Недодуманную жуткую мысль озвучил за него гвентянин.
– А когда назначим свадьбу? – покрутил вислый жидкий ус и скрестил руки на груди эрл. – Нам бы хотелось обсудить этот вопрос, не затягивая.
– Всё уже обсуждено, – как о чем-то само собой разумеющемся пожал плечами Морхольт. – Послезавтра. В Теймре. Этим утром я уже разослал гонцов с приглашениями всем знатным родам Улада – и к субботе они как раз успеют прибыть.
– Послезавтра?!..
Слаженный дуэт Агафона и Ривала почти перекрыл гомон зала.
– Да. Нам нужно начинать подготовку к эйтнянской кампании. На это уйдет месяца два – мы должны их опередить – и мне некогда будет заниматься ерундой.
– Моя племянница не ерунда! – побагровел, выкатил свои пухлые перси и даже, казалось, стал стройнее и выше на несколько сантиметров возмущенный эрл.
Улад фыркнул.
– Я не ее имел в виду.
– А что же тогда?
– Переговоры с Гвентом, – нагло ухмыльнулся герцог Руадан, заложил большой палец левой руки за широкий ремень с кованой бронзовой бляхой в форме головы гиперпотама, и галантно подставил согнутую в локте правую Агафону, исступленно кусающему губы вместе с быстро исчезающей помадой.
– Пойдем, моя дорогая. Я провожу тебя во главу стола. Сегодня мы – почетные гости графа, и этот пир – для нас.
– Н-не стоило так ради малознакомых людей тратиться, – пластмассово оскалился в том, что полагал за улыбку, чародей, и мгновенно заработал вечную симпатию со стороны хлипкого лысоватого коротышки за спиной герцога – хозяина замка.
– И еще, девица. Я считаю, что нам следует начать привыкать друг к другу всерьез, – роняя слова, будто камни на чашу весов судьбы, проговорил первый рыцарь Улада. – И поэтому всё время до свадьбы ты и твои приближенные проведут в моем замке, у меня в гостях.
– Я… тоже очень рада, – сипло сглотнул сухим горлом волшебник и снова попытался изобразить улыбку.
Если бы Морхольт в этот момент смотрел на него, он начал бы заикаться.
Робко, двумя дрожащими пальчиками, Агафон, бледный как подкисшие сливки, взялся за предложенный локоть, как будто это была ядовитая змея, и шаткой походкой двинулся к лобному месту зала.
Последний удар убитому нежданным фортелем фортуны магу был нанесен уладским этикетом. Вместо того чтобы быть втиснутым где-то между хозяином и дядюшкой, как Агафон втайне полагал и рассчитывал, он был с помпой усажен по левую руку от Морхольта. Слева заняла место старшая дочь графа – Крида.
Мышеловка захлопнулась со звуком стальной решетки подземной темницы.
Запертый в ловушке, специалист по волшебным наукам замер и принялся в панике вспоминать уроки хорошего тона за столом, полученные еще на первом курсе родной школы. Как назло, кроме «не пей суп из миски» и «не таскай котлеты с тарелки соседа», вколоченные поварешкой старшей кухарки в крепкие студенческие головы, на испуганно метавшийся и бившийся в истерике ум не приходило ничего.
Граф Бриггст взмахнул рукой, экспрессивно промолвил несколько приветственных слов, скандально забыв имя нареченной брата королевы, и разодетые в пух и перья разноцветные дамы со своими серо-буро-черными кавалерами, словно пестрые тропические птички на ночной насест, расселись по длинным скамьям, крытым медвежьими шкурами.
Пир начался.
По невидимому сигналу кастеляна боковые двери, еще пять минут назад задрапированные гобеленами, распахнулись, и из дохнувшей настоявшимися ароматами кухни полутьмы бойко выскочил караван лакеев, груженных блюдами с жареным мясом и птицей. Первые двое, плавно семеня, подплыли к президиуму и с поклоном избавились от своей ноши, водрузив ее на стол перед владельцем замка и его почетными гостями.
– Сегодня днем егеря графа доставили пять оленей, – с претензией на галантность Морхольт ткнул ножом в блюдо, установленное ближе к волшебнику. – Повара старого пройдохи Бриггста их неплохо готовят. Фазана не советую. Положить?
Если бы бедное парнокопытное восстало с блюда и спросило, чего хочется его премудрию – крылышка или ножки – он не был бы так ошеломлен.
– Э-э-э… В-вы чрезвычайно любезны… м-милый герцог, – Агафон натянуто улыбнулся из-под вуали побледневшими под остатками помады губами.
Чего он ко мне привязался?
Чего он добивается?
Ухаживает, что ли?!
Так, глядишь, еще поцеловать ручку попросит!
Тьфу, гадость, не приведи Господь…
Волшебника передернуло.
Тем временем милый герцог нахмурился.
– Это было «да», или «нет», Эссельте?
– Д-да, – поспешно кивнул чародей, и для полной ясности добавил: – Положить. Только…
Не говоря больше ни слова, брат королевы отхватил огромный ломоть от шейки, нанизал его на острие ножа…
Убрать большой кусок хлеба со стола, видимо, нечаянно оказавшийся на пути у перемещаемого ломтя, маг успел лишь в последнюю секунду. И обжигающая порция весом с полкило смачно шлепнулась на сияющую белую полировку стола, обдав всех и всё в радиусе метра прозрачным жирным соком, поехала-поскользила жареным лебедем, срикошетила, наткнувшись на не успевший отдернуться локоть застигнутого врасплох Ривала, и с грузным шмяком приземлилась у него на коленях.
Графиня, чей туалет чудом избежал судьбы штанов эрла, нервически взвизгнула.
Гости ахнули.
Ривал загнул трехэтажное с бельведером и мансардой ругательство.
Агафон подавился истерическим смешком.
Брови герцога изумленно взметнулись под линию волос, но тут же рухнули к переносице.
– Это что еще за шутки, принцесса?
– Вы не дослушали… А я же хотела сказать… что положите… но только когда тарелку принесут … – робко пискнул маг, с холодом в районе пустого, но испуганно притихшего желудка понимая, что снова сделал что-то не то.
– А хлеб, по-твоему, что такое?!
– Хлебобулочное изделие, – с рьяной готовностью исправить всё еще непостижимую пока для него оплошность, подсказал волшебник. И тут же прикусил язык под обжигающе-ледяным взглядом суженого.
– Может, тебе еще и вилку подать? – издевательски ощерился Морхольт.
– Кстати, да! – обрадовался неожиданному пониманию чародей и немного оживился. – Странные у вас здесь обычаи, милый. Сначала подавать мясо, и только потом – тарелки, вилки, ложки, гарнир, салаты, канапе, со…усники…
Крида с осуждающим видом качнула головой и задрала нос:
– Какие у вас, в Гвенте, нелепые традиции, оказывается. Живут как варвары, с черепков ковырялками кривыми едят, а еще туда же… Сатин им не нравится…
– Почему это наши традиции нелепые? – вдруг всерьез обиделся Агафон за чужую страну, ставшую за последние два дня почти родной. – Это вы тут как дикари существуете, канапе от раскладушки отличить не мо…
