– Это весьма щедрое вознаграждение, Альфред. Но я не вижу, каким образом это условие уравновесит чаши весов.
– Есть еще один пункт.
– Я в этом не сомневался.
– Нужно, чтобы ты извлек кое-кого из гражданского интерфейса.
– И этот кто-то…
– Я.
05:06:01:41
После завтрака в палату вошли два врача. Их сопровождал полицейский, приставленный ко мне детективом Блэк. Во всяком случае, коп точно думал, что это врачи. Один держал чемоданчик из нержавеющей стали. Второй – трость.
– Очередные анализы? – спросил я.
– Очередные, – ответил тот, что с тростью.
Полицейский вышел из палаты. Нуэве приставил трость к кровати и сел на стул, а его партнер приступил к делу. Он аккуратно отлепил пластырь от моего носа и оценил повреждения. Изо рта у него пахло корицей.
– Очень плохо?
– Видали и похуже, – хмыкнул он. – Все починим.
И он полез в свой чемоданчик. Я посмотрел на Нуэве – тот улыбался, не размыкая губ.
– Перед уходом мы заглянем в палату Сэмюэла, – сказал я ему.
– Это лишнее. Повышает риск.
– Мне плевать. Я хочу попрощаться. Я ему обязан.
Нуэве пожал плечами. Мистер Корица снова склонился надо мной и принялся с помощью маленькой кисточки и вонючего клея по кусочку приклеивать к моему лицу латексные протезы.
– Что удалось узнать о Журдене Гармо? – спросил я Нуэве.
– Возраст: двадцать два года. Гражданство: Франция. Семейное положение: холост. Род деятельности: президент и главный исполнительный директор «Тинтагель интернэшнл». Фирма базируется в Англии и специализируется на исследовании и разработке систем безопасности и программного обеспечения.
– Что это значит?
– Это значит, что их бизнес – война.
– Война?
– Сражаешься и завоевываешь.
– Большой бизнес.
– И самый доходный, Альфред.
– Сиди тихо, – одернул меня мистер Корица. – Сейчас смотри в потолок и не двигайся. Я должен заняться глазами.
– К его наряду больше пойдет лавандовый, – заметил Нуэве.
Корица закатил глаза:
– Я что, учу тебя убивать?
Нуэве пожал плечами.
– Он часто пожимает плечами, – сказал я Корице.
– Европеец, – ответил тот. – Они там все пресыщенные. Закрой глаза.
– Совет директоров «Тинтагель» выбрал его президентом после безвременной кончины нашего общего друга мсье Могара, – продолжил Нуэве. – До этого он обучался в Пражском университете.
– Почему сверхбогатая транснациональная компания выбрала себе в руководители двадцатидвухлетнего студента? – спросил я.
– Смотри, – подал голос гример, – сейчас он пожмет плечами.
Нуэве не шелохнулся.
– Сдержался усилием воли, – сказал Корица и вытащил из чемоданчика седой парик.
– Не понимаю, зачем мне быть таким старым.
– А кого ты чаще встречаешь в больницах? А? Какова демография?
Корица натянул парик мне на голову и принялся заталкивать под него волосы, потом тихо присвистнул и сообщил:
– Послушай, малец, мне нравится твоя прическа, особенно эта седина – такой постмодерновый шик. Но нам придется тебя обрить.
– Не трогайте волосы, – сказал я.
– Тогда я тебя просто забинтую, как при травме головы. В парике сплошные бугры.
– Где сейчас Журден Гармо? – спросил я Нуэве.
– В Пенсильвании.
– В Пенсильвании?
– Два дня назад вылетел в Харрисберг. Там взял напрокат машину и отправился в деревушку под названием Сведберг.
В голове что-то щелкнуло, но я не понял, почему это название вдруг показалось знакомым.
– Что понадобилось французу, главе английской компании, в какой-то пенсильванской деревушке? – удивился я вслух.
– Вот сейчас, – сказал Корица.
Нуэве пожал плечами.
– Может, это не жест, а тик, – предположил Корица.
– Скорее, манера, – уточнил Нуэве.
– Ты хочешь сказать – манерность, – поправил тот.
Нуэве пожал плечами.
Корица еще раз рывком натянул парик мне на уши и начал взбивать кончиками пальцев слежавшиеся седые пряди.
– Наверное, следовало выбрать парик потемнее. Из-за твоих волос его слишком уж распирает. И цвет… Ты похож на ватную палочку. Ладно. Дело сделано. Остались только губы.
– Не надо красить мне губы, – запротестовал я.
– Надо. Если не покрашу, люди обратят внимание на волосы. А нам не нужно, чтобы они обратили внимание на волосы.
– Зачем старушке-пациентке красить губы.
– Она выписывается, Кропп. Из южной больницы, черт побери! А теперь сделай губки бантиком, будто хочешь меня поцеловать.
– Чего хочу?
– Поцеловать! Чмокнуть!
– Альфред, притворись, что собрался насвистеть веселый мотивчик, – предложил Нуэве.
Я выпятил губы и отвел глаза, чтобы не встречаться взглядом с Корицей, пока он мажет меня помадой.
– Ну вот, последний штрих, и картина готова! – удовлетворенно констатировал гример.
– Слишком красные, – заметил Нуэве.
Мистер Корица проигнорировал его реплику и поднес мне зеркальце:
– Ну? Что скажешь?
– Скажу, что стал похож на мою бабушку.
– На бабушку! Блестяще! А теперь вылезай из постели. Надо тебя одеть.
Корица достал из чемоданчика лиловое платье в цветочек и разложил его в изножье.
– А нельзя просто прикрыть меня одеялом?
– Можно, – согласился Нуэве. – Но при пересадке в машину могут возникнуть сложности.
Я вздохнул. Гример повернулся ко мне спиной, а Нуэве закрыл глаза и запрокинул голову. Я натянул платье и попросил Корицу застегнуть молнию. Он почему-то засмеялся.
– Ты прекрасна, бабуля Кропп, – сказал Корица. – О, подожди-ка. Чуть не забыл.
Он достал из пакета белые ортопедические туфли на резиновой подошве.
– Ну нет, – возразил Нуэве. – Это не пойдет. Она должна быть в туфлях на каблуке.
– У нее, по идее, шишки на больших пальцах, – парировал Корица. – И вдруг ему придется бежать? Хочешь, чтобы он ковылял в лодочках? Да, последний штрих. Что, уже наносил? Значит, это был предпоследний.
Корица достал из чемоданчика платок и накинул его мне на плечи. Потом отступил на шаг полюбоваться своей работой.
