– Понимаю. Утром будет.
– Спасибо.
После этого Мовчан пошел в отдел. Евгений был с ним, это как бы само собой подразумевалось.
В кабинете Мовчан выпил, предложил Евгению, тот отказался.
Потом позвонил жене, сказал:
– Я все устроил, утром привезут.
– Ладно, – сказала Тамара выцветшим голосом. – А ты где?
– Да проследить надо, чтобы нормально все сделали.
– Ел что-нибудь?
– Конечно.
Мовчан еще выпил и сказал, будто подводя черту:
– Вот так, Евгений. Был у меня сын, и нет сына.
Евгений ответил:
– Вы еще молодой, у вас еще будут сыновья, – сказал Евгений то, что обычно говорят в таких случаях. – При этом говорящие понимают, что это не утешение, что скорбящий о ребенке не согласится: другого такого не будет. Но, может, в этом и есть настоящий смысл таких речей: не утешить, а, наоборот, растравить, как растравливают рану, чтобы оттуда вышла больная кровь.
– Больная кровь, да, – кивнул Мовчан, не особо вслушиваясь.
Евгений продолжил:
– Правда, майор Мовчан все же подумал о возможности второго сына – если от Светланы.
– Думаешь, я об этом подумал? – спросил Мовчан.
– Мне так кажется.
– А ведь пожалуй, – согласился Трофим Сергеевич. – Иногда сам не знаешь, о чем думаешь.
И как раз в это время заглянул Россошанский. Посмотрел на Евгения.
– Говори, говори, – разрешил Мовчан.
– Да смешно. Из гостиницы позвонили. Вроде того, Светлана Зобчик там окопалась и не хочет уходить.
– Что значит – окопалась? Интервью у кого-то берет или что?
– Не знаю.
– Она у Геннадия, – догадался Евгений.
– А чего они хотят? – спросил майор.
– Просят посодействовать, чтобы ушла. Я и говорю: смешно – девушку с полицией из гостиницы вытаскивать. Скоро кошек с деревьев снимать будем.
– А почему и не снять? Я, было дело, у одной бабушки канарейку ловил.
– Да нет, я ничего. Я вот – доложил, – поставил себе в заслугу Росссошанский. – Только у нас во всем отделе никого, Рябцев и Рябоконь на патрульной ездят, их послать?
– Сам пойду.
И Мовчан пошел к гостинице, что была на соседней улице.
Евгений последовал за ним.
– Тебе домой не пора? – спросил Мовчан.
– У меня нет дома.
– Имею в виду – к брату.
– Евгений грустно подумал, – сказал Евгений, – что для него, в отличие от большинства людей, нет понятия дома и нет понятия пора. Ему никуда не пора. Но он хотел увидеть Светлану, любовь к которой он понял, хотя сопротивлялся. А может, и не сопротивлялся. Но люди обычно сопротивляются, поэтому он все-таки, наверное, сопротивлялся.
– Ты о чем? – вслушался Мовчан. – Какая еще любовь?
– Евгений спохватился, что выдал свою тайну, – сказал Евгений. – Но тут же успокоился: опасен не тот, кто о любви говорит, а тот, кто молчит.
– Кому опасен?
– Вам.
– В голове у тебя, я смотрю, будто доминошки перемешались. То шесть-шесть, то пусто-пусто.
– Склонность к образному мышлению выдавала в майоре незаурядный ум, – невпопад ответил Евгений.
Майор хмыкнул – хоть и от дурака похвала, а все равно приятно.
Наталья и Валентина встретили Мовчана радостно, хотя и удивились:
– Что это вы сами, Трофим Сергеевич? Дело же пустяковое!
– Ведите, – велел Мовчан.
Повели на второй этаж, к номеру Геннадия.
Евгений шел поодаль, пока молчал.
Геннадий на стук открыл без вопросов и без промедления, словно ничего не опасался.
– Нарушаем? – спросил Мовчан.
– Ничего подобного. Человек хочет вселиться в гостиницу, администрация отказывает, несмотря на наличие свободного места.
– Типичный российский конфликт закона и произвола, – подал голос Евгений.
– Не надо врать! – крикнула и ему, и всем остальным, Наталья. – Она сперва сама закон нарушила, а уже потом придумали заселиться! А если кто еще до заселения хулиганит, имею право не вселять, чтобы он дальше не хулиганил, так ведь, Трофим Сергеевич?
– Трофим Сергеевич думал не об этом, – сказал, приблизившись, Евгений. – Он смотрел на Светлану, которая в позе готовности к действию стояла сзади Геннадия, и думал о том, что мысль, что ему подсказал Евгений, то есть иметь сына от Светланы вместо утраченного, самое лучшее, что можно придумать.
– Это что еще за бред? – спросил Геннадий – возможно, выразив общее мнение.
Общее – исключая Мовчана, он не считал это бредом. Но признаться в этом не хотел, даже себе.
– Помолчи, – сказал он Евгению. И обратился к Наталье. – Кто именно нарушал порядок?
Наталья тут же сообразила, что Трофим Сергеевич хочет принять меры к кому-то одному, но ему нужны формальные основания, конкретное обвинение конкретного лица. Но как понять, кого именно хочет взять Мовчан?
Впрочем, Трофим Сергеевич облегчил задачу: видя сомнения Натальи, он прямо посмотрел на Геннадия.
И Наталья указала:
– Он.
– Пройдемте, – сказал Мовчан.
– Вы совсем с ума сошли, господин майор? – спросила Светлана дерзко, не выбирая выражений. – Вы что, мстите мне за то, что Степан погиб? Может, лучше найти виновников и им отомстить, если уж вы крови жаждете?
– Светлана попала в самую точку, – подтвердил Евгений. – Да, Трофим Сергеевич хотел отомстить. Но не ей, хотя она была отчасти виновата, а Геннадию, который к смерти сына не имел никакого отношения. Это было несправедливо, но Мовчан именно хотел несправедливости в ответ на несправедливую гибель Степана.
– Помолчи, сказал! – прикрикнул майор. И вторично пригласил Геннадия: – Пройдемте. За нарушение общественного порядка.
– Это вы нарушаете все что можно! Я с ним пойду! – Светлана встала рядом с Геннадием.
– Кто пойдет, это я решу. Третий раз прошу добром, пройдемте.
– А четвертый будет не добром? – усмехнулся Геннадий.
Майор начал действовать оперативно – рванулся с места, схватил руку Геннадия, заломил ее на спину. Но тот, в прошлом лучший ученик районной спортивной секции гимнастики, крутанулся на месте вокруг себя и оказался свободен. Майор посмотрел на это с удивлением и опять напал. На этот раз обхватил сзади за плечи, а потом завел назад обе руки, заставив Геннадия согнуться лицом вперед. Но тот не согнулся, а неожиданно кувыркнулся через голову, и руки его выскользнули из фиксирующих рук Мовчана. Опять свободен. Удар вернее захвата, вспомнил майор и, одним прыжком оказавшись рядом с Геннадием, ударил его под дых. Но попал в воздух, Геннадий изогнулся так, как матадор изгибается, пропуская мимо рог быка. Мовчан оступился, чуть не упал, схватился о косяк.
