– Хотите, я вызову его на дуэль? – предложил Летбридж. – Клянусь честью, он это заслужил! Как он смел столь беспардонно наступить вам на юбку?
– Бог его знает! – ответила Горация и захихикала. – Он б‑был ужасно расстроен, в‑верно? Где мне искать вас, Р‑Роберт?
– Я буду ждать вас здесь, – ответил он.
– И потом мы сыграем в к‑карты?
– И потом мы сыграем в карты, – согласно кивнул он.
– Я вернусь б‑буквально через минуту, – пообещала Горация и вновь исчезла в бальной зале.
Лорд Летбридж не спеша подошел к невысокому парапету, протянувшемуся вдоль края террасы, и остановился, облокотившись на него и лениво глядя на пруд внизу. Его огибала цепочка ярких огней, а какой-то оригинал собрал вместе несколько кувшинок и укрепил на них крошечные фонарики. Они плавали по поверхности и в самом начале вечера вызвали смех и восхищение у гостей. Лорд Летбридж рассматривал их с презрительной улыбкой на губах, когда вдруг чья-то мускулистая рука обхватила его сзади за шею и кто-то сорвал с его плеч небрежно накинутое домино.
Вздрогнув от неожиданности, он попытался было обернуться, но руки, столь молниеносно избавившие его от маскарадного костюма, словно клещами сдавили ему горло, так что он едва не задохнулся. Он вцепился в чужие пальцы, силясь оторвать их от своей шеи. Чей-то голос, растягивая слова, прошептал ему на ухо:
– На сей раз я не стану убивать вас, Летбридж. Но, боюсь – да, очень боюсь, что вам придется искупаться в пруду. Уверен, вы отнесетесь к этому с пониманием.
Руки у него на горле разжались, но, прежде чем он успел обернуться, сильный толчок в спину заставил его потерять равновесие. Парапет был слишком низок, чтобы удержать его; он перевалился через него и рухнул в пруд со всплеском, погасив фонарики на кувшинках, которые всего минуту назад он с таким презрением разглядывал.
Четверть часа спустя бальная зала вновь стала наполняться гостями и скрипачи принялись за работу. Горация вышла на террасу и обнаружила, что на ней стоят люди, сбившись в небольшие группы. Она стала высматривать ярко-алое домино и через мгновение увидела его сидящим боком на парапете и задумчиво созерцающим пруд внизу. Девушка подошла к нему:
– Я не очень з‑задержалась, верно?
Он обернулся к ней и тут же вскочил на ноги:
– Ничуть. А теперь – в маленькую комнату!
Она уже потянулась, чтобы опереться на его руку, но при этих словах отпрянула. Он сам шагнул к ней вплотную и взял под руку.
– Что-нибудь случилось? – негромко поинтересовался он.
Она застыла в нерешительности.
– У вас изменился голос. Это… это вы, не так ли?
– Разумеется, это я! – отозвался он. – Кажется, за ужином я проглотил косточку и оцарапал горло. Вы идете, мадам?
Она позволила взять себя под руку.
– Д‑да, но вы уверены, что н‑никто не войдет в комнату? Будет очень неловко, если кто-нибудь увидит, к‑как я отдаю вам свою прядь в‑волос – если п‑проиграю, разумеется.
– Кто будет знать, что это вы? – сказал он, отводя в сторону тяжелую черную портьеру, загораживающую проем в конце террасы. – Но вам не о чем беспокоиться. Как только мы опустим занавеску – вот так, сюда никто не войдет.
Горация остановилась у столика в центре комнаты, глядя, как ее спутник в ярко-алом домино задергивает портьеры. Несмотря на свою решимость выкинуть что-либо эпатажное, она вдруг пожалела о том, что ввязалась в эту авантюру. Танцевать с Летбриджем и ужинать с ним на виду у публики – одно дело, но остаться с ним наедине в маленькой комнатке – совсем другое. Внезапно ей показалось, что он изменился. Она украдкой взглянула на его закрытое маской лицо, но свечи, горевшие на столе, оставляли его в полумраке. Затем она метнула взгляд на дверь, из‑за которой доносились звуки скрипок.
– Д‑дверь, Р‑Роберт?
– Заперта, – уверил он ее. – Она ведет в бальную залу. Все еще нервничаете, Хорри? Разве я не говорил вам, что вы – не настоящий игрок?
– Н‑нервничаю? В‑вздор! – преисполнившись отваги, возразила она. – Вы еще убедитесь, что я – не настолько слабый игрок, коим вы меня п‑полагаете, сэр! – Сев за стол, она взяла в руки колоду карт для пикета, лежавшую на нем. – З‑значит, вы все устроили?
– Разумеется, – ответил он, подходя к другому столику, стоящему у стены. – Бокал вина, Хорри?
– Н‑нет, благодарю вас, – отказалась она, напряженно застыв и поглядывая украдкой на занавешенную дверь.
Он вернулся к игорному столику, чуть отодвинул канделябр со свечами и сел, потом начал тасовать колоду.
– Скажите мне, Хорри, – поинтересовался он, – вы пришли сюда для того, чтобы сыграть со мной или досадить Рулу?
Она вздрогнула от неожиданности, а потом рассмеялась:
– Ох, Р‑Роберт, это так на вас п‑похоже! Вы всегда все угадываете правильно.
Он продолжал тасовать карты.
– Могу я узнать, чем он заслужил подобное обращение?
– Нет, – ответила она. – Я не обсуждаю с‑своего мужа даже с вами, Р‑Роберт.
Он поклонился, иронически, как ей показалось.
– Тысяча извинений, моя дорогая. Похоже, вы цените его высоко.
– Очень высоко, – подтвердила Горация. – Начнем?
Она выиграла первую сдачу и, взяв колоду, ловко встряхнула рукой, откидывая тяжелые кружева на запястье. Горация слишком хотела выиграть, чтобы разговаривать за игрой. Взяв в руки карты, она не думала более ни о чем, сосредоточенно глядя на них.
Ее оппонент взял свои карты, мельком взглянул на них и, похоже, без малейших колебаний решил, какие нужно сбросить. Горация, понимая, что ей противостоит очень умелый игрок, не позволила поторопить себя и тщательно обдумывала свой выбор. Решение оставить валета оказалась правильным, что позволило ей набрать первые очки на своей сдаче.
Первую партию она проиграла, но не настолько позорно, чтобы отрыв ее встревожил. Один раз она рискнула, причем безосновательно, о чем тут же пожалела, но в остальном играла здраво и надежно.
– Партия за мной, – сказал ее оппонент в ярко-алом домино. – По-моему, и соотношение выигранных и проигранных очков тоже в мою пользу.
– Ненамного, – заметила она. – Срежете колоду?
Вторую партию выиграла она, после шести быстрых сдач. Горации показалось, что он специально поддался ей, но поскольку ее оппонент неизменно играл с показной небрежностью, то предъявлять ему претензии было бы неуместно. Посему она оставила свои подозрения при себе и стала наблюдать за тем, как он сдает карты в последней партии.
После двух сдач она уже не сомневалась в том, что он намеренно позволил ей выиграть вторую партию. Карты шли ровно им обоим, но теперь у более опытного игрока было преимущество по очкам. Горация впервые ощутила, что села играть с человеком, который на голову превосходит ее. Он не делал ошибок, расчет его неизменно был безупречен, отчего ее собственные промахи выглядели совсем уж нелепо. Она играла неплохо, но при этом понимала, что еще не умеет правильно угадывать карты в прикупе. Он опережал ее примерно на сорок очков, и она отбросила всякую осторожность, надеясь на слепую удачу.
