Затянувшегося как петля молчания не вынесла душа поэта. Отбросив страхи и недопитую кружку эля и призвав на помощь всё красноречие, в повествование незаметным ручейком речитатива влился Кириан.
– Ровно месяц сиххё во главе со своим вождем лазили по лесам и долам, полям и болотам, холмам и оврагам Гвента, Улада и Эйтна – размечали, рассчитывали, делили. Пальцев на руках и ногах у всего нелюдского племени уж не хватало, мозги закипали, в глазах от зелени да воды дрожало и рябило. А противники их за это время палец о палец не ударили. Правда, роптали людишки, веру в Морхольта Великого потеряв. Но тот и в ус не дул, если даже он у него и имелся. И вот наконец настал день и час встречи. На круглой поляне Совета сиххё землю вытоптали, выровняли, и карту огромную трех земель нарисовали. Стали палками тыкать, мол, это, что получше да покрасивее, наше, а это – буераки да овраги да болотины – всё ваше. Хорошим людям, дескать, ничего не жалко. Забирайте. И ведь не придерешься – всё ровнехонько поделили. Закручинились тут морхольтовы приближенные. Стали думать, как всё своим соплеменникам обскажут, чтобы те их хоть сразу на копья не подняли, или на суках не вздернули. А Морхольту всё смешно. Поглядел он на эту сиххову возню, и молвит таковы слова: «Как же это вы говорите, будто поровну разделили, ежели у вас тут холмы высокие, а у нас трясина ровная? У вас долины глубокие, а у нас буераки корявенькие? Ведь площадь поверхности конуса или призмы при равных основаниях по определению превышает аналогичные характеристики тела двухмерного, каковым вышеозначенная болотина по сущности и является!» Признали тут окаянные свое поражение. Но гонору не растеряли. А вы, скалятся, людишки ленивые, что за месяц ног своих на озерах не замочили, рук по лесам не исцарапали, одежды по оврагам не изорвали, и того предложить не можете! Значит, наше деление единственно верное есть, и выметайтесь-ка с наших лощин да в свои неудобья на два счета. А Морхольт тут снова похохатывает: «Ну, как говорит наша поговорка, отсутствие ума компенсируется ходьбой. Это только вам, сиххё скудоумным, нужда была ноги изнашивать да плащи драть. А люди – мозговитый народ, своим умом до всего дойдут, без помощи ботинок».
Кириан примолк и с самодовольным видом воззрился на гостей.
– И как вы полагаете, что он придумал?
– Я бы на его месте, пока ваши сиххё репу чесали, накинулся бы на их вождей да перебил бы к бабаю якорному, – убежденно предложил мудрое решение Олаф.
– Поддерживаю, – авторитетно кивнула Сенька.
– Ага, я вижу, он так и сделал! – воскликнул волшебник, заметив хитрое выражение бардовой физиономии.
– А вот и нет, – удовлетворенно изрек певец. – Воистину говорят, что Запад есть Запад, а Восток есть Восток, и мышление восточных народов в корне от нашего отличается.
– Ну так что же он предложил, этот ваш премудрый Морхольт? – несколько уязвленно спросила царевна.
– А предложил он предельно простое решение. Как все предельно простые решения оказавшееся, естественно, заодно и предельно эффективным. Он предложил отдать людям поверхность оспариваемых земель, а сиххё – подземный мир. То бишь, точно такую же поверхность, но с другой стороны. Точнее раздела не придумаешь. И поднялся грохот тут великий и стон, и где стояли сиххё – там под землю и ушли. И этаким манером – по всей земле нашей. Через несколько минут ни одного нелюдя на поверхности не осталось.
Отряг хохотнул так, что караульный на стене – задремавший или погрузившийся в сладкие мечтания о завтрашней ярмарке – вздрогнул и выронил пику.
– Не так делили! Вот это молодец! Закопали их всех без единого удара!
– И они не возражали? – недоверчиво расширились очи чародея.
– А куда деваться, – пожал плечами Ривал. – Клятва есть клятва. Будет им урок вперед – когда говоришь, что думаешь, думай, что говоришь.
– И с тех пор вы от них избавились? – спросила Серафима.
Вместо ответа на сей простой вопрос гвентяне переглянулись и кисло вздохнули.
– Если бы…
– Клятва клятвой, – продолжил эрл, – но хитрые демоны, видать, в память о той круглой поляне, обрели способность выходить по ночам на наш свет там, где предметы в круг собрались.
– Это как? – недоуменно моргнул отряг.
– Ну, к примеру, цветы выросли кружком. Или грибы. Или деревья. Или камни…
– Выросли? – уточнил волшебник.
– Умник, да? – скривился Ривал. – Не выросли. Они, крапивное семя, видишь, чего удумали: как унюхают, где чего полезным им манером вылезло, так выходят там по ночам и камнями то место огораживают. Цветы-то они что – сегодня есть, завтра нет. А камни – стоят, чего им делается…
– И выходили они через те демонские круги по ночам, и нападали на людей – путников ли запоздалых, пастухов ли, пьяниц ли загулявших… – снова присоединился Кириан. – И стали тогда люди такие круги отыскивать – что каменные, что из поганок, что из деревьев ли – и изничтожать. До сих пор в каждом королевстве есть охотники за сиххё, которые ничем другим не занимаются.
– Даже те круги, которые друиды наши сейчас используют для всякой чихни, не при Огрине будет сказано, вроде предсказания закатов-восходов, поначалу были построены гвентянами как ловушка для сиххё, – с гордостью проговорил Ривал. – Они чуют – круг, выходят, лапушки, а тут их наши молодцы из арбалетов ка-а-а-ак приветят!.. Это мой предок измыслил. Пра-пра-пра-пра-прадед глубокий Эссельте…
Невзначай молвив имя сбежавшей племянницы, эрл загрустил.
– Да найдется она, не переживай ты так, – сочувственно похлопал его по плечу отряг, и тут же эрлу и впрямь стало не до переживаний – принялся проверять, не сломано ли у него чего и не вывихнуто ли.
Серафима тоже поторопилась внести свою лепту в воодушевление гвентянина путем переключения предметов разговора.
– Так что там насчет праздника фальшивого, ты нам не досказал?
– Ах, праздника… – невольно ухмыльнулся Ривал. – А с ним все просто. Повадились одно время в Гвенте сиххё урожаи портить. Как осень – не успеешь ритуал первого колоса справить, как вылазиют, гады, пачками, и кругами все вытаптывают за ночь. Да еще иногда не просто так, а с узорчиком – глумятся, поганые. Вроде, вот вам, получайте за поляну Совета. И пришло в голову моему предку – тому же самому, и звали его как меня – Ривал – торжество первого колоса проводить весной. У них же под землей всё одно – зима, осень, лето – откуда им знать… Вот они слышат, что первый колос люди справили, вылезут – ан урожая-то нетути! Походят-поглядят, и возвращаются к себе несолоно хлебавши. Думают, опоздали, всё уже убрано. И до следующего праздника смирно ждут. А если и вылезут, то поодиночке, попакостить слегка, не посевы потравить.
– Хотя, если честно, то давненько уже про них слышно не было, – задумчиво проговорил Кириан. – По-крайней мере, у нас, в Гвенте. То ли привыкли на новом месте, то ли забыли про людей, то ли повымирали все…
– Туда им и дорога! – горячо воскликнул Ривал и трижды рьяно плюнул через левое плечо – прямо барду на сапоги.
