– …А ты будешь первым человеком, которого я не убью, – хрипло договорил лучник, демонстративно-медленно опуская свое оружие.
– Аед?.. – неуверенно взглянула на него почти такая же высокая, как старик, и почти такая же пожилая женщина со спутанными волосами цвета старого олова, с мечом и маленьким кожаным щитом в натруженных сильных руках.
– Но это же наш враг! – упрямо подняла широкий рыжий меч вторая женщина, слева от стрелка, которую еще раньше тот назвал Боанн.
– Он победил гайнов, мама! – немедленно схватил ее за руку мальчик с коротким мечом и буйной шевелюрой цвета начищенного серебра.
Если бы он был человеком, Иванушка дал бы ему лет тринадцать от силы.
– Сегодня гайнов, завтра нас… – неприязненно меря лукоморца взглядом мясника, прохрипела еще одна женщина, с витым медным обручем поверх опаленных и слипшихся от пота и крови серебряных волос. – Хитрое, предательское племя – людишки…
– Я никогда и никого не предавал, – решительно и твердо заявил Иван, демонстративно вкладывая меч в ножны. – И если у вас сложилось такое впечатление о нас… может, небезосновательное… мне очень жаль. Но нельзя судить обо всех людях лишь по одному-двум. Поверьте мне. Люди – отзывчивый народ, готовый прийти на помощь любому, и в любое время. Я правду говорю.
– Врун, – хмуро пробурчала без особого убеждения коренастая – для необычно высоких сиххё – девушка с двумя кривыми кинжалами. – Краснобай.
Иванушка поджал обиженно губы, но оставил выпад без ответа.
– Если я больше ничем не могу помочь вам, – вместо этого суше, чем собирался, проговорил он, – то извините, мне нужно идти.
– Куда? – впервые за все двадцать минут их знакомства, по бородатому лицу Аеда скользнула юркой ящеркой и тут же пропала невольная улыбка.
– Искать отсюда выход, – с подозрением покосился царевич на лучника. – И еще меня где-то там, за деревней, должна ждать моя любимая.
– Любимая, – фыркнула, передразнивая человека, мать мальчика – но незлобно, скорее, из врожденного чувства противоречия. – Выход они пойдут искать…
Сиххё заухмылялись.
– А что? – насупился Иван, уязвлено приняв всеобщее нежданное веселье на свой счет. – Я не собираюсь оставаться… То есть, мы не собираемся оставаться здесь всю жизнь!
Было ли это нервной реакцией после смертельной схватки, или сработало странное чувство сиххянского юмора – царевич так и не понял, но совершенно неожиданно эта простая фраза вызвала взрывной приступ гомерического хохота как среди его сторонников, так и среди недоброжелателей.
– Они не собираются оставаться здесь всю жизнь!..
– Он хочет искать выход!..
– Идти ему нужно!..
– Идти!..
– А то оставаться он не хочет!..
Вежливо подождав – и не дождавшись – пока хозяева этого странного мира успокоятся, Иванушка сухо пожал плечами и сделал шаг вперед, намереваясь обойти развеселившихся не в меру сиххё и отправиться для начала на поиск дамы сердца.
– Стой, человек, – немедленно посерьезнев, выкинул вперед ладонь Аед, и Иванушка, сделав еще два шага, остановился.
– Успокойся и остынь, – строго проговорил старик. – А вы, вместо того, чтобы зубы здесь скалить, поглядели бы, не остался ли кто живой. Ишь, раскудахтались… Курятник на выезде.
Приняв безоговорочно слова лучника за команду, ополченцы – а, точнее, главным образом, ополченки – послушно рассыпались по улицам догорающей деревеньки, отыскивая своих раненых и добивая чужих. Впрочем, и та, и другая работа оказались не из благодарных: и страшные дубины, и волшебный меч огрехов после себя оставляли мало.
Меж тем, заметив, что баталия улеглась, что жуткие среброволосые нелюди по необъяснимой человеческой логикой причине отнюдь не пытаются прикончить ее рыцаря, а, мирно поговорив, разбрелись по своим делам, Эссельте поднялась из-за камня, послужившего ей прикрытием, и осторожно махнула Ивану ручкой.
– Милая моя, иди сюда! – углядев из-за дотлевающего пожарища робко маячащую вдалеке фигурку в красном, Иванушка заулыбался, как дурачок на пряник, и тоже призывно замахал – обеими руками. – Мы победили, бояться больше нечего!
– Идти куда?!.. К ним?!.. Самой?!.. Ты что, псих, душа моя?! – выкрикнула принцесса с безопасного расстояния и изобразила для доходчивости свое послание пальцем у виска. – Беги скорее! Спасайся! Это же сиххё! Живодеры! Бандиты! Головорезы!
– Они?.. – Иван опустил руки и с искренним непониманием уставился сначала на нее, потом на изучавшего их насмешливым взглядом старика, на разбредшихся по улицам, заваленным головешками и трупами, выживших женщин и детей… И пришел к совершенно определенному выводу.
– Да нет же! Ты их с кем-то путаешь! – уверенно прокричал он в ответ. – Это славный и отважный народ, моя ласточка! И очень дружелюбный! И… мне очень жаль… что я вынужден это тебе говорить… но на твоем месте, не выяснив всего, я бы… постеснялся… называть незнакомых людей такими… неподобающими именами. И… я полагаю… прости меня, солнышко… но тебе нужно перед ними извиниться.
– Ты точно псих, зайка моя, – обреченно приговорила Эссельте, не дослушав до конца тираду лукоморца.
– Псих, псих, женщина человека. Тебе такой не нужен. Топай своей дорожкой кривыми ножками.
Девушка с двумя кинжалами незаметно подошла к царевичу сзади и, нахально подмигнув опешившей гвентянке, игриво положила руку ему на плечо.
Спустя несколько секунд принцесса уже стояла рядом со своим зайкой, горделиво вскинув голову с остатками изысканной прически под неприкрыто изучающе-оценивающими взглядами насмешливых женщин сиххё.
– Э-э-э… это Аед, старейшина деревни Рудной, – галантно представил темноволосого старого сиххё Иванушка, конфузясь и тщетно надеясь вывернуться из положения, когда имен половины представляемых он не знал. – Аед, это… э-э-э… моя дорогая… которая может представиться сама… потому что она самостоятельно эмансипированная современная дама… в смысле, без предрассудков… Кхм.
Дорогая одарила дорогого еще одним красноречивым взором, судя по всему, случайно завалявшимся с предыдущего шоу, дернула плечиком и напыщенно проговорила:
– Принцесса Гвента Эссельте Златокудрая!
– Красивое имя, – хором произнесли два голоса.
Обладатель одного из них при этом устремил очи долу и вспыхнул по самую макушку, как стог сена в сухую погоду.
– А тебя как зовут? – вопросительно уставилась на лукоморца суровая старая сиххё с кожаным щитом за плечами.
– Иван, – быстро ответил царевич.
– Сионаш моё имя, – с достоинством проговорила старуха. – Жена Аеда.
– Прошу прощения, Иван и Эссельте, что не приглашаю вас присесть… или войти в дом… – кривя губы в горькой усмешке, проговорил старик, – но придется нам говорить здесь, и стоя…
