Эрика приходила в ужас каждый раз, когда видела, насколько у этих детей отсутствует уважение по отношению к людям. Они обращались с домашними рабами, как с дрессированными обезьянами. В доме ван Драгов существовала традиция: каждый ребенок, которому исполнялось пять лет, получал в качестве подарка ко дню рождения личного маленького раба. Этот ребенок-раб был на два или три года старше, чем его новый хозяин, и обязан был служить ему в любое время, не проявляя собственной воли и желаний. Ведь только так, заявил хозяин дома Эрнст ван Драг, когда Эрика обратилась к нему с вопросом по поводу такого обычая, дети смогут научиться правильному обращению с подчиненными и сами воспитают себе надежных и преданных домашних слуг.
Эрика снова и снова раздумывала над тем, как ей взять под контроль эту ораву. В конце концов ей помог случай.
Однажды с утра, когда Эрика хотела приступить к выполнению обязанностей домашней воспитательницы и попыталась усадить за стол всех шестерых детей, она в соседней комнате случайно застала Харма, который дразнил маленького Райнера, наверное, надеясь на то, что им удастся избежать надоедливого урока, если ребенок Эрики будет кричать. Эрика увидела, как восьмилетний мальчик так больно дернул маленького Райнера за ручку, что грудной ребенок вздрогнул от боли и закричал. У нее перед глазами повисла красная пелена. Накопившаяся в ней за последние недели ярость разрядилась, как взрыв, при виде того, как мучают ее сына. Эрика схватила Харма за плечи, развернула его и изо всей силы влепила ему звонкую пощечину. Прежде чем ребенок смог отреагировать, она наклонилась к нему так, что ее лицо очутилось прямо перед расширенными от страха глазами мальчика.
– Если я еще хотя бы раз, – угрожающим тоном произнесла она, – увижу тебя за этим занятием, я расскажу обо всем твоему отцу, а потом… да бережет тебя Бог. Ты почувствуешь, что будет, когда он узнает, что вы не выполняете его требований.
Из глаз мальчика покатились слезы. У Эрики тут же появилось чувство вины из‑за того, что она так грубо обошлась с ним. Харм проскользнул мимо нее из комнаты. Пока Эрика успокаивала Райнера, она слышала, как Харм поспешно усмирял своих братьев и как они послушно уселись за стол. Ее приступ гнева явно внушил детям уважение.
Эрика надеялась, что Харм ничего не расскажет родителям об этом случае. Она чувствовала себя не в своей тарелке и не знала, как ей самой к этому относиться. Однако реакция Харма на ее угрозу неожиданно открыла перед ней новые возможности в обращении с детьми. К Эрнсту ван Драгу дети испытывали большое уважение, и Эрика решила использовать это в своих целях.
Конечно, ей было бы приятнее, если бы дети самостоятельно проявляли необходимое уважение к ней и вообще ко всем взрослым людям. Но уж если не получается по-другому, пусть будет хотя бы так. Одного намека на то, что об их проделках станет известно отцу, хватало, чтобы заставить детей хотя бы на короткое время превращаться в маленьких ангелочков. Наконец-то у Эрики появилось ощущение, что она владеет ситуацией.
Даже Фрида ван Драг произнесла несколько хвалебных слов, когда через несколько дней заметила, что утренние громкие крики и возня в доме поутихли. Хозяйка дома между тем уже носила перед собой внушительных размеров живот, ведь до родов оставалось всего несколько недель. Постоянно окруженная двумя личными рабынями, она сполна предавалась страданиям беременных и приказывала то искупать себя, то вытереть полотенцами, то покормить, то уложить поудобнее, чтобы после короткого перерыва снова призвать рабынь себе на помощь. Эрика заподозрила, что беременность для Фриды ван Драг была ничем иным, как средством для достижения цели – во-первых, она была в центре внимания, а во-вторых, ей не надо было заниматься детьми. Последние два десятилетия Фрида, несмотря на двенадцать беременностей, вела не самую тяжелую жизнь.
О том, что эти многочисленные беременности имели еще одну причину, Эрика в то время еще не догадывалась.
На плантации Бель Авенир вместе с чернокожими рабами трудилась группа немецких лесорубов, выполнявших обязанности бригадиров и руководивших рабами, которые выполняли работы на лесных участках. В то время как мужчины основную часть недели проводили где-то глубоко в лесах, откуда сплавляли дерево прямо по каналам и рекам в направлении города, женщины сидели дома на плантации и заботились о домашнем хозяйстве, огородах и детях.
Когда Эрика в первый раз увидела дома немцев, которые, словно в маленькой деревне, сгруппировались вокруг центральной площади, ей пришлось бороться со слезами – так сильно это напомнило родину. Правда, лесорубы были родом из Шварцвальда и говорили на грубом диалекте, но уже одни деревянные домики с резными ставнями и цветами, стоявшими на подоконниках, вызвали у Эрики такие воспоминания об отечестве, что у нее на миг перехватило дыхание. Ей вспомнилась прежняя жизнь в Германии, под защитой общины, вместе с Райнгардом…
Пять жен бригадиров начали свою жизнь на чужбине, выбившись из отчаянной бедности, и изо всех сил старались извлечь из нового положения максимальную пользу. И поскольку здесь им, очевидно, и вправду жилось намного лучше, чем раньше в далекой Европе, от них редко можно было услышать жалобы. Они с большим рвением обрабатывали небольшие участки земли, которые выделил в их распоряжение хозяин плантации, и каждый день благодарили Бога за то, что он привел их на эту богатую землю.
После разговоров с женщинами отношение Эрики к новой родине постепенно стало меняться. Пусть даже Суринам поставил ее перед тяжелым испытанием, раньше ей жилось не так уж плохо. А эти женщины уже познали гораздо больше горя и нужды. Они рассказывали Эрике о бедности, голоде и лишениях, которые им пришлось перенести. По сравнению с этим лихорадка, жара и тропические ливни в их глазах были такими мелочами, которые легко можно было пережить. С такой точки зрения Эрика до сих пор не рассматривала ситуацию, в которой оказалась. Она надеялась, что за несколько недель заработает достаточно денег, чтобы продолжить поиски Райнгарда в хинтерланде. Но разрешат ли ван Драги ей уехать? Эрика еще не думала об этом. И куда ей ехать дальше, еще не знала.
Эрика была уверена, что уж как-нибудь это выяснит. А пока что она была счастлива, что добралась хотя бы сюда. Она уже давно не чувствовала себя так близко к мужу.
Однако и в Бель Авенире горе и радость находились гораздо ближе, чем предполагала Эрика.
Глава 3
Ссора, случившаяся за ужином между Мартиной и Карлом, была внезапно прервана, когда Айку жестом показал, что прибыл гость. Сердце Юлии слегка подпрыгнуло, но она постаралась, чтобы в такой напряженной обстановке по ее виду никто ни о чем не догадался. Господин Риард? Сколько же недель пришлось ей ждать, чтобы снова его увидеть?
Какой чудесный повод отвлечься от бесконечного спора по поводу подготовки к свадьбе! Мартина в очередной раз нажаловалась на Юлию: ей казалось, что организация свадьбы продвигается недостаточно быстро, и она снова захотела привлечь к этому свою тетку, но Карл опять запретил ей это самым строгим образом. Юлия не чувствовала за собой вины, в конце концов, именно Мартина была особой, которая пресекала все попытки наладить с ней общение. За это время придирки падчерицы стали отскакивать от Юлии, как капли летнего дождя: стоит ли обращать внимание на избалованную и невоспитанную девушку? Питер решил вступиться за свою будущую супругу, чем еще больше разозлил Карла.
