На следующий день, когда я опять пришел туда, Махараджи снова сидел в окружении нескольких учеников. Кто-то вслух читал историю о Ханумане и его преданности Раме из Рамаяны. Погруженный в слушание, Ним Кароли Баба дрожал, и из глаз его текли слезы. В течение нескольких следующих недель я ежедневно проводил примерно час у стоп Махараджи. Все время, пока я был там, он не читал лекций, а просто непринужденно разговаривал на разные темы со своими учениками или пел киртаны. Меня восхищала его манера отвечать на вопросы — лаконично, но очень емко и мудро: «Просто служите всем созданиям Бога со смирением, уважением и любовью». Или: «Просто пойте имя Рамы, всё остальное приложится». Однажды он повернулся ко мне и заглянул в глаза так, как будто хотел доискаться до моей души. Потом, воздев палец, воскликнул: «Эк
[9]
, эк, эк! Бог — один».
Я не подозревал, что западные люди знают о Ним Кароли Бабе, пока не увидел в его ашраме человека, которого знали все мои сверстники — Бабу Рам Дасса. Как-то раз, когда я по обыкновению сидел у стоп Махараджи, двери ашрама распахнулись и на пороге появился Рам Дасс в сопровождении небольшой группы американцев и европейцев. Этот кумир и знаковая фигура молодежной культуры 1960-х, ранее — одиозный профессор Гарвардского университета Ричард Альперт, вместе с Тимоти Лири популяризировал в свое время ЛСД как средство расширения сознания.
Зайдя в помещение, Рам Дасс кротко уткнулся седеющей головой в колени гуру, словно маленький ребенок. А учитель в приливе любви стал дергать Рам Дасса за седую бороду и ласково трепать по голове, как щенка. Смеясь, Махараджи произнес: «Мы тебя ждали». Я наслаждался этим зрелищем: знаменитый профессор из Гарварда и кумир молодежи блаженствовал от того, что с ним обращались, как с маленьким шаловливым мальчиком. Махараджи сиял, одаривая всех своей улыбкой, а затем махнул рукой и воскликнул: «Джао
[10]
, прасадам! Идите, обедайте!» Было похоже, что Махараджи каким-то мистическим образом знал об их необъявленном приезде, ибо в тот день повара приготовили удивительный пир на большее, чем обычно, количество человек.
Я с удовольствием показывал Рам Дассу и его друзьям святые места Вриндавана. В один из дней мы попали на киртан и проповедь Анандамойи Ма, у которой был свой ашрам во Вриндаване. Она помнила меня по нашей встрече в Гималаях и, выступая перед большой аудиторией, взглянула на меня и кивнула, как бы одобряя путь, избранный мною: «Всегда старайтесь удерживать поток святого имени. Повторять Его имя — значит находиться рядом с Ним. Если вы будете общаться с Высшим Другом, Он раскроет вам Свою истинную красоту». Когда программа закончилась, мы с Рам Дассом разговорились на духовные темы. Но наступил вечер, и он пригласил меня на следующий день к себе в номер, чтобы продолжить нашу беседу.
Рано утром я прибыл в «Джайпур Дхарамшалу», небольшую гостиницу, расположенную в шумном переулке посреди базара. По обе стороны стояли лавки с одеждой и снедью. Велорикши пронзительно сигналили, чтобы заставить расступиться толпу пешеходов. Рам Дасс открыл дверь, и полоска утреннего солнца осветила его радушное лицо. Я кинул взгляд на комнату за его спиной: она больше походила на скромное жилище садху, чем на номер знаменитого профессора. Он любезно усадил меня на единственный предмет мебели в комнате — деревянную кровать, а сам сел рядом, скрестив ноги и расправив складки своего белого одеяния. Мы сидели друг напротив друга. Его седые волосы ниспадали с лысеющей головы на спину и плечи, и ветерок из окна слегка ерошил его рыжеватую бороду. Большие синие глаза его сияли, а легкие морщинки в уголках глаз обозначались резче, когда он улыбался. Не произнося ни слова, мы просто молча вглядывались через глаза в сердце друг другу. Эти мгновения казались бесконечными. Долгий и пристальный взгляд, которым мы смотрели друг на друга, каким-то образом стал менять мое видение: Рам Дасс казался мне то невинным ребенком, то древним аскетом-мудрецом.
Я вспомнил стих из Бхагавад-гиты: «Воплотившаяся в теле вечная душа постепенно меняет тело ребенка на тело юноши, а затем — на тело старика. Точно так же после смерти душа переходит в другое тело. Того, кто постиг себя, такие перемены не могут вывести из равновесия». Неземной покой наполнил комнату. Прошло не менее получаса, прежде чем Рам Дасс сделал глубокий вдох, слегка поведя плечами, и нарушил молчание возгласом: «Ом!»
«Не могли бы Вы рассказать о своем духовном пути?» — спросил я. Мне хотелось узнать, каким образом он попал в Индию и как встретил своего гуру.
Рам Дасс облокотился о деревянную спинку кровати, готовясь к рассказу. «Несколько лет назад, — начал он, — я приехал в Индию. У меня был с собой запас ЛСД, и я надеялся найти здесь кого- нибудь, кто понимал бы в этих штуках больше, чем мы на Западе. Во время путешествия я встретился с американским садху — Бхагаваном Дассом, который направил меня к Ним Кароли Бабе. Это было в 1967 году. Я тогда оплакивал смерть своей матери. Махараджи проник мне прямо в сердце и с ангельским состраданием утешил меня. Я не успел произнести ни слова о себе, но он сам читал в моем сердце и рассказывал мне сокровенные тайны моего прошлого. Его невероятные способности вкупе с любовью, мудростью и чувством юмора преобразили мою жизнь».
«Да, я тоже испытал нечто подобное, когда впервые встретился с ним, — сказал я. — Кажется, будто он знает обо мне всё».
Рам Дасс улыбнулся: «Как-то раз Махараджи спросил меня: "Где лекарство?" Я не понял, о чем он, но Бхагаван Дасс предположил, что Махараджи спрашивает про ЛСД. Заинтригованный, я протянул ему три таблетки чистого ЛСД, и он, к моему удивлению, тут же проглотил их все.
Я приготовился записывать медицинские показатели его реакции на ЛСД, но ничего не произошло — ровным счетом ничего. Его сознание оказалось выше ЛСД!»
Я, собственными глазами видевший невероятные способности гималайских йогов, засмеялся, удивляясь и радуясь вместе с ним.
Рам Дасс сидел со скрещенными ногами, выпрямив спину. Ладони его покоились на коленях. «Я не мог расстаться с Махараджи и жил с ним, пока была возможность. Приняв меня в ученики, он дал мне имя Рам Дасс, что означает „слуга Господа Рамы“. Я провел несколько месяцев в его необычном обществе. Зная, какое влияние я имею в Америке, Махараджи запретил мне приводить к нему новых людей». Рам Дасс покачал головой, как бы сам не веря в то, что такое может быть: «У него нет ни малейшего желания обладать чем-либо материальным: ему не нужны ни деньги, ни слава, ни последователи. Я никогда не встречал таких людей». Его вновь захлестнул поток любви к гуру, и он продолжал дрожащим голосом: «Когда я сижу рядом с Махараджи, мне кажется, что я люблю всех и каждого в этом мире».
В том же 1971 году Рам Дасс опубликовал свою знаменитую книгу «Будь здесь и сейчас».
Чем больше мы делились друг с другом своим опытом, пониманием и вдохновением, обретенными в своих духовных поисках, тем сильнее и крепче становилось возникшее между нами чувство братства. В беседе незаметно прошел день. Перед тем как расстаться, я поделился с ним своим опасением, которое не давало мне покоя: «Мать-Индия стала моим духовным домом. И мне еще нужно многое понять и узнать. Но, боюсь, мне не продлят визу, и я вынужден буду уехать отсюда».
