– Куда? – спросил Торнан. – Мы нездешние. Мы только что вошли в этот ваш дерьмовый курятник, а теперь ворота закрыты, и никого не выпускают.
Жрец пристально глядел на них из-за закрывавших глаза толстых стекол.
– Куда? Лучше сразу в могилу! – рявкнул он, возвращаясь к своему жуткому занятию.
– Друзья, – вступила в разговор Марисса, – о чем мы говорим? Тут ведь наверняка есть храм Тиамат! Все же я посол, как-никак! – Она уже почти пришла в себя. – Где тут обитель Великой Матери, любезный? – спросила она.
– Назад путем, каким вы пришли, второй переулок налево, шагов триста будет, – бросил медикус, успокаиваясь.
В молчании трое странников двинулись в указанном направлении. Торнан вдруг ощутил навалившуюся невероятную усталость. В голове было пусто, перед глазами вертелись круги, и он едва волочил ноги. Город чудился ему западней, крышка которой захлопнулась, отрезав их от жизни и надежды.
– Когда мы чего-нибудь поедим и отдохнем, дело будет лучше! – проворчал Чикко. – Я уж знаю – при крупных неприятностях надо как следует пожрать. Поднимает дух и проясняет мозги!
Тиамат в Кайдаре, видать, не относилась к самым почитаемым богиням. Как припомнил Торнан, в этих местах больше почитают Атана – Отца Людей и его многочисленное семейство вроде Леоказа – покровителя воров и хитрецов и Хрейны – Любвеобильной.
Храм был сооружением хотя и старым и основательным, но явно знавшим лучшие времена. Да и заправлял делами тут жрец, а не жрица, – еще молодой, подтянутый, с добродушно улыбающимися глазами и тонкими чертами лица.
– Нельмаз, служитель седьмого ранга нашей Праматери, – представился он, принимая письмо от Мариссы. Пробежав глазами, горько улыбнулся. – Хочется сказать – рад видеть посланников столь великого храма, да лучше бы вы обошли наш город стороной. Ну ладно, устраивайтесь, – произнес он. – Подумаем, что можно сделать для вас.
– Нам надо убираться отсюда! – проворчал Торнан.
– Я же сказал – подумаем, – проговорил Нельмаз. – Идемте.
Они устроились в задних комнатах храма, в котором уже столпилось немало народу – видать, пришли просить помощи у Прародительницы. Там их встретила невысокая худая женщина неопределенного возраста – как выяснилось, супруга Нельмаза и старшая жрица курмальского храма. Видимо, мужчине было проще управляться с делами в городе поклонников бога-воителя. Поохав над бедой путников, она тут же убежала, обещая позаботиться о еде и ночлеге для столь уважаемых гостей.
Потом явилась прислужница с корзинкой в руках, откуда достала три ломтя черного хлеба с мясом и протянула их гостям.
– Поешьте! – произнесла она устало. Потом, приподняв тяжелый кувшин, налила в кружку вина: – Поешьте, пока есть чего. А то ведь… У нас в городе запасов еды ровно на две недели. Скоро крыс есть начнем…
Они втроем уселись прямо на каменный пол, подстелив плащ Мариссы, и по-братски поделили скудный обед, сразу почувствовав себя лучше. Чикко даже начал подремывать. Он проглотил свой кусок слишком быстро, будто не ел несколько дней, и фомора слегка разморило. Что до Торнана, то он ел не спеша, насыщаясь и разжевывая каждый кусок.
Солнце приближалось к зениту, и жара становилась невыносимой, проникая даже сквозь толстые стены храма. Поймав встревоженный взгляд Торнана, Марисса улыбнулась и шепнула:
– Душно что-то! Пойду немножко подышу свежим воздухом.
Понимающе кивнув, он принялся чистить ятаган. Чикко спал глубоким сном.
* * *
Выйдя на улицу, Марисса тут же уселась на врытое в землю трухлявое бревно и привалилась к стене. Может, она бы и задремала, но тут заметила какого-то человека: выглядывая из-за угла, он явно делал ей знак подойти.
Привстав, она огляделась вокруг – вдруг тут есть еще кто? Однако человек продолжал призывно махать руками. Очевидно, он обращался именно к ней. Марисса приложила палец к груди и вопросительно взглянула на него. Он энергично закивал. Заинтригованная, молодая женщина встала и направилась к нему.
Незнакомец оказался маленьким худым человечком в лохмотьях, сквозь которые проглядывало голое тело.
– Ты меня звал? Что нужно?
Оборванец осклабился.
– Я слышал, как вы разговаривали со стражником – дядюшкой Туукумом. Знаю, что вы хотите выбраться из города. Я могу помочь.
– И не боишься веревки? – осведомилась девушка.
– Боюсь, – печально вздохнул он. – Но я подумал, что если у трех странников найдется, чем отблагодарить бедняка…
– Тогда подожди: надо предупредить моих друзей…
Маленький человек удержал ее, схватив за руку.
– Нет. Я и в самом деле здорово рискую. Покажу тебе, как выбраться, а уж потом проведешь своих. Только дождитесь ночи…
Марисса колебалась. Ей не хотелось уходить, не предупредив Торнана и Чикко, но голодранец был прав. Если они пойдут все втроем, то могут, чего доброго, привлечь внимание стражи.
– Где это?
– Совсем рядом, почитай в двух шагах. Пойдем!
Мысль, что уже скоро она окажется за стенами жуткого города, вырвется отсюда, увидит зеленую траву и ясное небо, не отравленное вонючим дымом, заслонила все остальное. Мелькнула мысль, что она зря не взяла клинки, но вид человечка внушал доверие, да и справиться с ним в случае чего будет не трудно.
Марисса последовала за оборванцем. Ей так не терпелось убраться из проклятого чумного города! Бродяга свернул в переулок, такой узкий, что в нем еле-еле можно было разойтись двоим крупным мужчинам. Он оканчивался тупиком, в котором лепились бесформенные лачуги, крытые соломой. И прямо над ними возвышалась рыжая кирпичная городская стена. Голодранец направился прямо к лачугам, но, когда он пригнулся, чтобы войти в низенькую дверь, она инстинктивно отступила назад. Он понимающе ухмыльнулся, сощурив глаза.
– Так ведь если бы выход был прямо посреди улицы, солдаты давно бы его перекрыли. Пойдем. Сама понимаешь: подземный ход, про который никто не знает, очень полезная штука! – многозначительно подмигнул он.
Марисса, наклонившись, вступила в узкий, темный и грязный проход. Казалось, он шел под землю, однако в конце его воительница углядела какую-то дверь из необструганных досок. Оборванец пинком открыл ее, таща за собой Мариссу с неожиданной силой. Дверь хлопнула за ними, и проводник торжествующе закричал:
– Мужики! Смотрите, кого я вам привел!
Очам Мариссы предстал мрачный полутемный подвал, в котором набилось с дюжину человек в рванье. Они встретили ее появление громким гоготом и радостным визгом.
Это была ловушка, куда она так глупо позволила себя заманить.
Она в ярости повернулась к маленькому оборванцу. Тот, осклабившись, еще крепче сжал ее руку с силой, которую трудно было заподозрить в столь хлипком на вид человечишке.
