– Череп?
– Тринадцатый Череп. Слышали?
– Господи, да откуда?
– Вы работали на шишку, главу Священного ордена. Что-то могло всплыть.
Мистер Нидлмайер смотрел на меня пустыми глазами. В последнее время так делали слишком многие.
– Вся история наверняка как-то связана с рыцарями, – продолжил я. – Откуда еще знать Журдену об этом Черепе?
– Альфред, я ничего не знаю ни о каких черепах.
– Понятно. Что ж, как говорит Эбби, сейчас это уже не имеет значения. Как и София.
Нидлмайер совсем растерялся.
– София? Что за София?
– Призрак из прошлого. – Я тяжело вздохнул. – И больше ничего.
– Да. Ничего, – дрожащим голосом повторил за мной Нидлмайер.
Я пошел к двери.
– Постой, Альфред! Чуть не забыл. Есть еще кое-что.
Я обернулся и увидел у него в руке черный меч.
– А с ним что делать? – спросил Нидлмайер.
Это был меч Беннасио, оружие последнего рыцаря на земле. В шато во Франции я поклялся на нем Небесам. Если я откажусь от меча сейчас, не будет ли это значить, что я отвернулся еще от кого-то – от того, кто называл меня любимым?
– Это не бегство, – сдавленным голосом сказал я. – Я не пытаюсь спасти собственную шкуру. Дело не в этом. Все совершенно не так.
– Альфред, я не понимаю. Ты его не возьмешь?
Это он о мече спросил.
– Для них все закончилось, мистер Нидлмайер. Время рыцарей прошло, а если все-таки не прошло, то рыцарей точно больше нет. – Я с трудом сглотнул. Призраки из прошлого! Разве не все вокруг – призраки из прошлого? – Вы его лучше расплавьте или разломайте и выбросьте в море.
Нидлмайер кивнул, но потом сказал:
– И все же я лучше спрячу его в укромном месте. Вдруг пригодится.
Больше не пригодится. Мистер Нидлмайер об этом не знал, но через несколько часов Альфред Кропп умрет.
05:01:54:11
Спустя пятнадцать минут я был на высоте две тысячи футов над Ноксвиллом и поднимался все выше. Глядя в окно на зимний пейзаж в бурых тонах и широкую, петляющую в предгорьях ленту реки Теннесси, я понимал, что больше никогда всего этого не увижу.
Эшли сидела рядом.
– О чем задумался, Альфред? – спросила она.
– Гадаю, с какой стати ты решила вернуться в АМПНА.
Я посмотрел на Эшли. Она была лучше некуда, такая типичная американская красотка – блондинка с голубыми глазами, правильным носиком и белоснежными зубами.
Эшли отвернулась:
– Меня попросили.
– И ты согласилась. Так просто?
– Они сказали, что им нужен координатор по извлечению.
– Это такое теплое местечко или дело в другом?
Эшли рассмеялась:
– Я отказалась, но они добавили, что это ради тебя.
– Ты вернулась из-за меня?
Эшли коснулась моей руки:
– Они рассказали мне о том, что случилось с Печатями. На что ты пошел ради того, чтобы вернуть их. После этого я просто не смогла им отказать. Я знаю, насколько это тяжело… уйти.
– Да? Неужели? Ты просто возвращаешься туда, где был до того, как попал в АМПНА. Что особенного?
– Я устала. Это трудно, Альфред. После того, что я повидала… узнав такое… вернуться в штатский интерфейс, как будто ничего не было, хотя было все. Ты ведь чувствуешь… не знаю, как выразить… Вроде вернулась, и тем не менее смотришь на все как бы со стороны. И куда ни пойдешь, везде глядишь на людей и думаешь о том, чего они не знают. О том, что было бы, узнай они то, что им недоступно. О том, чего они не хотят знать.
– Я прекрасно тебя понимаю, – согласился я. – Со мной творится то же самое.
Высота пять тысяч. Федеральное шоссе, как змея, извивалось между черно-белыми холмами. По этой же дороге мы с Беннасио ехали на север в поход за Священным Мечом.
– «Контора – навсегда» – вот девиз, с которым сразу же знакомят новичков, – продолжила Эшли. – Это не значит, что АМПНА будет существовать вечно. Ничто не вечно. Но то, что произошло с тобой в Конторе, сохранится навсегда. Вот в чем дело. То, что с тобой делает Контора, уже никогда не изменить.
– Таков жребий.
– Что?
– Жребий. Ну, судьба. Удел. То, что нельзя изменить. И не важно, что ты об этом думаешь. Правильно, неправильно, справедливо, несправедливо. Выбора нет. Но меня на это не купишь. Я не куплюсь. У меня все еще есть выбор.
Я перестал смотреть в окно и, когда повернулся к Эшли, увидел, что она глядит со странным выражением, как будто ей меня жаль.
– А куда именно мы летим? – спросил я.
– В Кэмп Эхо. На базу Конторы в Канаде.
– А ты знаешь, где я в итоге закончу?
Эшли покачала головой.
– Это как понимать? Ты не знаешь или знаешь, но не можешь сказать?
– Я не знаю. Мы сузили выбор до двух вариантов.
– А можно выразить пожелания? – (Эшли кивнула.) – Отлично. Я не хочу пасти коз где-нибудь в Парагвае.
Эшли рассмеялась и снова встряхнула головой. Когда она так делала, ее золотистые волосы, как светлый капюшон, повторяли движение головы, но на долю секунды позже. Получалось, что капюшон покачивается из стороны в сторону.
– Страну я назвал наугад. Понятия не имею, пасут ли в Парагвае коз. Я не собираюсь указывать вам, как работать. Ты координатор и все такое. Но будь у меня выбор, я предпочел бы остаться в Америке. Ведь главное – затеряться?
Эбби с Нуэве сидели напротив нас ближе к кабине пилота. Они чуть ли не прижалисьдруг к другу и, судя по интонациям, ожесточенно спорили.
– Да, это главное, – согласилась Эшли.
– И как далеко вы зайдете? Это же типа программы защиты свидетелей в расширенной версии, а у вас в АМПНА есть всякие суперсекретные технологии, а-ля Джеймс Бонд. Я к чему клоню – вы сотрете мои воспоминания? Вы можете оставить меня без прошлого?
– Никто не в силах лишить тебя воспоминаний, Альфред. Даже АМПНА.
Я немного подумал и снова посмотрел в окно. Мы вошли в облака, и земли уже не было видно.
– Это плохо, – проговорил я. – Очень плохо.
Эшли достала из-под кресла лэптоп и, пока он загружался, попыталась объяснить:
– Извлечение альфа-уровня делается раз и навсегда. ИАУ – это навсегда, Альфред. Ты исчезнешь и больше уже не станешь собой. У тебя будет новое имя, новое прошлое, даже лицо будет новым. Этот процесс иногда еще называют Протоколом «Феникс». Ты, образно говоря, сгораешь и возрождаешься в обновленном варианте. Надеюсь, у тебя хорошая память, потому что тебе придется запомнить довольно много. Мы буквально вылепим из тебя нового человека. Перепрограммируем так, чтобы ты и сам воспринимал себя другим.
