Перси миновал буйки — один за другим. Чайки кричали как оглашенные, словно это были национальные соревнования по плаванию. Я было собрался стянуть с себя брюки и тоже прыгнуть в воду. Но, отвернувшись от моря, понял, что ничего не вижу: перед глазами мелькали солнечные блики.
А когда они наконец потухли, я увидел Пию. Она спускалась к берегу, возвращаясь из магазина. На ней было желтое платье с красным поясом, а в руках — авоська с полотенцем. Ветер прилеплял ее юбку к ногам. Пия шла легко, словно танцуя, и волосы ее раскачивались в такт.
Я поспешил втянуть живот, чтобы казаться стройнее.
— Привет, — сказал я, когда она подошла поближе.
— Ты уже здесь? — удивилась она.
— Да.
— Надеюсь, не станешь сегодня рассказывать свои анекдоты?
— Нет. Я их утопил.
И тут меня словно прорвало: я стал болтать без умолку. Про то, что моему брату угодили стрелой в задницу. Что у нее шикарное платье. Что дедушка вчера целый час ругался на чертов камень. Я говорил и говорил, потому что мне нравилось смотреть, как она слушает. А еще — чтобы не дать ей заговорить о Перси. Но едва я сделал паузу, она спросила:
— А куда ты Перси подевал?
— Он плавать учится, — ответил я. — Я его тренирую.
Пия обвела взглядом бухту.
— Где?
Тут я обернулся и посмотрел на море.
Я увидел, как сверкающие на солнце волны ударяются в борта лодок у причала. Заметил парочку крохалей — они то ныряли, то вновь появлялись на поверхности. Но куда, черт побери, подевался Перси? Наконец я его разглядел: гагачье перо виднелось далеко-далеко, и направлялось оно в открытое море — туда, где высоченные волны.
— Черт! — простонал я. — Как же я не уследил!
— Где он? — спросила Пия.
— На пути к Аландским островам, — сказал я.
И припустил со всех ног. Перемахнул через ручей, кишевший пиявками. Промчался мимо лодок.
— Я сейчас, подожди!
На бегу я схватил багор, висевший под крышей лодочного сарая. На краю каменного пирса лежало скользкое бревно. Я встал на него и вытянулся как можно дальше, чтобы подцепить ремешок пробкового пояса и подтянуть к себе Перси, который продолжал плыть, не поворачивая головы. Но, как я ни старался, мне не удалось его отловить. Вцепившись в камеру, он скользил прочь.
— Не волнуйся! — крикнул я. — Я всё устрою.
— Ну как, у меня получается? — крикнул он в ответ. Но тут его подхватило большой серой волной.
Я не сразу нашел ялик с веслами, чтобы отправиться за ним вдогонку. Тем временем Перси уже выплыл на середину бухты. Прямо на него шла большая русская баржа с ржавым штевнем.
— Осторожно! — крикнул я.
Но разве он мог меня услышать? Я видел, что баржа не сменила курс и идет прямо на него. А потом потерял его из виду — до тех пор, пока баржа не проплыла мимо и мой ялик не закачался на волнах.
Когда я подплыл к Перси, он совсем выбился из сил и даже не смог забраться в лодку. Пришлось взять его на буксир. К этому времени на берег подоспел Классе. Он стоял рядом с Пией. Втроем мы вытащили Перси на причал. Он лежал и тяжело дышал, словно камбала на берегу.
— Какого лешего тебя туда понесло? — спросил я.
— Я просто не мог повернуть назад, камера-то всё время была впереди, — объяснил он. — Ну, как я работал ногами?
— Отлично, — похвалил я.
— Здорово, — сказал он и выплюнул немного воды. — Но в следующий раз не будем тренироваться так долго.
Губы у него посинели, он дрожал так, что зуб на зуб не попадал.
— Еще друг называется! — с укором сказала мне Пия. — Как же ты оставил его одного, если он плавать не умеет? Он ведь мог утонуть!
Она наклонилась и положила ладонь Перси на лоб.
— Да он совсем замерз! Надо его согреть.
Пия держалась как настоящая медсестра. Она достала розовое полотенце — то самое, которое не так давно клала мне на лицо. В тот раз у меня от радости и от ее запаха голова пошла кругом. Теперь она накрыла полотенцем Перси и принялась растирать ему руки и грудь, чтобы он поскорее согрелся.
— Вот так, — приговаривала она. — Вот так. Сейчас ты у меня согреешься.
— Да ни к чему всё это, — буркнул я.
Мне не нравилось, что она стоит на коленях перед Перси и растирает его полотенцем.
— Помолчи, ты его едва не угробил! — огрызнулась она.
И зыркнула на меня так, словно я был хладнокровным убийцей.
— А кто дотащил его до берега? — попробовал я оправдаться.
Тут Перси стянул с себя полотенце.
— Хватит причитать! Я вроде еще жив! Пошли домой, поиграем во что-нибудь, как в детстве. Ты с нами, Классе?
— Ага, — согласился Классе.
И мы побрели к дому, а Пия принялась сворачивать свое полотенце, словно это была драгоценность какая.
— Придете на танцы в субботу? — спросила она.
— Посмотрим, — ответил Счастливое Облако.
Вообще в тот день нам было не до детских забав.
Сперва Классе угостил нас всех «Честерфилдом» за елкой. Это просто необходимо, если человек едва не утонул, объяснил он. А потом мы решили показать ему нашу недостроенную хижину.
Когда мы туда пришли, то обнаружили там дедушку. У него выдалась свободная минутка, и он пришел поставить нам окно. Он уже успел выпилить большое отверстие в стене и вырезать стекло по размеру.
— Явились — не запылились, — проворчал дедушка. — Я тут за вас дом строю. Ну-ка, присоединяйтесь!
Мы так и сделали. Установили раму и привинтили петли. Потом вставили окно и выглянули из него — для проверки. Вид был как на картине. Залив сверкал в полуденном солнце, а на воде качались две рыбацкие лодки.
— Красотища! — похвалил Классе.
— Да, скоро это можно будет назвать домом, — сказал дедушка.
— Когда всё будет готово, купим хрустальную люстру и радиолу, — пошутил Перси.
— И персидский ковер, — подхватил я, — как у нас дома.
— Ну, идей вам не занимать, — усмехнулся дедушка. — Поживем — увидим. А теперь, поди, и обедать пора.
Он посмотрел на золотые часы на цепочке, которые достал из нагрудного кармана, довольно хмыкнул и надел пиджак и шляпу, висевшие на сучке сосны. Дед уже собрался отправиться в обратный путь, но вдруг словно окаменел.
— Ах вы негодники! — заорал он, увидев, как пара ворон кружит над только что созревшей вишней. Схватил камень и со всей силы швырнул его в птиц. Это был отличный бросок. Но вороны в вышине только рассмеялись.
Дедушка на этом не успокоился.
