– Ладно тебе, – сказал он миролюбивым и солидарным мужским голосом, намекая этим, что воспринял охальность сержанта не как действительное желание по отношению к Светлане, а как желание вообще.
Но сержанта на этом поле трудно было обыграть.
– А чего, – сказал он. – Запросто! Я бы ее и так, и так, и так! – Он конкретно и зримо описал те положения тела Светланы и отдельных его частей, с которыми поступил бы сообразно своим запросам.
Аркадий не выдержал.
– А может, хамить не будем тут при исполнении? – спросил он сержанта.
Тот обиделся: Аркадий забыл школьную дружбу и не хочет говорить с ним по-человечески, назвав хамством вполне безобидные слова. Нет, на самом деле Клюквин, конечно, понимал, что это, в общем-то, хамство, но хамство в разумных пределах, позволенных ему именно при исполнении, и оправданное тяжелой службой.
– Не нравится – до свидания, – коротко сказал он Аркадию.
Тут вступил Евгений.
– Евгений видел, – сказал Евгений, – что на самом деле Сергею очень хочется пустить Аркадия. Ведь это красиво: смотреть, как молодой мужчина говорит через решетку с девушкой, которую любит. Сергей хотел пустить Аркадия, но мешала служба. Но, с другой стороны, эта служба надоела, потому что нет такой службы, которая не надоедает. С еще одной стороны, он привык все делать не по службе, а по разумению. Поэтому иногда ему хотелось для разнообразия поступить в соответствии с уставом. С добавочной стороны, он уже не знал, что соответствует уставу, а что не соответствует. И вдруг ему нестерпимо захотелось пустить Аркадия без рассуждений об уставах. И увидеть чужое счастье. И радоваться, что оно из-за него. Поэтому он сказал: ладно, проходи.
– Кто сказал? – Клюквин снял взмокшую фуражку и потер ладонью свой мальчишеский, выгоревший на солнце белесый ежик, ошалело глядя на Евгения. – Аркань, это кто такой?
– Это мой брат. Странновато выглядит, но он, как бы сказать… Телепат! – вдруг вырвалось у Аркадия. – Он твои мысли угадывает!
– Ничего он не угадал, я тебя пускать не собирался.
– Это тебе кажется, Серега! Про любовь мечтал?
– Я?!
Клюквин сгоряча хотел возразить, но осекся. Сказать, что не мечтал? Но какой же мужчина в возрасте двадцати восьми лет не мечтает о любви? Он что, больной? Импотент? Или, прости господи, человек не той ориентации? Хотя, говорят, у людей не той ориентации тоже бывает любовь, но она, само собой, не такая, она грязная и извращенная. А он вполне нормальный, и мечты у него нормальные.
– Мечтал, – сознался Сергей.
– Служба надоела?
– А кому не надоест, я почти сутки на дежурстве.
– Счастье хочешь устроить другим людям?
И опять все смешалось в голове Клюквина. Пронеслись в ней пионерские песни, которые он в своем детстве уже не пел, но успел послушать, обрывки каких-то мультфильмов с улыбчивыми львятами и добрыми удавами, а потом вдруг возникла голая невеста в белом платье. То есть Сергей видел ее в свадебном платье, что для него, еще неженатого, было заманчиво, но каким-то образом одновременно и голой, с готовностью возлежащей на постели, и это было еще заманчивей.
– Ну, предположим, – осторожно произнес Сергей.
– Вот я и говорю, он все твои мысли угадал. Хочешь еще?
Сергей испугался.
Мысли, которые до этого Евгений озвучил, как безобразно выражались в те времена и официальные, и неофициальные лица, были вполне ничего себе. Так сказать, легальные. Даже хорошие. А если этот идиот в странной форме полезет дальше? У Сергея ведь много чего в жизни, начиная с продавщицы Нелли, которая женщина душевная, но все же связью с сорокапятилетней замужней теткой гордиться вслух не будешь, кончая регулярным сливом казенного бензина в личный автомобиль, а есть ведь и совсем потаенные мысли – о том, например, долго ли еще ему, серьезному человеку и сержанту, жить с родителями, скоро ли освободит, померев, свой домик бабушка Римма, которую, конечно, жалко, но себя еще жальче; в свой домик он смог бы заманить красотку вроде Светланы и там с нею…
Ему стало совсем жарко, пот ручейком пролился со спины в ложбинку меж крепкими ягодицами, и Сергею показалось, что даже и это двусмысленное происшествие Евгений каким-то чудом угадает, разглядит, всем расскажет, этим Клюквина опозорив.
– Быстро! – сказал он Аркадию. – Пять минут, я засекаю!
И Клюквин стукнул ладонью по своим часам.
Аркадий тут же юркнул в прохладное полутемное помещение.
– Можешь с ним, – сказал Клюквин Евгению, не желая оставаться с ним наедине.
В коридоре было тускло, а в камере, где содержалась Светлана, еще тусклее: стеклянный колпак, закрывавший лампочку, был нарочито синим, чтобы все, кто сюда попал, сразу понимали, что прежняя жизнь временно кончилась, и не сопротивлялись, не создавали препятствий работе полиции.
Светлана стояла у решетки, взявшись за прутья руками. Аркадий подошел, тоже взялся за прутья, сказал:
– Привет.
– Привет! – Светлана ободрила его улыбкой, будто не она находилась в заключении, а Аркадий.
– Здравствуйте, – сказал Евгений. Достал коробочку и начал туда наговаривать, глядя на Светлану: – В жизни эта девушка оказалась еще лучше, чем на фотографии, несмотря на плохое освещение. Евгений смотрел на нее и понимал, что она лучшая из всех, кто ему встречался. И никогда он не встретит лучше ее. И он вздохнул с облегчением.
– Почему? – засмеялась Светлана, которая, похоже, не удивилась странному человеку.
– Потому что, – объяснил ей Евгений, – ни один мужчина не успокаивается всю жизнь. Он влюбляется и даже женится, но всегда сомневается, что ему попалась лучшая девушка. Он мечтает еще о ком-то. О тех, кто лучше. И девушки тоже. И женщины. Поэтому жизнь людей печальна. Но бывает, кому-то повезет, он встречает действительно лучшего человека. Жениться на нем, то есть на ней, или выходить замуж, если это мужчина, даже не обязательно. Нужно просто знать, что такой человек есть. И жить, а не мечтать. И любить того, кто есть, заранее понимая, что это второй сорт, но относиться к этому спокойно. Любить второй сорт за то, что это второй сорт, а не потому, что тебе не досталось первого. Потому что на самом деле никаких вторых сортов нет, а лучший человек тот, кого ты любишь. И хоть это неправда, но нам нужна не правда, а покой.
– Это мой брат! – сказал Аркадий. – Он немного того, но ты не обращай внимания. Он тихий, и у него справка есть.
– Евгений не мог не отметить, что Аркадий слегка предал его, – сказал Евгений. – Он сразу дал понять Светлане, что второго мужчину нельзя принимать всерьез, что он Аркадию не конкурент и не соперник.
– Вы всегда так говорите? – спросила Светлана, вглядываясь в Евгения.
– Можешь не беспокоиться, – сказал Евгений не ей, а Аркадию. И тут же обратился к Светлане: – Я не ответил на ваш вопрос, это грубо, но я нарочно это сделал, чтобы лишить себя шансов, чтобы вы, даже случайно, не влюбились, потому что вам нельзя влюбляться в такого человека, как я. В Аркадия вам можно влюбиться, но ненадолго. Он хороший человек, но он переходный этап, вас ждет кто-то такой, кто будет вас достоин, хотя вам это и не принесет счастья. Счастье будет потом, после горя с этим достойным человеком, если останетесь живы.
