Уайет, ощутив надежду, взглядом проводил Риту, которая спустилась по ступенькам в метро.
— Куда ты провалилась, черт возьми? — зарычала Корнелия в трубку, вновь услышав автоответчик Анны Сантьяго. Достаточно скверно было уже то, что она стала персоной нон грата в “Дафинко” — фирма немедленно отозвала ее духи из магазинов и пресекла распространение слухов, как будто случился второй Чернобыль. Вдобавок Дафна так и не убедила продюсеров с “Эм-ти-ви” перезвонить насчет реалити-шоу.
Но самое худшее — что даже Фернанда с ней не разговаривала.
Несмотря на откровенное предательство Фернанды на балу, Корнелия решила проявить великодушие, когда узнала о внезапной помолвке подруги. (Она услышала новости от одной из горничных, которая дружила с прислугой Фейрчайлдов. Фернанда ни словом не обмолвилась Корнелии, но та готова была посмотреть сквозь пальцы и на это.) Если Фернанду не отпугнул ничтожный шестизначный доход Паркера — значит, и Корнелия способна смириться. Но как оказать подруге поддержку, если та отказывается говорить? Фернанда подходила к телефону всякий раз, когда Корнелия звонила, но немедленно вешала трубку.
Корнелия зашла на облицованную белым мрамором кухню, старательно не глядя в зеркало. Она не выходила из дому со дня бала — после скандала с духами она буквально оказалась под домашним арестом. Холеная внешность быстро пришла в упадок, как только некому стало смотреть на Корнелию. Волосы закудрявились, ногти выглядели ужасно, и Корнелия уже как минимум два дня не принимала ванну. Было до странности приятно дать себе волю. “Я оставалась безупречной в течение двадцати семи лет”, — подумала она, наливая в кофейную кружку водки.
“Таунхаус” выйдет через пару дней — и тогда царству Люси наступит конец, а Корнелия вернется на вершину манхэттенского общества. Вынужденные каникулы закончатся.
Вернувшись из Квинса, Рита и Маргарет появились в дверях библиотеки Дотти Хейз, каждая — с огромной коробкой.
— Вот “Твинки”, вот рогалики! — заявила Рита.
— Ты просто чудо! — Люси выскочила из-за швейной машины и забрала у обеих ношу. — А шорле
[17]
?
— Разумеется, — Маргарет улыбнулась. — Набьем холодильник доверху. Ну, за дело!
— Ты прислал еще цветов? — Уайет сидел вместе с Трипом за привычным столиком, в “Бар энд Букс”. Между ними лежала полупустая пачка “Данхилла”. Они торчали здесь целый час, пили и пытались осмыслить происходящее. Люси по-прежнему не отвечала на звонки. Прошло уже пять дней. Он испробовал все — извинялся так цветисто, что самому становилось страшно; клялся, что изрезал рукопись на кусочки, сжег, закопал; взывал к неумолимой Элоизе и к еще более суровой Дотти Хейз, заклиная их вмешаться. Родная мать велела Уайету “оставить ее Люси в покое”. Все планы потерпели крах. Уайет чувствовал себя изгнанником. В течение трех месяцев Люси Эллис была первой, с кем он заговаривал поутру, и последней, кого он видел по вечерам. До сих пор Уайет удивлялся, как ему одиноко. Без нее, под бременем вины и гордости, он словно задыхался.
— Конечно, — ответил Трип, у которого хватало своих проблем. — Восемь дюжин алых роз. По дюжине за каждый год, который мне посчастливилось провести с Элоизой. Я посылаю розы каждый день, и плевать, что тебе сказал портье.
Уайет застонал.
— Господи, ты действительно хочешь лишний раз напомнить Элоизе, как долго длился ваш роман?
Трип почесал в затылке.
— Может быть, именно поэтому она и не ответила…
— А может быть, ее завалило розами и она не может найти телефон.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — Трип сунул окурок в пепельницу, и без того полную до краев. — Твой издатель позволит тебе взяться за другую тему?
— Не похоже… — Киплинг не то чтобы злился на Уайета, который его подвел, но был сильно разочарован — и, видимо, надолго. Подумав о книге, Уайет немедленно вспомнил оскорбленное выражение лица Люси — в кабинете, в воскресенье.
— Должно быть, она просмотрела первую часть, поэтому так рассердилась… — он потер лоб ладонью. — Она не простила меня, даже когда я расторг договор с издателем!
— Нужно было честно поговорить с ней с самого начала.
— Я в курсе, — отрезал Уайет. — Господи, я умираю с голода. И Маргарет именно теперь взяла отгул по болезни!
— По крайней мере, Люси не начала встречаться с Максом Фейрчайлдом. Отвратительный тип. Настоящий стервятник.
— Ты злишься, что он обратил внимание на женщину, с которой ты тянул восемь лет? — Уайет допил виски и жестом попросил вновь наполнить бокал. — Элоиза не раз давала тебе шанс, Трип.
— Да? А почему ты не признался Люси, раз уж вы проводили вместе каждый день?
Злясь друг на друга и на самих себя, мужчины мрачно уставились в бокалы. Потом Уайет вспомнил.
— Эй, я кое-что тебе должен… — он снял часы и положил на стол. Из-за вмешательства Корнелии он проиграл пари, которое, впрочем, с самого начала не следовало заключать.
Трип оттолкнул их.
— Нет. Оставь себе.
— Я настаиваю. Спор есть спор.
— Мне они не нужны.
— А ты действительно не в себе, — Уайет сочувственно взглянул на приятеля. — Почему бы просто не сделать Элоизе предложение?
Трип уныло опустил голову.
— Наверное… не знаю. Не могу.
Они сидели минуту молча, а потом Уайет хлопнул ладонью по столу.
— Хватит. Нужно прочистить голову и перестать плакаться. Поехали развлекаться.
Тогда, возможно, он перестанет думать о Люси и снова станет таким, как до знакомства с ней.
— Что ты задумал? — спросил Трип.
Элоиза наблюдала за тем, как Макс колотит молотком. Вылинявшая футболка прилипла к спине — он работал уже не первый час. Элоиза старалась не слишком внимательно рассматривать его сильные руки. “Макс заслуживает большего, нежели короткий флирт, а я не готова ни к чему серьезному”, — напомнила она себе.
Он полез в задний карман джинсов — точь-в-точь такие же Трип некогда заказал в Японии, и ассистент полгода их разнашивал, — вытащил платок и вытер лоб. Когда Макс заметил, что Элоиза смотрит на него, и взглянул в ответ своими синими глазами, женщина покраснела и пригладила рукой угольно-черные короткие волосы. Она недавно сменила прическу.
— Ты именно это имела в виду? — спросил он, тыча пальцем в сторону маленького подиума, который строил все утро. Макс обнаружил на свалке возле Кони-Айленда старый вагончик с американских горок, привел его в порядок, нарисовал на заднем фоне целую вереницу таких вагончиков и построил раму. Получилось потрясающе. Человек, сидевший в вагончике, как будто летел с крутого спуска.
— Да нет, это даже лучше. Ты отличный мастер.
