Он был прав. Я получала все, без условий, чистыми, но лишь потому, что была единственной наследницей. Если бы где-то нарисовался наследник мужского пола, я бы не получила ни цента, разве что объявившийся был бы моим собственным сыном, в случае чего я осталась бы без гроша, как только он достиг бы совершеннолетия. Юрист предлагал мне встретиться с ним лично, как только я вернусь в Штаты, но никакого упоминания о разводе не было. Я поняла, что именно это Уилли и пытался мне сказать: телеграмму можно спокойно читать при муже.
Я положила телеграмму на стол и подняла взгляд. Хэнк не сводил с меня глаз. Вид у него был озадаченный. На глазах стояли слезы.
– Она меня бросила, Мэдди, – сказал он, качая головой. – Собирается замуж за Фредди. Не понимаю, как она могла так со мной обойтись?
У него резко поменялось выражение лица, он стукнул по столу.
– Фредди! Чертов Фредди! Должно быть, он с самого начала это планировал! Хотел, чтобы я уехал, чтобы он мог украсть Вайолет! Я его убью, Эллис – клянусь, я его убью!
Он тоже вскочил из-за стола, и Эллис внезапно оказался перед ним и схватил его за плечи.
– Нет, ты его не убьешь, – спокойно и медленно произнес Эллис. – Мы сделаем снимки, а потом поедем домой, и тогда, когда станем известны на весь мир, ты ее вернешь. Вот что мы сделаем.
Хэнк уставился Эллису в глаза, пыхтя и раздувая ноздри, как разъяренный бык.
– Тогда за дело, – сказал он.
– Если ты так ставишь вопрос, то, думаю, выбора у меня нет, хотя я и наслаждался минутой, проведенной с моей прекрасной богатой женой, – сказал Эллис.
Он надел пальто, потом поцеловал меня в щеку.
– Прощай, роскошный золотой гусь. Увидимся за ужином.
Когда за ними захлопнулась дверь, я была слишком поражена, чтобы шевельнуться. Похоже, Анна тоже: она сидела на диване, держа в одной руке серебряную ложку, а в другой – суконку для полировки.
Мэг вышла из кухни, с отвращением качая головой. Прошла к окну и выглянула наискосок, глядя, как удаляются Хэнк и Эллис.
Глава 42
Увидимся за ужином, сказал он.
Я по-прежнему сидела за столом, борясь с мыслями и пытаясь превратить их во что-то, что не закончилось бы хладнокровным убийством. Я старалась смотреть на все исключительно рационально, как на выбор между органами: мой мозг или его почки. Но речь шла не просто о почках. Речь шла о его жизни.
Я пыталась представить это как самозащиту, но оно ею не было. Если я позволю этому случиться, получится казнь, к тому же еще и с упреждением, потому что мужу только предстояло совершить преступление.
Я так не могла. Несмотря на угрожавшую мне потерю, я не собиралась просто сидеть рядом и смотреть, как его отравят. Только я пришла к такому выводу, дверь распахнулась с такой силой, что врезалась в стену.
Вошли двое полицейских. На улице за ними был припаркован темный фургон, и сквозь дождь я разобрала на его боку надпись «Полицейское управление Инвернессшира».
Они не были похожи на добродушного Бобби Боба: форма свежая, темно-синяя с атласными лампасами на брюках, островерхие шлемы украшала серебряная эмблема. С их черных ремней свисали дубинки и наручники, а когда они остановились, вода сбежала с гладкого обмундирования и образовала лужи вокруг их тяжелых ботинок.
– Доброе утро, дамы, – сказал тот, что был повыше ростом, кивнув нам.
Я едва дышала. Эллис все-таки сделал это. На самом деле сделал.
Из-за того, что ему не понравилось, как Энгус смотрел на нас накануне вечером? Неужели я недостаточно убедительно играла обожающую жену? Возможно, он уже вернулся из поездки, твердо все решив, и я ничего не могла поделать.
– Чем мы можем помочь, джентльмены? – спросила Мэг.
Я должна была предупредить Энгуса! Я поверить не могла, что не сделала этого раньше…
– Мы разыскиваем Энгуса Дункана Гранта, – сказал один из полицейских. – Полагаю, он тут проживает?
– В настоящее время да. И что вам от него нужно? – спросила Мэг.
– Просто побеседовать.
Полицейский говорил так любезно, так вежливо, так небрежно. Сложно было поверить, что он собирается сломать Энгусу жизнь.
– Я скажу, что вы пришли, – сообщала Мэг.
Я смотрела ей вслед, когда она пошла в кухню, но когда, вздрогнув, обернулась, то увидела, что полицейские наблюдают за мной. Я была уверена, что они заметили панику в моих глазах.
– Доброе утро, офицеры, – сказал Энгус, выйдя к бару и присаживаясь на один из высоких табуретов.
– Слышал, вы хотели поговорить?
Коналл вышел с ним и лег у его ног. Вид у пса был мирный, но он следил за всеми взглядом.
– Мистер Грант…
– Капитан Грант, – поправила Анна, сидевшая у камина.
Полицейский кивнул ей и снова повернулся к Энгусу:
– Капитан Грант, я инспектор Чизхолм, а это сержант Макдугал. Мы получили из суда заявление, что кто-то занимается браконьерством в поместье Крег-Гэрев.
– Боюсь, мне ничего об этом не известно, – сказал Энгус.
– В заявлении говорится, что правонарушителем являетесь вы, – сказал инспектор Чизхолм, – и краткий обзор улик позволяет предположить, что это правда. Мы прошлись вокруг дома и не могли не заметить, что в холме за ним имеется погреб с неплохими запасами. Два благородных оленя, фазан, глухарь, если я не ошибся. Я полагаю, вы нам не объясните, откуда они у вас?
– Я их добыл на холмах, – сказал Энгус. – Как, уверен, вы и смекнули.
– В том числе и в поместье Крег-Гэрев?
– Да, – ответил Энгус, кивнув.
– Что ж, – сказал инспектор Чизхолм, подняв брови, – не могу сказать, что я этого ждал. Ваша честность радует, но все же, боюсь, нам придется вас арестовать.
– Не думаю, что это необходимо, – сказал Энгус, сохраняя абсолютное спокойствие.
Он сложил руки на груди, потом вытянул ноги и скрестил лодыжки.
– Боюсь, у меня нет выбора, – сказал инспектор Чизхолм. – Закон на этот счет высказывается недвусмысленно.
– Так кто выдвинул обвинение? – спросил Энгус. – Потому что это явно не лэрд.
– И откуда вам это известно? – поинтересовался инспектор Чизхолм.
– Потому что, думаю, я бы запомнил, сделай я что-то такое, – ответил Энгус.
Я совершенно растерялась. Судя по лицам, полицейские тоже.
– Прошу прощения? – наконец выговорил инспектор Чизхолм.
– Не думаю, что могу выдвинуть обвинение против самого себя, да и в любом случае, если бы мог, уверен, мне бы едва ли захотелось.
– Вы хотите сказать, что вы – лэрд?
