— Тихо! Сейчас скажут о Восточной Швеции! — кричал он.
В разгар непрекращающегося пониженного давления в дверь постучал Классе. Он немного похудел, а в остальном был такой же, как всегда.
— Вот я и вернулся, — объявил он. — Слышал в поселке, что Пия дала тебе от ворот поворот.
— Это что, уже всем известно? — простонал я. Похоже, вся Швеция надо мной потешается!
— Вроде бы, — сказал Классе. — Вот, держи — может, они тебе пригодятся.
Он протянул мне картонную коробку, завернутую в подарочную бумагу. Там лежала его коллекция мертвых жуков.
— Папа не желает больше держать их в доме, — объяснил он. — Я подумал, вдруг ты обрадуешься. Ими можно играть в войну.
Мы расставили наши армии на полу в кормовом салоне. У Классе была эскадрилья из майских жуков, божьих коровок и ягодных клопов. У Перси — флотилия из жуков-плавунцов, водомерок и водяных блох. А генерал Старк построил свои сухопутные войска: жужелиц, мертвоедов, черноусых могильщиков и жука-носорога.
— Ну как, хвойные иголки вкусные? — поинтересовался Перси.
— Да ничего особенного, — ответил Классе. — Жареные мухи похуже. А не осталось у вас кусочка того тигрового кекса?
— He-а, всё съели, — сказал я. — Но могу предложить что-нибудь другое.
Я принес ему вареной колбасы.
Теперь можно было начинать войну. Навозные жуки поднялись в воздух и стали сбрасывать бомбы из камешков. Ягодные клопы-истребители скосили всех моих мертвоедов, так что черноусым могильщикам привалило работы. Жук-носорог напоролся на мину, и его разорвало в клочья. Вскоре пол был усыпан сломанными лапками, оторванными крыльями и раздавленными телами.
Печальная картина. Генерал Старк потерпел поражение.
— Да что с тобой такое? — спросил Классе.
— Сам знаешь.
Потом мы сели играть в старые настольные игры — те, что хранились на случай дождя в ящике комода: «Микадо» и «Людо». И даже игра «Спасение утопающих» меня не спасла — я все время проигрывал. Мои мысли блуждали где-то в стороне.
И от них мне веселее не становилось.
— У тебе что, мозги размокли, Уффе? — удивился Классе.
— Наверное.
— Тогда я зайду, когда ты поправишься. Мне пора домой — подкрепиться еще разок. После похода мне постоянно хочется есть. Проводите меня до поселка?
— Нет, — сказал я.
В поселке я был осмеян на веки вечные. Ноги моей там больше не будет. Бог специально мне это подстроил.
Да и не только мне.
Когда Классе ушел, я стал искать подтверждение в Библии. Там Бог вот так же подстраивал людям всякие испытания. И нашел. В Ветхом Завете оказалось полным-полно таких историй.
— Вот, например, эта, посмотри! — я показал Перси картину «Гибель войска фараона в Красном море», на которой солдаты и лошади тонут в огромных волнах. Потом мы еще поразглядывали изображение Всемирного потопа. А дождь тем временем стучал по крыше, журчал в водосточных трубах и бежал ручьями по оконным стеклам.
— А он лихой парень, этот Бог! — сказал Перси.
— И обожает лить воду на свои создания, — буркнул я.
Но тут явился папа и сказал, что хочет отдохнуть после обеда.
Мы пошли на улицу и принялись спасать червяков и улиток. Чтобы они не утонули, мы складывали их в деревянный ящик, где дедушка хранил свои обувные щетки: вынули банки с кремом и запустили туда всю эту мелочь. Потом вынесли ящик на балкон — повыше, чтобы вода не добралась.
«Ковчег Уффе и Перси» — написали мы сбоку.
— Они нам еще спасибо скажут, — радовался Перси.
— Ага, и упомянут нас в «Первой книге Улиток», — сказал я.
Гроза разразилась после обеда. Хотя напольные часы показывали всего пять, в доме стало совсем темно. Но бабушка не позволяла нам зажечь лампы — она считала, что электричество притягивает молнию.
— Пустое суеверие! — заявил папа. — Этому нет никаких доказательств.
Но зажечь свет нам все равно не разрешили.
А маме, которая готовила ужин, было велено не петь в кухне.
— Господи, уж не думаете ли вы, что мое пение притягивает молнии? — рассердилась мама.
— Никогда нельзя знать наверняка, — ответила бабушка.
Мама хмыкнула и стала напевать себе под нос песенку «Тучки дождевые».
Бабушка боялась грозы. С самого детства. С тех пор, как однажды шаровая молния, словно пылающий клубок, влетела к ним в дом, сделала пару кругов над обеденным столом, опалила хвост кошке и выскользнула наружу — так же внезапно, как и появилась.
— Представляете — просто страх! — вспоминала бабушка.
Она сидела на диване, сжав руки, и, казалось, еще больше постарела — даже морщин прибавилось. А где-то там внутри за всеми морщинками пряталась испуганная девочка, в глазах которой отражался шипящий огненный шар. Папа присел рядом. Положил руку бабушке на колено, чтобы ей было не так одиноко, и попытался объяснить всё про электричество, электроны, разряды и громоотводы.
— А ты, Ульф, знаешь, кто изобрел громоотвод? — спросил он меня.
— Франклин Рузвельт.
Конечно, я знал правильный ответ, просто захотел пошутить. Но никто не рассмеялся.
— Бенджамин Франклин, — поправил меня папа. — На крыше школы есть громоотвод, так что тебе, мама, нечего бояться.
Папа надеялся, что научные сведения помогут бабушке успокоиться.
Но ошибался.
— А кухонная дверь надежно заперта, Курт? — встревожилась бабушка.
— Мама, ты уже два раза спрашивала. Ничего нашей крыше не сделается. Гроза далеко.
— Но она приближается, — вставил я. — Я уже успеваю досчитать до десяти.
Я считал, сколько времени проходит между вспышкой молнии и разрядом грома — если это делать всё время в одном и том же темпе, можно определить, как далеко опасность.
Я старался считать помедленнее, чтобы напугать бабушку.
Мы с братом всегда так делали. Но теперь он вырос, и на грозу ему было наплевать. Он лежал на кровати и при свете фонарика читал комиксы.
А мы с Перси несли вахту у окна. Вот еще раз блеснуло, но уже слабее.
— Смотри, бабушка, какая молния! — крикнул я.
Я стал считать медленно-медленно, так что успел досчитать лишь до пяти.
— Теперь гроза всего в пяти километрах!
Не знаю, почему мне так нравилось пугать бабушку. Может, потому, что она обычно была такая спокойная. Погруженная в свой собственный мир, она сидела на стуле у окна и казалась тихой и недоступной в мягком облаке сигаретного дыма. А сегодня, когда самому было тошно, мне словно легче становилось, когда я пугал бабушку.
