Ближе к утру, когда меня стала так терзать лихорадка, что я до боли стиснула челюсти, Энгус положил руку мне на лоб и тревожно посмотрел на Mhàthair.
Она тоже пощупала мой лоб и выбежала из комнаты. Энгус отбросил одеяла и, поддерживая под спину, через голову снял с меня ночную рубашку. Потом выжал тряпки для холодных компрессов и уложил их на мою липкую кожу.
Через несколько минут вернулась Mhàthair, они вдвоем посадили меня и заставили выпить какой-то чай. В нем было очень много меда, который все равно не отбивал горький привкус. Когда меня укладывали обратно на кровать, я уже ускользала в темноту – глубокую, как озеро. Перед тем как все исчезло, передо мной появилась милая молодая женщина с печальными глазами. То была Майри – я это почувствовала. Она что-то прошептала и подняла руки, но, не успела я разобрать, что она говорит, она пропала и все вокруг тоже.
А потом я проснулась и не смогла понять, где я. Я несколько раз моргнула и увидела перед собой голубые глаза Энгуса. Он сидел на стуле, придвинутом к кровати.
Mhàthair потянулась и положила руку мне на лоб.
– Хвала небесам, лихорадка спала, – сказала Mhàthair. – Все позади.
Энгус на мгновение прикрыл глаза, потом поднял мою руку и поцеловал ее.
– Не пугай меня так больше, mo chridhe. Я думал, я тебя потерял, а это озеро достаточно уже у меня отняло.
Хотя лихорадка и спала, я была не в том состоянии, чтобы встать с постели. Кашель сам по себе был изматывающим, мало того что мучительным.
Анна вязала у огня, а я решила дать глазам отдохнуть, когда в дверь поскреблись.
– Тут-тук, – сказал Хэнк. – Посетителей принимают?
– Думаю, нет, – сурово ответила Анна. – Не в нынешнем ее состоянии.
– Простите. Я не хотел бы быть бестактным. Мэдди, прошу тебя, можем мы поговорить? Наедине?
– Дайте ей в себя прийти, болван вы этакий, – сказала Анна. – Что бы это ни было, оно может подождать.
– Ничего, – прошептала я.
Голос у меня почти пропал от кашля.
Анна пару секунд гневно смотрела на Хэнка, потом подняла руку с растопыренными пальцами.
– Пять минут, – объявила она. – И ни минуты больше. Я буду в коридоре.
Она положила вязание на пол и выплыла, бросив по пути на Хэнка убийственный взгляд.
Он неловко стоял, словно не знал, куда деть руки. Я боялась, что Хэнк закурит. Наконец он обошел кровать и плюхнулся в кресло. Положил ногу на ногу и уставился на каминную полку.
– Он правда пытался тебя утопить? – наконец спросил Хэнк. – То есть ты уверена?
Только после этих слов он поднял на меня глаза. Я смотрела прямо на него. Он опустил взгляд и глубоко вдохнул.
– Слушай, – сказал он, – я понимаю, это не изменит того, что случилось, но я решил послать полковнику телеграмму. Я хочу написать, что Эллис соврал про дальтонизм. Знаешь, есть же всякие обследования. Он не может вечно всех обманывать.
Помолчав, я спросила:
– Зачем? Отомстить?
– Затем, что он заслужил! Потому что мало того, что он едва не сотворил с тобой, я про лечение, он еще и убить тебя пытался! И пленку он уничтожил! И Вайолет я из-за него потерял! Я из-за него все потерял, похоже, даже тебя!
Хэнк уронил голову и прижал пальцы к глазам, словно готов был заплакать.
Я равнодушно смотрела на него.
– Вайолет ты не из-за него потерял, – сказала я. – Просто ты с ней обращался ужасно, как и со мной.
Он перестал выжимать из себя слезы и поднял глаза:
– Прошу прощения?
– Я все знаю, Хэнк.
– А я, похоже, нет. Ты о чем?
– Ты ставил на орла или на решку? – спросила я. – И, что важнее, ты выиграл или проиграл?
Он смотрел на меня, широко открыв глаза и не моргая. Смотрел долго.
– Господи, Мэдди. Не знаю, что сказать.
– Думаю, я предпочту, чтобы ты вообще ничего не говорил.
Анна вернулась в комнату.
– Там Бобби Боб внизу, – сказала она. – Говорит, что ему надо с вами обоими поговорить, срочно, и, поскольку это ждать не может, а Мэдди не может спуститься, он меня просил узнать, можно ли ему подняться в спальню, хотя я прямо сказала, что так не делается, и я вовсе не удивлюсь, если ты скажешь нет.
– Все хорошо, – сказала я. – Пусть поднимается.
Я старалась сохранить спокойствие, но меня мгновенно переполнило адреналином. Что, если он пришел сообщить, что Эллису удалось ускользнуть?
Энгус и Анна проводили Боба в спальню.
Он остановился у изножья кровати, держа в руках фуражку.
– Миссис Хайд, – сказал он, кивнув в знак приветствия. – Вам, надеюсь, хоть немножко получше? Энгус говорит, вам очень плохо было ночью.
– Да, спасибо. Я иду на поправку, – ответила я, хотя от усилия снова закашлялась.
Я перекатилась на бок, и Анна бросилась постучать по моей спине.
Боб подождал, пока я закончу и Анна снова меня посадит.
– Простите, что вот так врываюсь, но, боюсь, у нас ситуация.
– Что за ситуация? – спросил Энгус, и по тому, как омрачилось его лицо, я поняла, что он пришел к тем же выводам, что и я.
– Это не то, что вы подумали, – сказал Боб.
Он на мгновение уставился себе на ботинки, потом поднял глаза и посмотрел в лицо Хэнку.
– Мистер Бойд, на берегу произошла какая-либо… размолвка?
– Конечно, я ему по морде дал.
– Но он… был в сознании, когда вы его последний раз видели?
– Немножко потрепан, но в сознании, это точно. Более того, скулил и ругался.
– Вот как, – сказал Боб, крутя в руках фуражку. – Боюсь, когда я вернулся, чтобы произвести арест, то обнаружил, что подозреваемый скончался.
Энгус тут же оказался рядом со мной и обнял за плечи. Я ухватилась за его пальцы.
– Что? Как? – потребовал Хэнк.
– Судя по всему, захлебнулся в двух дюймах воды, – сказал Боб. – Я никогда такого не видел. Он лежал ничком у воды. Даже не намок.
Хэнк горько рассмеялся:
– Да он, наверное, разыграл все это, чтобы вы ушли – он на это способен, знаете ли.
– Нет никаких сомнений, что он мертв. Тело уже в морге в Инвернессе. Теперь вопрос в том, как это произошло.
На лице Хэнка отразилась паника: он понял, что имеется в виду. Он так и вскочил с кресла.
– Господи, вы же не думаете, что я его убил! – сказал он. – Эллис бродил по берегу, когда я ушел, клянусь! Наверное, потом упал. Я дал ему по шее, и все!
