– Ожидает ответа? – коротко поинтересовался виконт.
– Нет, милорд.
– В таком случае пошлите на конюшню за Джексоном и скажите ему, пусть подаст ко входу мой фаэтон.
Сэр Роланд, заметив, какую тревогу вызвало у друга письмо, подумал, что редко видел его таким бледным, и откашлялся во второй раз:
– Пел, старина, должен тебе напомнить – она ударила его кочергой. Оглушила его, как миленького.
– Да, – согласился виконт, и морщинки на лбу у него разгладились. – Это точно. Помоги мне надеть сюртук, Пом. Сейчас мы поедем на Гросвенор-сквер.
Когда через двадцать минут фаэтон подкатил к особняку Рула, сэр Роланд предложил подождать друга снаружи, поэтому виконт вошел в дом один, и его немедленно проводили в одну из малых гостиных. Здесь он и обнаружил сестру, которая являла собой живое воплощение отчаяния.
Она встретила его, ни словом не упомянув о его вчерашнем состоянии.
– Ох, П‑Пел, я так рада, что ты п‑пришел! Я буквально не н‑нахожу себе места, и ты должен мне п‑помочь!
Виконт положил свои перчатки и шляпу, после чего строго спросил:
– Итак, Хорри, что случилось вчера ночью? Не трать времени зря и просто расскажи мне все.
– Я и так собиралась все тебе рассказать! – сказала Горация. – Я п‑поехала в Ричмонд-Хаус на бал и фейерверк.
– Фейерверк можно пропустить, – перебил ее виконт. – Когда я тебя встретил, ты была не в Римчонд-Хаусе и даже не где-нибудь поблизости от него.
– Да, я была на Хаф-Мун-стрит, – с самым невинным видом пояснила Горация.
– Ты была дома у Летбриджа?
Заслышав обвиняющие нотки в голосе брата, Горация резко вскинула голову:
– Да, была, но если ты д‑думаешь, что я отправилась к нему по с‑собственной воле, то ошибаешься! – У нее задрожали губы. – Хотя я не знаю, п‑почему ты должен мне верить, ведь это самая глупая и н‑нелепая история изо всех, что ты когда-либо слышал, и звучит она весьма н‑неправдоподобно.
– Итак, что же это за история? – осведомился он, придвигая к себе стул.
Она промокнула глаза уголком носового платка.
– П‑понимаешь, новые туфли мне жали, п‑поэтому я рано уехала с бала, а на улице шел сильный дождь. П‑подъехала моя карета, но я даже не п‑посмотрела на ливрейного лакея – с какой стати, собственно говоря?
– Черт возьми, какое отношение имеет к этому ливрейный лакей? – пожелал узнать виконт.
– Самое п‑прямое, – ответила Горация. – Он был не наш.
– Не понимаю, причем здесь это.
– Я имею в в‑виду, он был не нашим слугой. И кучер тоже. Они служили лорду Летбриджу.
– Что? – вскричал виконт и нахмурился. Лицо его потемнело и стало грозным, как туча.
Горация кивнула:
– Да, и они п‑привезли меня к его дому. Я вошла внутрь, п‑прежде чем сообразила, что ошиблась.
Виконт не выдержал и выразил свое возмущение:
– Проклятье, но ты же должна была заметить, что дом не твой!
– Говорю тебе, это звучит глупо, но шел с‑сильный дождь, и ливрейный лакей раскрыл надо мной зонтик, так что я п‑почти ничего не видела. Я вошла внутрь, прежде чем поняла, что п‑происходит.
– Дверь открыл Летбридж?
– Н‑нет, привратник.
– Тогда какого дьявола ты не развернулась и не ушла оттуда?
– Я знаю, что так и должна была п‑поступить, – призналась Горация, – но тут из г‑гостиной вышел лорд Летбридж и пригласил меня войти. П‑Пел, поначалу я ничего не п‑понимала, и думала, что это какая-то ошибка, и не хотела устраивать сцену на глазах у п‑привратника, поэтому и вошла. Только сейчас я сообразила, что это было глупо с моей стороны, п‑потому что, если об этом узнает Рул и начнет наводить с‑справки, слуги скажут, что я вошла п‑по своей воле, ведь так все и было!
– Рул не должен узнать об этом, – мрачно заявил виконт.
– Да, конечно, не должен, вот п‑почему я и послала за тобой.
– Хорри, что случилось в гостиной? Давай выкладывай!
– Это было ужасно. Он сказал, что надругается надо мной, П‑Пел, чтобы отомстить Р‑Рулу! Поэтому я сделала вид, что согласна уехать с ним, а когда он п‑повернулся ко мне спиной, я ударила его кочергой по голове и убежала.
Виконт облегченно вздохнул:
– Это все, Хорри?
– Нет, не все, – убитым голосом призналась Горация. – Когда он п‑поцеловал меня, у меня п‑порвалось платье и, хотя я п‑поняла это, только когда вернулась домой, моя брошка упала на пол. П‑Пел, теперь она у него!
– Успокойся, – заявил виконт, вставая. – Она недолго пробудет у него.
Взглянув на его лицо, на котором была написана жажда убийства, Горация испуганно воскликнула:
– Что ты собираешься делать?
– Делать? – переспросил виконт и коротко рассмеялся неприятным смехом. – Вырвать этой собаке сердце!
Горация моментально вскочила на ноги:
– П‑Пел, так нельзя! Ради всего святого, не вздумай вызвать его на д‑дуэль! Ты сам знаешь, что фехтует он лучше т‑тебя. И п‑подумай о том, какой разразится скандал! П‑Пел, ты меня п‑погубишь! Ты не можешь этого сделать!
Виконт скривился, как от зубной боли, но сел на место.
– Ты права, – сказал он. – Я не могу. Будь оно все проклято, но ведь должен же быть какой-то способ затеять с ним ссору так, чтобы ты осталась в стороне!
– Если ты вызовешь его на дуэль, все будут говорить, что это из‑за меня, п‑потому что так было и после того, как ты ранил Кросби, а я еще наделала всяких глупостей… О нет, ты не должен этого д‑делать, П‑Пел! Хватит с нас и того, что сэр Роланд уже в курсе происходящего…
– Пом! – вскричал виконт. – Надо пригласить его! Он обязательно что-нибудь придумает.
– П‑пригласить его? А где он?
– На улице, в фаэтоне. Его можно не опасаться, Хорри. Он дьявольски благоразумный малый и умеет держать язык за зубами.
– Что ж, если ты д‑думаешь, что он сможет п‑помочь нам, то зови его, – с сомнением протянула Горация. – Но только объясни ему все с самого начала, П‑Пел, ладно? П‑потому что он наверняка думает обо мне не очень хорошо.
Соответственно, когда виконт вернулся в гостиную с сэром Роландом, сей достойный муж уже был посвящен во все подробности случившегося. Он склонился над рукой Горации и принялся путано и пространно извиняться за свое вчерашнее предосудительное состояние, но виконт оборвал его:
