— Ага. Старая добрая Марианн. Роется по углам, подслушивает мои разговоры, а потом убегает к себе в комнату и крутит «Быструю машину» Трейси Чепмена.
— Но только до начала тихого часа, — уточнила я, и мы оба рассмеялись. В конце концов я начала расслабляться. «Ты стоишь в своей спальне с великолепным мужчиной, который невероятно пахнет», — напомнила я себе.
Секунду спустя Эд начал сверлить меня изучающим взглядом, словно собрался ставить диагноз.
— Хочешь приготовить со мной соус? — наконец спросил он.
— Соус? — повторила я.
— Ага. Ты хоть ела с тех пор, как приехала?
— Н-нет… А что за соус?
— Да какой угодно. Я думал об обычном, томатном.
— Мне никогда раньше не приходилось готовить соус. Он же продается в упаковках. В магазине. Но, наверное… было бы интересно, — медленно произнесла я.
— Вот и поймешь, что упустила, — сказал Эд, и я последовала за ним из комнаты в холл, а потом в кухню. Когда мы оставили позади тушу жуткого оранжевого дивана, прошли вращающуюся дверь и оказались в тепле кухни, я поняла, что Эд появился как нельзя кстати. Возможно, действительно есть Бог, который, как говорит Бен, не вкладывает камни в руки детей, протянутые за хлебом. Он дает хлеб, соус и привлекательного мужчину, который умеет готовить.
Итак, мы принялись за соус. Точнее, я смотрела, как Эд его готовит, смотрела, как его мускулистые руки круговыми движениями вытирают стол, прежде чем выложить на него необходимые продукты: чеснок, лук, мятые помидоры, зелень и специи, мед и даже шоколад. Я поняла, что у меня слюнки текут, — от вида еды и, возможно, от самого Эда.
— А где ты научился готовить? — спросила я, рыская в поисках не замеченной Марианн морковки, пока Эд уверенно нарезал кубиками лук возле зажженной свечи, которая, по его словам, позволяет сберечь глаза от едкого сока.
— Сам себя заставил. Моя мама ужасно готовит, а я люблю поесть, поэтому и решил, что для здоровья лучше и дешевле научиться самому, — объяснил он, шмыгая носом и тыльной стороной ладони убирая волосы с глаз. Лук был таким едким, что у меня тоже защипало глаза, хотя я была в стороне от стола.
— А моя мама прекрасно готовила, — сказала я. — Каждое воскресенье она пекла домашний хлеб. Лучше всего у нее получались йоркширский пудинг и картофельное пюре. Мне незачем было учиться готовить.
— Это ничего. Я могу научить тебя, — заявил Эд. — Это как лабораторный эксперимент.
— А чем занимается твоя мама? — спросила я.
— В смысле профессии? Уволенная учительница гимнастики.
— О, — произнесла я, глядя, как он высыпает лук в сковородку с оливковым маслом.
— Твоя мама была врачом, верно? — уточнил он, помешивая золотистый лук деревянной ложкой.
— Да, а что?
— Ты так вежливо отреагировала на «учительницу гимнастики».
— Просто вспомнила, как ненавидела доджболл
[25]
. Помню, как я стояла, прикрывая руками свою только начавшую появляться грудь, и получала мячом по голове, — сказала я. Непонятно почему, но я вдруг снова почувствовала себя семиклассницей. Наверное, Эд как-то умудрялся влиять на меня, и я нервничала, словно тринадцатилетняя девочка.
— А что случилось, когда ты уехал из Мэриленда? — спросила я, наблюдая, как он крошит чеснок с помощью штуковины, которая похожа на орудие пытки, но называется почему-то «чеснокодавилка».
Одной рукой помешивая в сковородке лук и добавленный к нему чеснок, Эд засунул вторую руку в карман своих модных джинсов и выдал мне краткое изложение всех событий, которые произошли за те двадцать лет, что я его не видела. Из Мэриленда его семья переехала в Маренго, штат Айова, в маленький городок посреди прерий, где его отец работал в сельскохозяйственной компании. Когда Эду исполнилось пятнадцать, они переехали в Де-Мойн.
Эд женился на своей школьной подруге — они были Королем и Королевой выпускного бала, конечно же. Чуть позже они уехали из штата Айова, и Эд бросил учебу и занялся музыкой.
— Так ты поступил в колледж, но так и не закончил его? — спросила я. — Собираешься добиться славы?
Он рассмеялся.
— Нет. Мне на это наплевать. Все дело в самой музыке.
— А, — с умным видом ответила я.
Эд хмыкнул и высыпал в кастрюлю мелко нарезанные помидоры.
— Странно это слышать? Ну то, что я не закончил колледж?
— Вообще-то да, — призналась я. — Если ты поступил и хорошо учился… Я считаю, что образование — это важно.
— Ты считаешь, что существует лишь один вид образования. — Его слова прозвучали не как вопрос, а как утверждение.
Я вспомнила, что сказала мне Алисия: «Эд может преподать тебе пару уроков» — и возразила:
— Нет, я считаю, что есть несколько видов образования.
— Да? И какие же? — осведомился Эд, облизывая деревянную ложку.
— Ну, такие, например, как… школа жизни… И школа жестоких ударов судьбы.
Последние слова заставили Эда расхохотаться.
— Расскажи о себе, — попросил он. — Ты уже знала, что станешь врачом, когда была в классе миссис Сэндлер?
— Наверное, да. Я всегда боялась смерти, с самого раннего детства. И у меня было глупое убеждение, что если я стану врачом, то получу… какое-то оружие против нее. — Я помахала рукой, изображая саблю, и добавила: — Чтобы уничтожить… все плохое.
— Как Беовульф, — сказал Эд.
— Ага. Или как Джедай. Поэтому, когда я сдала документы в университет Мэриленда и меня не взяли, я почувствовала, что сам магистр Йода говорит мне, что я недостаточно хороша для этого. Я почти видела этого маленького морщинистого зеленого инопланетянина, который протягивает мне руку и говорит: «Холли, не все должны силу использовать». И когда я наконец получила приглашение от них, я пошла учиться только потому, что сначала они признали меня непригодной. Но мне нужен был меч, это мое призвание. — Я почувствовала, что у меня запершило в горле. — А теперь, конечно, я просто хочу помогать людям, — прокашлявшись, сказала я.
Эд, похоже, все еще смеялся надо мной, поэтому я спросила:
— Что?..
— Прости. Но ты так благоговейно произнесла «сам Йода»…
Приготовленный Эдом соус был самым вкусным из тех, что мне доводилось есть. Мы сидели в кухне, при зажженной свече, и ели спагетти из одной тарелки, потому что все остальные были грязными. Я чувствовала себя персонажем мультика «Леди и Бродяга».
— А что с твоим братом? Он тоже доктор? — поинтересовался Эд, ловко наматывая спагетти на вилку. Я не могла не отметить про себя, какие чистые у него ногти и как ухоженно выглядят его руки.
— Мой брат сейчас на перепутье. Он думает, что его отозвали из семинарии.
