«Мошенник! Жулик! Шарлатан!..» – кричали наперебой его взыгравшие, обманутые в лучших надеждах эмоции. Маг горячо согласился с ними, пренебрежительно надул щеки, повернулся к друзьям и скроил страшную мину.
«Что там?» – произнес беззвучно дед Зимарь.
«Волшебная?» – напряженно вытянул шею лукоморец.
«Да ерунда всякая, голову только людям морочит, самозванец!..» – выразительно и резко махнул рукой чародей…
Сторонним наблюдателям могло показаться, что этот его жест был магическим, потому что в эту же секунду мурза подскочил, как мячик на резиночке, и хрипло взвыл.
Тонкая прядь спутанных растрепанных волос кочевника зацепилась за крепление камня на школьном кольце Агафона и теперь была вырвана с корнем и без шансов на реимплантацию.
Дед зажмурился, Иван схватился за голову, Агафон зажал себе рот руками – но толку-то! Кричал-то ведь не он!
Мурза заполошно замахал руками, откинув шкуру-одеяло чуть не в костер, вытаращил мутные, дикие и ничего не видящие со сна глаза и с новым душераздирающим воплем прихлопнул подвергшийся дефолиации участок головы.
– Бежим!!! – взвизгнул Агафон и первым кинулся к выходу, чуть не оторвав полог.
И тут же попятился, заставив друзей уткнуться ему в спину.
– Они уже там… – растерянно проговорил он и поднял руки вверх – полог снова откинулся, на этот раз без его участия – и он оказался нос к носу с Керимом и его обнаженной, зловеще поблескивающей красными бликами от костра саблей.
– Шаман-ага замерзнуть, в теплый шатер перебрать себя? – издевательски оскалил он неровные желтоватые зубы и приставил острие сабли к груди чародея.
– Брось саблю, Керим! – сурово прозвучал голос Иванушки откуда-то из-за плеча Агафона. – Брось, говорю, а не то я… То есть, в противном случае ты… В смысле, иначе мы… Я хочу сказать, что вашему мурзе может быть нехорошо, вот!..
Керим за свою не очень долгую, но богатую событиями жизнь успел услышать немало угроз и знал в них толк, но такой, он был уверен, не получал еще никто не только в его роду, но и во всей нации.
– Может быть, может не быть? – недоуменно сдвинув брови, уточнил он, и Агафон, воспользовавшись этой паузой, проворно отпрянул и нырнул вбок и назад, под защиту иванова меча.
– Нет, точно будет! – строго, но не очень убедительно пообещал царевич, и батыр увидел, как острие черного меча – его вожделенного меча, который он еще несколько часов назад так уговаривал Бунчук-агу отдать ему, почти упирается в грудь застывшего от страха мурзы.
Дед Зимарь держал отцу нации руки за спиной и что-то сердито нашептывал ему в ухо.
– Брось саблю и закрой дверь… то есть, занавесь… полог… с той стороны! – твердо приказал Иван.
Мурза жалобно взглянул на своего батыра и закивал:
– Делай, как Белый Батыр говорить, Керим…
– И остальным скажи, чтоб прочь пошли! – спохватился и добавил Иван, так как полог отодвинулся и в шатер вежливо просунулись настороженные лица бдительных и хорошо вооруженных соплеменников мурзы.
– Он в гневе страшен, как степной пожар! – прокомментировал дед и замотал седой головой. – У-у-у-у-у!..
– Кстати, о пожаре, – недобро прищурился маг и занял стойку номер раз.
Керим покосился на Иванушку, что с его глазами было совсем не трудно, потом на чародея, без лишних слов разжал пальцы, словно его оружие с секунды на секунду могло вспыхнуть колдовским пламенем, и быстро-быстро попятился, вытесняя широкой спиной застывшую у входа публику. Расписной полог упал на место, поколыхался и замер.
Пленники перевели дыхание и угрюмо переглянулись.
– Ну и что теперь, по-вашему, мы будем делать? – шепотом поинтересовался Агафон, поворачиваясь к товарищам по неудавшемуся побегу с таким видом, словно в том, что вокруг шатра собралось все племя, был виноват кто угодно, только не он.
Настоящий волшебник смеется над химерой вины, процитировал когда-то Костей удачно вычитанную фразу.
– А чего ты шепчешь-то? – захлюпал носом и захрипел дед Зимарь. – Вроде, всех уже разбудили, кого не надо…
– Чтоб не подслушали, – пылая щеками, буркнул маг.
Да-да. Смеется. Ха-ха. Кыш, пернатая.
– Извините, Бунчук-ага, что я вам мечом угрожал, – игнорируя пока чародея, чтоб не наговорить ему под горячую руку чего-нибудь не слишком лестного, Иван склонился над мурзой и тоже зашептал. – Но иначе Керим бы не вышел. Вы не бойтесь, мы вам не причиним вреда, я обещаю!
Дед Зимарь закашлялся, хлюпнул носом и снова что-то зашептал на ухо кочевнику. Тот страдальчески сморщился, оскалил зубы в вымученной улыбке, смерил лукоморца недоверчивым взглядом и промолчал.
– Что делать будем, я говорю? – нетерпеливо повторил Агафон и нервно заоглядывался по сторонам – в каждой колышущейся тени его растревоженное воображение рисовало пробирающегося под стенами шатра кочевника с кривой саблей или копьем.
Или ту самую химеру, подвергнувшуюся незаслуженному осмеянию.
– Мы должны попросить у них коней, припасов на несколько дней и скакать отсюда, пока не выпадем из седла, – высказал свои соображения дед.
– То есть метров сто, – мрачно уточнил маг. – Это я про себя говорю. Если вы хотите устраивать тут гонки с препятствиями, то на меня можете не рассчитывать.
– Мы тебя привяжем, – любезно предложил Иван.
– Спасибо, – фыркнул он. – Если учесть, что сразу, как только мы сделаем хоть шаг за пределы этой вонючей палатки, нас утыкают стрелами, как игольницы, то тебе не придется об этом беспокоиться.
– В игольницы стрелы не втыкают, – задумчиво заметил царевич, которому такая мысль в голову еще не приходила.
– Если ты такой умный, то скажи, что нам делать! – взвился волшебник, словно укушенный.
Коварная химера умудрилась подобраться совсем близко.
– Луки, луки… – не слыша его, поджал губы и шептал себе под нос Иванушка. – Луки… Если бы их не было… Если бы у них не было луков…
– Но они есть! – не выдержал Агафон.
Лукоморец скользнул по нему отсутствующим взглядом и остановил его на мурзе.
– Бунчук-ага, скажите, пожалуйста, сколько человек в вашем племени?
– Наша наций самый большой в эта степь! – гордо поднял голову на него мурза. – Семьдесят три человек! Трепещи, однако, чужак!
– Семьдесят три… – рассеянно повторил Иван и вдруг вскинул на волшебника глаза и заявил:
– Так вот. Луки надо сжечь. Мы прикажем им, чтобы каждый человек в стойбище, включая женщин и детей, бросил по луку, по копью и по сабле в тот костер, который напротив нашего шатра…
– Наша шатер, – брюзгливо прервал его мурза.
– Это была ваша, – ласково, хоть и несколько гундосо, поправил его дед Зимарь. – А стала наша.
