Книга Нашествие монголов, страница 291. Автор книги Василий Ян

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Нашествие монголов»

Cтраница 291

По другую сторону гроба на ковре сидит завернутая в узорчатую белую «шаль скорби» китаянка И Ля-хэ. Когда-то она потеряла мужа и всех своих детей… Теперь она лишилась последней своей привязанности. Она сидит, как неживая, напоминая китайского идола, опустив глаза на свои руки, которые перебирают темно-красные гранатовые четки. Не сказав мне ни слова привета, она тихо шепчет:

– Гроб собственноручно сделал наш мудрый друг строитель дворцов Ли Тун-по. Он приехал недавно, за два дня до гибели нашего дорогого жаворонка. Юлдуз-Хатун внимательно и жадно слушала его рассказы о походе. Ее мало обрадовали привезенные им подарки, присланные самим Бату-ханом. Из них она мне сейчас же отдала эти гранатовые четки, точно предчувствуя, что эти камни, похожие на капли крови, будут всегда мне напоминать о моем горе. Она была особенно потрясена, когда неосторожный Ли Тун-по рассказал о гибели вместе с ханом Пайдаром ее названого брата Мусука. «Где он похоронен?» – спросила она, ставши бледной, как снег. «Тело его сожжено на костре вместе с телами хана Пайдара и других павших воинов, – ответил Ли Тун-по. – Все наше преславное войско трижды объехало костер и спело погибшим багатурам боевые песни почета и скорби».

После этого рассказа Юлдуз-Хатун точно окаменела. Она все время и днем и вечером безмолвно сидела в углу комнаты и часто тихо плакала. Такой печальной я видела ее только после того, как умер отравленный ее маленький сын, которого так желал и ждал Бату-хан. Она не хотела никого принимать. Но раз к ней пришли две жены Саин-хана, – конечно для того, чтобы увидеть охваченную горем Юлдуз-Хатун и этому порадоваться. Они принесли виноград, яблоки и сладких лепешек на меду. Я шепнула моей госпоже, чтобы она не ела этих подарков. Она мне ответила: «А мне теперь все равно». Вскоре ханши ушли, а у Юлдуз-Хатун начались боли, точно после отравы. Она стонала, извивалась и постепенно теряла силы. Прибежавшие лекари и звездочеты ничем не могли помочь, а тебя, Хаджи Рахим, тогда не было. А вскоре… – Китаянка, глотая слезы, указала на тело Юлдуз-Хатун.

Я поднял взгляд на лицо покойной, моей мечты, радости моей скитальческой жизни. Обычно нежные и ласковые черты и добрая улыбка теперь исчезли: она была величественна, строга и спокойна. Тонкие темные брови слегка сдвинулись. Она казалась такой далекой от всего, что оставила на земле. Мне хотелось, и в душе я страстно молил, чтобы ее ресницы дрогнули и приоткрылись на мгновенье всегда чарующие глаза…

Мне казалось, что она безмолвно мне говорила: «Смотри на меня в последний раз. Я улетаю далеко, в созвездие Плеяд. Когда мы встретимся, – не знаю, но остановка за тобой, я там буду тебя ждать…»

Так мне чудилось, так я безумствовал. Моя голова кружилась. Разве меня стала бы она ждать?

Вошел Ли Тун-по. Мы обнялись, как старые друзья, и у обоих на глазах были слезы. Нас еще более связало общее горе.

Втроем мы стали тихо обсуждать, что делать? Где и как похоронить Юлдуз-Хатун? Ведь она была только наложницей владыки великого хана чингисида, хотя и значила для Бату-хана больше, чем все его жены вместе.

Мудрая китаянка И Ля-хэ предложила следующее:

– На моей далекой родине, в Китае, есть такой обычай: китайский император, желая почтить память своей любимой, хоронит ее в саду дворца, где она жила. Над могилой ставится памятник из мрамора или дикого камня. Позовите только самых близких друзей, и похороним тело нашей маленькой госпожи здесь, в этом небольшом, но прелестном дворцовом садике. Наверное, найдется искусный ваятель, который высечет на белом надгробном камне рисунок надломленного цветка и над ним звезду – Юлдуз.

Ли Тун-по очень похвалил предложение китаянки и сказал, что никому не уступит этой работы, а сам сделает такой памятник к приезду Бату-хана.

Сегодня на закате дня мы похоронили тело нашей маленькой госпожи Юлдуз-Хатун в чудесном садике, где она проводила когда-то так много времени. По окончании печального обряда я остался один. В благоговейной тишине наступающего вечера передо мной проносилась вся моя долгая скитальческая жизнь, жизнь без любви, без счастья. Где найти утешение? Я поднял взгляд к небу, уже потухающему, и увидел яркую одинокую звезду. И я подумал, что это переселившаяся в иной мир душа Юлдуз-Хатун посылала мне свой далекий привет… Но тайны вселенной кто может разгадать?

Вот какую печальную запись я должен был внести в мою «Путевую книгу» вместе с описанием походов победоносного войска Бату-хана».

Глава третья
Тревожные думы Бату-хана

(Из «Путевой книги» Хаджи Рахима)

«Когда мы узнали, что Бату-хан приближается к Кечи-Сараю, никто не захотел быть «черным вестником» и сообщить ему о смерти Юлдуз-Хатун, и я вызвался это сделать. Вопреки обычаю, он не убил меня, но и не расспрашивал ни о чем, и хотя стал еще более задумчивым и молчаливым, но, видимо, его тревожило нечто другое.

Спустя несколько дней он вызвал меня к себе и сказал:

– Меня постигло новое огорчение. Я решил проверить, как идут военные занятия моего сына Сартака. Не предупредив его, я приблизился к тому кольцу шатров, в середине которых находится его юрта.

Я требовал, чтобы даже в походе, во время стоянок, по утрам, Сартак беседовал с приставленным к нему китайским ученым и теперь продолжал эти занятия, изучая его полезную книгу «Правила для полководца, или Искусство побеждать». Этого учителя-воина, еще перед началом похода на «вечерние страны», мне прислал из царства китайцев начальник левого крыла монгольских войск Мухули.

Бесшумно подошел я к шатру Сартака, удержав рукой тургауда, желавшего откинуть дверную занавеску, и стал прислушиваться. Из шатра доносились тихие голоса. Говорили шепотом, но я понял, что там колдовали. Неведомый мне сиплый голос говорил: «Это драгоценный порошок, привезенный из священной Мекки. Его надо смешать с порошком, приготовленным из толченых летучих мышей, сердца белого голубя и семи черных скорпионов. Всю эту смесь надо высыпать на железную сковородку и медленно поджаривать на огне. После этого она приобретает волшебную силу против всех твоих врагов… и они погибнут…»

Я вошел в шатер. Сартак сидел перед костром, на котором на треножнике грелась сковорода. Рядом с моим сыном сидел мусульманин, потомок Мухаммеда, судя по зеленой чалме, закрученной на его голове. При виде меня оба они в ужасе окаменели.

А старый учитель военного искусства лежал неподалеку на ковре и возле него стояли глиняный кувшин и красивая фарфоровая чашка с вином.

Он с закрытыми глазами напевал: «Все прекрасно, и силуэт девушки на холме в час заката, и тень ивовых ветвей, упавшая на колею дороги…»

Сартак и мусульманин молча смотрели на меня расширенными глазами. От сковороды поднимался одуряющий дым.

Я спросил мусульманина:

– Что сегодня предсказало твое гадание?

Он сейчас же стал быстро и уверенно говорить:

– Предсказано, что, несомненно, хану Сартаку уготовано славное царствование на много лет.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация