставал из сумки изображение юноши с кожей синего цвета, которое пришло ко мне в Нью-Дели, и медитировал на него. Чувствуя, что меня все больше влечет к этому прекрасному флейтисту, я снова и снова задавался вопросом, кто бы это мог быть? Но спрашивать об этом у других я не хотел, так как был уверен, что по воле Бога в должный срок эта тайна откроется мне сама.
Однажды весной я в полном одиночестве сидел во внутреннем дворе одного из гималайских храмов и вслушивался в утреннюю тишину. Неподалеку жужжала пчела, перелетая с цветка на цветок в поисках нектара. Наблюдая за пчелой, я понял, что занимаюсь тем же самым — странствую повсюду ради нектара духовной мудрости и вдохновения, но пока еще не определился в своих желаниях, чтобы избрать для себя какое-то одно место, один путь и одного учителя.
Вдруг издалека раздался плач младенца, зовущего мать. В этот миг я тоже ощутил себя духовным младенцем, с той только разницей, что не умел плакать так искренне. Скорее бы наступил тот день, — подумал я, — когда я научусь взывать к своему возлюбленному Господу также искренне, как это дитя.
По двору пробежал порыв ветра с гор, всколыхнув молодую листву на деревьях. Я задумался о том, что помогает нам в постижении смысла жизни, и решил поделиться своими мыслями с родными.
Как дела по ту сторону Матери-Земли? Я думаю, чем добрее мы становимся, тем с большей добротой к нам относятся окружающие, и чем больше в нас хорошего, тем проще нам увидеть хорошее вокруг себя.
Ричард
Внезапно раздались звуки гонга, и во дворе храма стали собираться жители деревни. Храм представлял собой маленькое каменное здание, построенное на небольшом расчищенном участке леса, населенного дикими зверями. Словно стеной, храм был окружен огромными деревьями баньяна, нима и тамаринда. Местные жители поклонялись в храме каменному изваянию Божества. Они простирались перед ним ниц, читали молитвы, подносили светильники и цветы. Поскольку воспитан я был в традициях иудаизма и, кроме иудаизма, знал только христианство и ислам, я испытывал некоторый дискомфорт от этой церемонии и не стал принимать в ней участие. Может, это идолопоклонство? Я точно не знал и потому старался избегать предвзятых суждений, надеясь, что в будущем смогу разобраться лучше.
В тот день я познакомился с интереснейшим человеком — странствующим садху по имени Балашива Йоги. На вид ему было лет сорок, и он часто моргал и жмурился. Невысокий и полноватый, с волнистыми черными волосами и весело блестящими глазами, Балашива Йоги вел себя словно непоседливый подросток. Он все время что-то говорил, балагурил и не мог ни минуты усидеть на месте. Прося подаяние, он настаивал, чтобы ему давали сладости. Я впервые видел гималайского отшельника, который вел себя подобным образом. Но когда дело доходило до занятий йогой, Балашива преображался и становился воплощенной сосредоточенностью. Эта его многогранность делала общение с ним очень интересным. Мы провели вместе несколько дней и сдружились. Но в какой-то момент я почувствовал настоятельную потребность продолжить свое восхождение к вершинам гималайских гор.
Когда я пришел попрощаться с Балашивой, тот схватил меня за руку. «Не уходи, — настойчиво потребовал он. — Я хочу, чтобы сегодня вечером ты послушал мою лекцию. Пожалуйста!» Чем больше я отказывался, тем сильнее он уговаривал меня. Наконец, я сдался. На лекцию пришло несколько сотен человек. На сцене стоял Балашива Йоги. Я сел на стул слева от сцены. Балашива Йоги начал программу с того, что показал всем пустую ладонь. Затем он сжал ее и погрузился в медитацию. Когда он снова открыл ладонь, на ней, к великому удивлению толпы, лежал черный продолговатый камень. Это был Шива-лингам — символ Господа Шивы. Камень появился у Балашивы на ладони из ниоткуда, словно вырос на ней. Все были поражены увиденным. Насколько я мог судить, это была не ловкость рук, а самое настоящее чудо. Балашива Йоги поставил Шива-лингам на сцену, а затем, произнося какие-то мантры, материализовал у себя на ладони пепел. Этот мистический пепел непрерывным потоком стал сыпаться из его ладони прямо на Шива-лингам. Не прошло и минуты, как тот оказался скрыт под горой пепла. Собравшиеся, включая меня, смотрели на это чудо как завороженные.
Какой-то старик поднялся со своего места и стал прославлять Балашиву Йоги, а старуха с благоговением смотрела на него так, будто тот был Богом. Когда выступление Балашивы Йоги закончилось, все обступили его, чтобы выразить ему почтение.
А я отошел в сторону, недоумевая, как такой простоватый и неусидчивый человек смог развить столь удивительные способности. Вдруг Балашива Йоги, воздев руки, громогласно обратился к присутствующим: «То, что вы сейчас видели, — это йогическая способность, именуемая прапти-сиддхи. Она кажется сверхъестественной только тем, кто не знаком с наукой йоги. Занимаясь йогой, можно научиться манипулировать грубыми физическими элементами. Для этого сначала нужно понять, как управлять тонкими элементами с помощью ума». Нахмурившись, он предупредил: «Никому не позволяйте обманывать вас. То, что я продемонстрировал сейчас, не имеет никакого отношения к духовности. Это — материальные способности, приобретенные благодаря аскезе и медитации. Я не Бог. То же самое можно сказать и о других, кто творит подобные чудеса. Я всего лишь обычный человек, обладающий некоторыми йогическими сиддхами». Он сделал движение обеими руками, подбросив горсть пепла в воздух. «Я могу создать горстку пепла, но Бог создает вселенные». Он замолчал, оглядывая своих слушателей, а затем провозгласил самое главное из всего, что хотел сказать: «Духовная практика нужна, чтобы понять, что мы не тело, не ум и не эго, а вечная душа. Духовная жизнь — это поиск Бога и божественного начала в самом себе. Только так можно обрести умиротворение».
Слушатели выстроились в очередь, чтобы получить благословение Балашивы Йоги, а он тем временем подошел ко мне и поинтересовался: «Не жалеешь, что остался?»
«Нисколько», — ответил я. Безусловно, его способности произвели на меня сильное впечатление, но еще больше я оценил его прямоту, с которой он говорил об истинных ценностях жизни. Я понимал, что, пройдя обучение у любого из этих йогов, я тоже мог бы обрести подобные способности. Но я также понимал, что не они являются целью духовной практики. «Пожалуйста, благослови меня, чтобы я когда-нибудь понял то, о чем ты говорил сегодня».
Громко рассмеявшись, Балашива Йоги обнял меня, как старого друга. Он обратил ко мне раскрытую ладонь, благословляя меня этим жестом, а потом сжал ладонь в кулак. Когда он разжал кулак, у него на ладони лежал священный плод рудракши — красная бусина, покрытая пеплом. Он вложил ее мне в руку как знак своего благословения, вибхути.
Я возвращался в джунгли, размышляя над увиденным. Конечно, способности Балашивы Йоги впечатляли, но за несколько месяцев, проведенных в Гималаях, я видел и не такое. Куда более удивительным для меня было то, что люди уже собирались поклоняться Балашиве Йоги как Богу, но он остановил их. Американцы поклоняются спортсменам за их ловкость и силу, артистам — за красоту и талант, ученым — за новые теории и изобретения, политикам — за способность влиять на людей и ораторские способности, философам — за интеллект, а бизнесменам — за их богатство. В Индии же почитают йогов за их непревзойденную способность управлять тонкими энергиями. Честность Балашивы Йоги восхитила меня. Истинная духовность заключается в постижении Бога и обретении божественных качеств, а не в том, чтобы выставлять напоказ свои способности. Поскольку люди не способны по достоинству оценить всемогущество Бога, их привлекает демонстрация мистических сил. Сев под раскидистым баньяном, я задумался, почему люди так жаждут чудес. Непревзойденные чудеса, творимые Богом, окружают нас повсюду, но мы видим их каждый день, привыкаем и потому не обращаем на них внимания. Подняв с земли семечко баньяна, я стал, внимательно рассматривать его. Господь поместил в это крошечное семечко огромное дерево, и каждое такое дерево даст еще тысячи семян. Это ли не чудо? Есть и другие примеры. В одной туче, легко плывущей по небу, Бог хранит столько воды, что ею можно затопить целый город. Когда мужчина и женщина соединяются для зачатия ребенка, они даже не задумываются о том, как будет развиваться зародыш в утробе. Это происходит само собой. Разве это не чудо? Разные виды жизни наделены разными способностями. Живые существа летают, плавают, бегают, лазают по деревьям, ползают по стенам и даже создают цивилизации. Разве может это быть случайностью? Все мироздание — нескончаемая череда чудес. Конечно, способность человека управлять материальной энергией достойна уважения. Но, как справедливо укорил свою зачарованную аудиторию Балашива Йоги: «Я могу создать горстку пепла, но Бог создает вселенные».
