По показаниям немногочисленных пленных, в этом турецком корпусе много британских и французских инструкторов. Противник быстро учится, и турки больше не лезут под авиаудары густыми походными колоннами. И лагеря свои теперь рассредоточивают, так что одним налетом всех их и не накрыть. «Жирное время», похоже, ушло. Теперь приходится охотиться чуть ли не за каждым турком.
Учатся воевать по-новому и наши европейские друзья. Поэтому желательно не дать уйти живым ни одному иностранному военному советнику. Это война, господа! Надо собирать механизированную рейдовую группу и идти с ней к перевалу с юга через Адрианополь.
Я уже прикинул ее состав. Рота морской пехоты на БМП-ЗФ, батарея «Нонн-С». Разведвзвод из «мышек», которых можно посадить на три БТР-80, ну и соответствующее количество бензовозов и машин с боеприпасами. Брать или нет хотя бы один Т-72? Я в глубоких сомнениях. С одной стороны, машина выглядит устрашающе и должна нагнать на противника ужас. Да и свои впечатлятся. С другой стороны, в боях на перевале ее мощь будет избыточна, с поставленными задачами прекрасно справятся БМП с «Ноннами». Не стоит также и забывать, что по пути к перевалу нам предстоит пересечь несколько рек. Вряд ли мосты на них выдержат вес даже одной 42-тонной машины.
Сижу я и прикидываю, что к чему, думаю о нашем будущем походе, командовать которым придется, скорее всего, мне, как вдруг слышу слова, сказанные по-английски, но с довольно сильным акцентом:
– Добрый день, господин полковник…
– Скорее уж, доброе утро, мистер… – ответил я, поднимая глаза на своего собеседника. Передо мной стоял худой человек средних лет в немного мешковатой штатской одежде. Слева, над карманом серой рубахи, был чуть криво приколот солдатский Георгиевский крест.
– Мак-Нейл, сэр, меня зовут Роберт Мак-Нейл – немного смущаясь, ответил мой собеседник. – Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной?
– Садитесь, мистер Мак-Нейл, – указал я ему место на скамейке рядом с собой, – я слышал о вас много хорошего. Как здоровье вашей супруги? Ее, кажется, зовут Мэри?
– Спасибо, сэр, – чуть робко, явно смущаясь таким вниманием к своей особе, Мак-Нейл опустился на скамейку. – Мою жену действительно зовут Мэри. Врачи говорят, что наш случай не очень тяжелый и скоро она пойдет на поправку, – в его голосе было столько нежности и радости. – С дочками тоже все в порядке. Ваши доктора, сэр, их осмотрели и сказали, что болезнь их совершенно не задела. Вон они, кстати, мои любимые Джудит и Кэтти, посмотрите, как весело они играют с другими детьми!
Действительно, чуть в стороне от госпиталя, в тени деревьев на набережной бегали и резвились несколько десятков ребятишек обоего пола, в возрасте от пяти до пятнадцати лет. Четверо почтенных греческих матрон присматривали за этим «стихийным бедствием» в миниатюре. Дочери Мак-Нейла резко выделялись на фоне черноволосых и смуглых турецких и греческих ребятишек своими соломенными волосами и чуть покрасневшей молочно-белой кожей.
– Здесь мало кто знает английский язык, не говоря уже о моем родном, гэльском, – сказал Мак-Нейл, – но дети как-то умудряются понимать друг друга. Я не удивлюсь, если через месяц они заговорят по-русски.
– Ох, мистер Мак-Нейл, – вздохнул я, – если они и заговорят, то на жуткой смеси греческого, турецкого и русского. Впрочем, как вы правильно сказали, дети действительно лучше понимают друг друга, чем взрослые. Нам этому у них стоило бы поучиться.
– Да, сэр, – кивнул Роберт. – Но нам с Мэри все равно придется учить новые для нас языки. Ведь мы нашли здесь новую для себя родину. Но, я думаю, сэр, вы хотели поговорить со мной не о моих дочках и не о том, на каком языке они будут потом говорить.
Я кивнул:
– Вы правы, Роберт. Просто у меня сейчас есть немного свободного времени, и я очень люблю детей. Но офицеру, кочующему по гарнизонам, не всегда удается завести семью, и еще реже получается ее сохранить. – Мак-Нейл понимающе кивнул, а я продолжил: – Но я хотел поговорить с вами не только о вашей семье, но еще и о том, что можно было бы назвать вашей большой семьей…
– Я не совсем понимаю вас, сэр, – немного удивленно сказал Мак-Нейл.
– Роберт, я хотел поговорить с вами о вашей родине – Шотландии, и о ее народе, – прямо сказал я. – Какое будущее вы хотите для ваших земляков? Не надоело ли шотландцам быть под властью английских лордов?
Роберт Мак-Нейл гордо выпрямился:
– Сэр, я, как и все мои земляки, – якобит, и всегда стою и буду стоять за реставрацию на престоле в нашем славном Эдинбурге династии Стюартов!
– Не буду с вами спорить, – сказал я, – но Стюарты – это, по всей видимости, уже история. Хотя… Что бы вы сказали насчет того, чтобы сначала восстановить независимость Шотландии, а потом уже решать – кто сядет на престол?
– Не получится, сэр, – Мак-Нейл задумчиво покачал головой, – я прекрасно знаю своих земляков. Все кланы между собой передерутся из-за короны, да и свои лорды у нас тоже есть. Если не брать в расчет тех, кто душой и телом предан Лондону, каждый из остальных будет считать себя самым главным.
– Тогда как вам такой вариант? – я кивнул в сторону прогуливающейся неподалеку четы – герцога и герцоги Эдинбургских.
– Сэр, а чем этот сын королевы отличается от правящей сейчас его матушки? – с горечью спросил меня Роберт Мак-Нейл. – Опять все та же Ганноверская династия…
– Роберт, – сказал я задумчиво, – а с чего ты взял, что мы предлагаем вам короля Альфреда из дома Саксен-Кобург-Готских? Совсем нет. Нам кажется, что добрая королева Мария Вторая из дома Романовых будет для вас самой подходящей правительницей. И, в отличие от любого из других претендентов, за ней всегда будет стоять огромная и могучая Российская империя, готовая в любой момент прийти на помощь. Шотландцам тогда будут не страшны никакие англичане. Отец и брат просто обожают принцессу Марию. А помощь какой-нибудь мощной державы будет в любом случае крайне необходима новорожденной стране, потому что, как только вы провозгласите независимость, королева Виктория в лепешку расшибется, чтобы привести вас к покорности. Уж будьте уверены, миндальничать она не будет. Тогда, несмотря на все ваше мужество, спасти вас сможет только мощный союзник.
– Наверное, вы правы, сэр, – Роберт опустил голову. – Может, так оно, действительно, будет лучше. Я знаю миледи лишь по рассказам сестры и не могу решать за других. Но я уже служил ей, и не оказался обманутым. Пусть будет Мария Вторая Романова. А ее сын – совсем еще малыш. И мы, наверное, сможем воспитать из него настоящего шотландского короля. Сэр, что я должен буду делать?
Я кивнул:
– Роберт, в первую очередь вы должны многому научиться. И не только русскому языку. Придется учиться быть умелым, храбрым и, если надо, беспощадным бойцом. Вы должны научиться сражаться голыми руками и при помощи самых разных орудий: от обычной дубины до самых современных ружей. Вы должны будете уметь вести разведку и спасаться от погони. Вас научат убеждать людей в своей правоте с помощью слов, не прибегая в качестве средства убеждения к звонкой монете. Как вы уже сказали, вам уже довелось послужил принцессе Марии, рискуя жизнью. А скоро вы сможете присягнуть ей официально. Пока вы будете бороться за свободу своей родины, ваша жена и дети будут обеспечены всем необходимым. В случае вашей смерти родные получат хорошую пенсию, дочери до совершеннолетия или до замужества, а супруга до конца своих дней.
